Гендерные различия проявлений профессионального стресса (Теоретические основы гендерных особенностей поведения при стрессе))

Содержание:

введение

Проблема стресс-реагирования является одной из наиболее значимых для клинической психологии, психологии безопасности, экстремальной психологии и поведения человека в экстремальных ситуациях. Крайне актуальна эта проблема в отношении сотрудников правоохранительных органов.

Служба в правоохранительных органах включена в список профессий, предполагающих особо напряженные и чрезвычайно трудные условия деятельности. Недавние исследования показали, что высокий уровень стресса у сотрудников полиции напрямую связан с более высоким уровнем физиологических и психологических последствий для здоровья, профессионального выгорания, соматизации.

За последние несколько десятилетий внимание зарубежных исследователей также привлекает вопрос гендерных различий в восприятии профессионального стресса сотрудниками полиции. Указанную научную тенденцию можно объяснить увеличением количества служащих в полиции женщин во всех индустриально развитых странах. Результаты теоретических и экспериментальных исследований, выполненных на контингенте сотрудников полиции мужского и женского пола показали, что воспринимаемые уровни стрессового напряжения, а также стрессогенные факторы могут варьироваться между полами.

Цель – проанализировать гендерные различия проявлений профессионального стресса.

Задачи:

• Определить сущность гендерных особенностей
• Сформировать гендерные особенности поведения в стрессовых ситуациях
• Рассмотреть гендерные особенности проявления стресса на примере сотрудников правоохранительных органов

Актуальность. Так, согласно теории гендерных ролей и в соответствии с традиционным стереотипом мужчине негласно запрещается испытывать страдание и огорчения, демонстрировать свои чувства, предъявлять физические жалобы или обращаться к врачу.

Традиционные мужские гендерные роли постулируют то, что мужчины являются достаточно жесткими и не проявляют эмоциональную. Все это приводит к негативным последствиям для здоровья мужчин, таким как: более низкая продолжительность жизни, ухудшение проблем со здоровьем, злоупотребление наркотиками и алкоголем, высокий уровень агрессии. Таким образом, одна из причин, по которым мужчины заявляют о более низком уровне стрессового напряжения, объясняется теорией гендерных ролей.

Глава 1. Теоретические основы гендерных особенностей поведения при стрессе

1.1. Сущность гендерных особенностей

Гендерная теория прошла непростой эволюционный путь от биологизаторских концепций классической социологии к современному междисциплинарному пониманию гендерной идентичности через целый спектр различных социологических и психологических теорий социальных ролей.

Комплексный обзор этих множественных разнородных дисциплинарных схематизаций гендера требует социально-философской поддержки, так как философия располагает методологическими ресурсами и необходимым концептуальным каркасом, способным объединить и вместить в себя как научный формат исследования, так и релевантные аксиологические и социокультурные точки зрения на проблему гендерной идентичности. Подобный формат выполняет важное требование междисциплинарности, т. е. сохраняет методологическое преимущество, описанное И. С. Коном, и способствует привлечению в гендерную теорию разнообразного исследовательского инструментария. А также может содержательно дополнять представления о феномене гендера, поскольку он действительно имеет и лингвистические (семантические и семиотические) проекции, и герменевтические, социально-феноменологические, историко-культурные (в том числе мифологические или конфессиональные), политические концепции — феминистские и националистические, нацеленные на борьбу с дискриминацией^[1].

Первые гендерные теории, возникшие в середине ХХ в., преследовали цели прямо противоположные сегодняшним, т. е. призваны были научно объяснить гендерное неравенство в обществе и оправдать шовинизм и межполовую дискриминацию. Но несмотря на то что отправная точка гендерных исследований впоследствии претерпела известную инверсию в своем целеполагании, в ней была произведена научная работа, имеющая важное эвристическое и методологическое значение: прежде всего, были сформулированы различия между понятиями «пол» и «гендер». И хотя некоторое время они употреблялись как синонимы, постепенно каждое из них обрело собственную референцию и собственные дисциплинарные расширения.

Понятием «пол» стали маркировать физиолого-анатомические типологизации людей, а в понятии «гендер» фиксировать внимание на социокультурном аспекте определения «типично мужского» или «типично женского». «Пол» чаще призван подчеркивать инвариантную характеристику объекта, а «гендер» — вариативную, т. е. социокультурный аскриптивный статус, зависимый от культурных, исторических, ценностных координат общественной жизни. «Пол» и «гендер» не взаимоисключают друг друга, но исследователи отмечают, что, поскольку они моделируют разные наблюдаемые состояния объекта, на антропологическом уровне между ними всегда существует определенный зазор, зависящий от культурной интерпретации биологического пола человека и нормативного определения его полоролевых функций. И этот зазор постоянно расширяется за счет индивидуального выбора^[2].

В понятии «гендерная идентичность» еще больше заметен фокус внимания на подвижности — аскриптивности (и даже индивидуальной конституируемости) полоролевого статуса, его психологического, нормативного и культурносимволического наполнения, возникающего на пересечении многочисленных уникальных антропологических и типичных социальных признаков.

В результате методологической и эвристической дивергенции понятий пола и гендера последнее обрело довольно самодостаточный, автономный корпус дескрипций и предикаций, направленных на различение «мужского» и «женского» в человеке вне зависимости от биологического пола.

В русском языке понятие «гендер» не имеет релевантной референции и на сегодняшний день все еще повсеместно синонимизируется с понятием «пол». Понятие «гендер» было позаимствовано из американской и европейской гендерной теории, в которой его проработка позволила выстроить данное понятие как комплекс, состоящий из трех основных характеристик: биологической, нормативной, культурно-типологической. Последняя отвечает по большей части за гендерные стереотипы, т. е. «устойчивые, укоренившиеся в массовом сознании представления о целесообразности доминирования женщин в приватной сфере, а мужчин — в публичной, в том числе политической сфере». А нормативная часть (так называемый гендерный дисплей) за нормы взаимодействия мужчины и женщины в конкретной культуре^[3].

Являясь разновидностью и особым типом стратификационного подхода (осмысливающим неравенство женского и мужского в обществе), гендерный подход в своей гносеологической динамике проходит ряд трансформаций, в результате которых осуществляется поворот от бытия к становлению. О гендере говорят уже как о феномене не статичном, а постоянно становящемся, развертывающемся и несущем в себе способность к изменению. И если на индивидуальном уровне возникает образ постоянно меняющейся и ускользающей гендерной идентичности, то в социальных и групповых теориях, напротив, гендер превратился в одну из фундаментальных характеристик, ставших междисциплинарными и порождающими собственный дискурс и специфическое проблемное поле.

Особенностью постмодернистской гендерной теории явилось то, что в своем содержательном истолковании гендера она перенаправила его в сторону коммуникации и начала понимать не просто как набор существенных символических признаков, атрибутивных полу, но как коммуникативный феномен, фиксирующий асимметрию полоролевого поведения в группах, а также в общественном сознании женщин и мужчин.

Концепция гендера как феномена межличностной коммуникации рассматривает гендерную идентичность в качестве специфического символического медиума, в котором кодируются и проходят своеобразную символическую обработку культурные формы представлений о «женском» и «мужском» как элементах социального порядка.

В современных концепциях разрыв категорий «пол» и «гендер» преодолевает биологический детерминизм, т. е. снимает с повестки бывший некоторое время актуальным вопрос об их иерархии (приоритетности пола) и взаимной детерминации, основанной на естественном половом диморфизме. Постмодернистская теория гендера по-своему учится преодолевать это двойственное, «параллаксное» представление о гендере, указывая на него и разрывая корреляцию биологических половых и символических гендерных признаков, в результате чего эти категории начинают обретать собственную жизнь в науке и философии^[4].

Обобщая сказанное, можно предположить, что современное определение гендера ближе всего к его пониманию в динамическом аспекте, т. е. гендер рассматривается как феномен, сочетающий в себе биологические и социально-психологические характеристики индивида и имеющий проекцию в конкретной культурно-исторической среде.

В таком определении «гендер» очень близко подходит к понятию «гендерная идентичность», в котором, помимо указанного, подчеркивается особенность гендера возникать в результате гендерной социализации, процесса нормативной адаптации человека к аскриптивному статусу женщины или мужчины, и усвоения культурных полоролевых паттернов гендерного поведения.

Как системная характеристика социальной организации гендер «постоянно воспроизводится в структурах сознания и в структурах действия и взаимодействия» людей, и коммуникационная сфера непрестанно воссоздает этот многослойный и многоаспектный социокультурный, психологический и политический феномен в самых разных нормативных измерениях и аксиологических вариациях.

Современная гендерная теория содержит в своем основании два важных положения: во-первых, гендерная идентичность атрибутируется индивиду обществом (группой) через ценности и нормы культуры, в этом случае культура выступает в качестве символического медиума и выглядит как сложная деонтическая система норм и правил, предписанных человеку, обретающему гендерный статус.

Во-вторых, этот приписанный статус не абсолютен, современный индивид четко рефлексирует собственную ответственность за него на всех этапах, начиная от гендерной социализации, когда обсуждаются правила желательного и нежелательного полоролевого поведения, и заканчивая ситуациями прямого бунта против гендерного статуса, с которым индивид себя не ассоциирует. Это значит, что «гендерный статус» и «гендерная идентичность» как соответственно социальная и индивидуальная характеристики одного и того же феномена гендера могут не совпасть^[5].

В этом случае в сознании человека возникает внутриличностный конфликт, выливающийся в желание изменить сами нормы или свой статус. В таких конфликтах, если они становятся масштабными и вовлекают в себя многих людей, происходит не только слом старой организации, но и рождение новых норм и ценностей, так или иначе отражающихся на гендерном порядке всего общества. Из этого следует, что механизм, отвечающий за гендерную динамику, имеет два взаимосвязанных, но вместе с тем относительно самостоятельных уровня — уровень институтов и социальных структур, с одной стороны, и уровень индивида и его антропологического мира — с другой.

Они, при своей несомненной корреляции, безусловно, обладают достаточной автономией и различной аксиологической направленностью для того, чтобы определяться на уровне индивидуального осознания. На сегодняшний день можно предполагать, что соотношение этих уровней будет продолжать изменяться в сторону возрастания «удельного веса» индивидуального самоопределения.

Уже существуют самые разные теории, наделяющие человека правом полного самоопределения в гендерном вопросе и планирования перспектив самореализации в гендерном статусе. Эти теории, несомненно, дискуссионны и неоднозначны, истинность их предположений будет проверяться временем.

В российском обществе еще не наработаны ни методологическая база, ни социальный запрос для дискуссий и социальных экспериментов подобного рода. Однако нужно отметить, что при этом постепенно складываются условия для формирования гендерного дискурса, во многом похожего на западный, но обладающего самобытной российской проблематикой и собственным опытом решения гендерных проблем, накопленным в течение ХХ в., дискурса, имеющего как политическое, так и социокультурное измерение.

1.2 Гендерные особенности поведения в стрессовых ситуациях

На сегодняшний день стресс стал привычным состоянием человека, факторы, вызывающие стрессовую ситуацию окружает нас со всех сторон. Интенсивность жизни за последние десятилетия многократно увеличилась, от человека требуется совершенно другая скорость принятия решений и действий.

Стрессовые ситуации предъявляют повышенные требования к человеку, обусловливают психофизическое, эмоциональное, психологическое, энергетическое и интеллектуальное напряжение человека. Стресс вызывает физиологические и психологические изменения у человека, способен накапливаться и оказывать негативное влияние на его физическое и психическое здоровье^[6].

При рассмотрении стратегий и особенностей поведения в стрессовых ситуациях, необходимо учитывать гендерный аспект, так как реакция на стресс у мужчин и женщин различна. Согласно исследованиям Б. Г. Ананьева, женщины, в отличие от мужчин, реагируют на саму стрессовую ситуацию, а мужчины расходуют энергию еще до ее наступления. У последних это происходит уже при представлении об экстремальной ситуации, поэтому у мужчин можно выделить готовность к предстоящему стрессу, хотя для некоторых это может заканчиваться крахом, так как энергетически они уже израсходовали себя.

Опираясь на исследование Исаевой Е. Р., можно выделить несколько копингстратегий, присущие в большей мере женщинам, это «поиск социальной поддержки», «бегство» и «положительная переоценка».

На основе данных стратегий поведения можно выявить значительные различия реагирования на стресс между мужчинами и женщинами. Женщины чаще в трудных жизненных ситуациях обращаются за психологической поддержкой и помощью к социальному окружению, чем мужчины. Они испытывают повышенную потребность в общении, в близких эмоциональных отношениях.

Женщины чаще высказываются о своих бедах, чем мужчины, чаще просят помощи, чаще обращаются к врачам, испытывают страхи, тревогу, неврозы, но мужчины, внешне мало проявляют свою встревоженность и не показывая невротических симптомов, испытывают больший негативный эффект от стрессов, влияющий на их физическое здоровье.

Мужчины редко сообщают окружающим о своих проблемах, хотя так же тяжело и глубоко склонны переживать трудности и невзгоды. Поскольку общепризнанными социальными характеристиками стереотипа мужского ролевого поведения являются соревновательность и стремление к превосходству (доминированию), то склонность поделиться с кем-либо своими проблемами равноценна тому, чтобы признать себя слабым и неспособным, «проигравшим». Также было обнаружено, что женщины чаще прибегают к бегству от решения проблем, чем мужчины^[7].

В стрессовой ситуации женщины коммуникативноречевые преимущества, преимущества в уровне вербальной/словесной памяти. Однако в реальных производственных и житейских ситуациях превосходство за мужчинами, поскольку они проявляют большую активность в разрешении проблем, имеют преимущества в скорости и координации движений, в пространственной ориентации, в математическом и логическом решении проблем, они более хладнокровны. Все эти особенности обусловливают факт, что мужчина берет на себя ответственность за принятие решений.

Наконец, женщины чаще мужчин используют когнитивную стратегию позитивной переоценки. Т.е. женщины в большей степени склонны искать положительные стороны в происходящих событиях, придавать трудностям новый смысл, тем самым, снижая и обесценивая для себя значимость этих событий.

В заключении, хотелось бы выделить, что знание гендерных особенностей поведения нам необходимо для предотвращения конфликтных ситуаций, недопонимания и для правильного выбора подхода к человеку в той или иной ситуации.

1.3. Особенности проявления психологического стресса

Психологический стресс может проявляться в изменениях в различных функциональных системах организма, а интенсивность нарушений может варьироваться от небольшого изменения эмоционального настроения до серьезных заболеваний, таких как язва желудка или инфаркт миокарда. Существует несколько способов классифицировать стрессовые реакции, но для психологов наиболее перспективным является их разделение на поведенческие, интеллектуальные, эмоциональные и физиологические проявления стресса (в данном случае физиологические проявления также условно связанных с биохимическими и гормональными процессами)^[8].

Ранее подобная классификация реакций организма была применена при изучении состояния тревожности, которая часто сопутствует психологическому стрессу. Так, Nutt D.J. выделяет четыре компонента, играющих важную роль при формировании состояния тревожности:

• настроение (например, волнение);
• когнитивную сферу (неприятные воспоминания, построение негативных прогнозов);
• физиологические проявления (тахикардия, потоотделение, тремор);
• поведенческие реакции.

В соответствии с этим подходом, мы также отдельно рассмотрим поведенческие, интеллектуальные, эмоциональные и физиологические проявления стресса, естественно понимая, что между этими формами стрессовых проявлений существуют тесная объективная связь .

Нарушения дня могут быть выражены в снижении сна, смещении рабочих циклов в ночное время, отказе от полезных привычек и замене их неадекватными способами компенсации стресса.

Профессиональные нарушения могут быть выражены в увеличении количества ошибок в выполнении привычных действий на работе, в хронической нехватке времени, в низкой производительности профессиональной деятельности. Ухудшается координация движений, их точность, соразмерность необходимых усилий^[9].

Нарушения социальных и ролевых функций в условиях стресса выражаются в сокращении времени, которое отводится на общение с семьей и друзьями, увеличении конфликтов, снижении чувствительности во время общения, появлении различных признаков антиобщественного поведения. В то же время человек, находящийся в длительном стрессе, меньше учитывает социальные нормы и стандарты, которые могут проявляться в потере внимания к своей внешности. Бедствие отрицательно влияет на социальные отношения человека с другими людьми. Во время глубокого стресса могут существенно ухудшиться отношения с близкими и коллегами по работе до полного разрыва, а главная проблема остается нерешенной, а люди испытывают тяжелый опыт вины и отчаяния.

Студенты-психологи, оценивавшие поведенческие признаки стресса, вызванного напряженной учебой, наиболее выраженным проявлением стресса назвали снижение работоспособности и повышенную утомляемость. К негативным последствиям учебного стресса были также отнесены нарушения сна и спешка, вызванная постоянной нехваткой времени. Нарушения социальных контактов и проблемы в общении отмечались студентами в числе последствий учебного стресса, однако выраженность этих явлений была не очень большой. При этом степень снижения работоспособности и развития утомления при стрессе зависела от некоторых объективных и субъективных факторов.

Некоторые авторы четко не разделяют понятие "эмоциональный стресс" и "эмоциональная напряженность", отмечая, что для обоих явлений характерны изменения в мимике, проявления скованности движений, изменения в фонации и артикуляции речи, тремор мышц лица, рук и ног, такие поведенческие реакции, как суетливость или, наоборот, ступор [35; 36 - 39].

Приведем классификацию поведенческих проявлений эмоциональной напряженности, которые имеют место при стрессе:

· импульсивная (возбудимая) форма, связанная с чрезмерным возбуждением и понижением активности тормозного процесса, временным ухудшением дифференцировок. При этом преобладают ошибочные поспешные действия, появляется суетливость;

· тормозная ("торпидная") форма обусловливается обшей заторможенностью на основе развития охранительного торможения из-за значительного понижения ресурсов нервной системы;

· генерализованная ("гипобулическая") форма, характеризуемая непредсказуемостью, паническими действиями, стремлением не бороться с опасностью, а избежать се любым путем. При этом имеют место алогичные решения, беспорядочное поведение, в том числе реверсивные действия ("действия наоборот") -- поступки вопреки здравому смыслу^[10].

При стрессе обычно страдают все стороны интеллектуальной деятельности, в том числе такие базовые свойства интеллекта, как память и внимание. Нарушение показателей внимания в первую очередь обусловлено тем, что в коре больших полушарий человека формируется стрессорная доминанта, вокруг которой формируются все мысли и переживания. При этом концентрация произвольного внимания на других объектах затруднена и отмечается повышенная отвлекаемость.

В несколько меньшей степени страдает функция памяти. Тем не менее, постоянная загруженность сознания обсуждением причин стресса и поиском выхода из него снижает емкость оперативной памяти, а измененный при стрессе гормональный фон вносит нарушения в процесс воспроизведения необходимой информации.

Следует также отметить возможное нарушение нормального взаимодействия полушарий мозга при сильном эмоциональном стрессе в сторону большего доминирования правого, "эмоционального" полушария, и уменьшение влияния левой, "логической" половины коры больших полушарий на сознание человека. Все вышеназванные процессы не только являются следствием развития психологического стресса, но и препятствуют его успешному и своевременному разрешению, так как снижение мыслительного потенциала затрудняет поиски выхода из стрессорной ситуации^[11].

В. Л. Маршцук и В. И. Евдокимов пишут, что многие феномены нарушения мыслительных процессов при стрессе могут быть объяснены исходя из физиологического понятия доминанты. Согласно мнению данных авторов, при психической напряженности, вызванной острым стрессом, доминанта по закону отрицательной индукции временно гасит другие очаги возбуждения, являющиеся физиологическими субстратами других мнений, более обоснованных мотивов, истинных знаний. По этому поводу они пишут:

"Если пользоваться психологическими терминами, то при этом возникает особая психологическая установка, через призму которой осмысливается наличная и вновь поступающая информация (как через "кривое зеркало"). Прошлый опыт, знания, мотивы временно погашены, и опенка ситуации соизмеряется только с эталоном данной установки, хотя бы и глубоко ложной. Все, что подлежит осмыслению, может видеться в ложном свете, оцениваться тенденциозно, и человеку кажется в данный момент, что он прав (ведь все остальные источники внутренней информации временно погашены).

Глава 2.Анализ гендерного различия проявлений профессионального стресса

2.1.Гендерные различия в восприятия стресса у работников следственных органов

Выборку исследования составили 106 сотрудников следственных органов (62 мужчины и 44 женщины) в возрасте от 22 до 43 лет. Средний стаж работы в правоохранительных органах составил 5,6 лет. Все обследованные имели высшее юридическое образование и работали по специальности следователь. Исследование проводилось на базе более двадцати отделений полиции трех административных округов Министерства внутренних дел России – СЗАО, ЮЗАО, СВАО, в период времени c января по март 2017 г.

Методический комплекс включал следующие методы исследования:

 тест на определение профессионального стресса Т.Д. Азарных, И.М. Тыртышникова)^[12];

 симптоматический опросник SCL-90-R (Symptom Checklist-90-Revised), предназначенный для оценки паттернов психологических признаков симптоматических расстройств у психиатрических пациентов и здоровых лиц, позволяющий определить выраженность следующих симптоматических шкал: «соматизация», «обсессивность/компульсивность», «интерперсональная сензитивность (межличностная тревожность)», «депрессивность», «тревожность», «враждебность», «фобии», «паранойяльность», «психотизм». В методику включены также интегральные шкалы: «общий симптоматический индекс», «индекс проявления симптоматики» и «индекс выраженности дистресса»;

 методика диагностики уровня эмоционального выгорания В.В. Бойко, диагностирующая следующие компоненты «выгорания»: «напряжение», «резистенция», «истощения», образующие соответствующими шкалами: «переживание психотравмирующих обстоятельств», «недовольство собой», «загнанность в клетку», «тревога и депрессия», «неадекватное избирательное эмоциональное реагирование», «эмоционально-нравственная дезориентация», «расширение сферы экономии эмоций», «редукция профессиональных обязанностей», «эмоциональный дефицит», «эмоциональная отстраненность», «личностная отстраненность «психосоматические и психовегетативные методика Л.И. Вассермана, направленная на диагностику совладающего поведения в стрессовых и проблемных для личности ситуациях;

 шкала организационного стресса Мак-Лина;

 опросник А.Б. Леоновой, предназначенный для оценки выраженности состояний утомления, монотонии, пресыщения, стресса;  методика «Таблицы Шульте», применяемая для исследования функций внимания. Статистическая значимость различий устанавливалась с использованием параметрического статистического критерия t-Стьюдента для сравнения двух независимых выборок, а также линейного регрессионного анализа. Анализ данных проводился в программе IBN SPSS Statistics 23.0.

Рис. 1. Средние значения исследуемых психологических переменных у сотрудников следственных органов в зависимости от гендерной принадлежности

Из рис 1 видно, что средние значения переменных, отражающих симптомы дистресса, признаки эмоционального выгорания, уровень организационного стресса, выраженность стрессового и нервно-психического напряжения, состояний сниженной работоспособности, выраженность состояний утомления, монотонии, пресыщения, а также выраженность неадаптивных копинг-стратегий выше в группе сотрудников следственных органов женского пола.

Было выявлено, что сотрудников следственных органов женского пола значимо отличает более высокий уровень стрессового напряжения, большая выраженность фаз развития эмоционального выгорания, напряжение, резистенция и истощение, а также таких отдельных симптомов эмоционального выгорания, как тревога и депрессия, неадекватное избирательное эмоциональное реагирование, расширение сферы экономии эмоций, редукция профессиональных обязанностей, личностная отстраненность, психосоматические и психовегетативные нарушения^[13].

В том числе в группе женщин – сотрудников следственных органов выявляются более высокие показатели следующих психологических признаков симптоматических расстройств: соматизация, обсессивно-компульсивные расстройства, межличностная сензитивность, депрессия, тревожность, враждебность, фобическая тревожность, а также общих индексов – индекса симптоматического дистресса и индекса выраженности симптоматики.

В группе женщин также отмечены более высокие значения следующих параметров: дистанцирование как способ совладания со стрессом, уровень организационного стресса, коэффициент стресса и уровень нервно-психического напряжения по сравнению с сотрудниками следственных органов мужского пола.

Результаты исследования показали, что следственные работники женского пола в большей степени, чем их коллеги-мужчины подвержены стрессовому напряжению, а также более высокому уровню организационного стресса и нервно-психического напряжения, что может быть обусловлено различными факторами, рассматриваемыми зарубежными исследователями, в том числе меньшим количеством получаемой социальной поддержки, более продолжительной общей нагрузкой. Женщины-следователи чаще своих коллег-мужчин подвержены утомляемости и пресыщаемости профессиональной деятельностью. Кроме того, женщины-следователи чаще испытывают синдром эмоционального выгорания, проявляющийся в снижении мотивации к работе, в недовольстве работой, в ощущении усталости, скуки, эмоционального истощения, что в свою очередь приводит к изменениям в сфере межличностных отношений, нарастанию личностной отстраненности, появлению враждебности по отношению к окружающим. Сотрудники следственных органов женского пола значительно чаще испытывают тревогу, страдают депрессией, обсессивно-компульсивными расстройствами, а также психосоматическими и психовегетативными нарушениями.

В ситуациях стресса они чаще своих коллег-мужчин прибегают к использованию неадаптивных стратегий. Все вышесказанное приводит к редукции профессиональных обязанностей, снижению качества выполняемой работы. С увеличением возраста у сотрудников следственных органов женского пола отмечается увеличение частоты использования конфронтации в качестве стресс - преодолевающей стратегии, обусловливающей проявление агрессивных и враждебных тенденций в ситуациях стресс реагирования^[14].

Мужчины-следователи с возрастом значимо чаще демонстрируют симптомы эмоционально-нравственной дезориентации, фазы эмоционального выгорания «резистенция», предполагающей отсутствие должного эмоционального отношения к другому объекту, редукцию эмоционального отклика, но вместе с этим проявляют меньшее количество симптомов дистресса.

Иными словами, женщины-следователи с возрастом становятся более агрессивными и враждебно настроенными в ситуациях стресса, а мужчины – эмоционально холодными и безучастными по отношению к другим людям, при этом количество симптомов у них уменьшается.

Увеличение стажа работы у сотрудников следственных органов женского пола приводит к снижению потребности в поиске социальной поддержки как одной из совладающих со стрессом стратегий, при этом они в большей степени начинают применять стратегию планирования решения проблем, предполагающую усилие, направленное на изменение ситуации, использование аналитического подхода к решению проблем.

С увеличением уровня стрессового напряжения женщины более подвержены переживанию психотравмирующих обстоятельств как одного из симптомов фазы эмоционального выгорания «напряжение»^[15]. В свою очередь, у мужчин увеличение выраженности стрессового напряжения способствует росту напряжения как одной из фаз эмоционального выгорания. Кроме того, они начинают реже использовать копинг-стратегии положительной переоценки, предполагающей возможность преодоления негативных переживаний в связи с проблемой за счет ее положительного переосмысления, и чаще начинают применять стратегию конфронтации, предполагающую проявление агрессивных и враждебных тенденций в ситуациях стресс-реагирования.

2.2 Переживания стресса

Для представителей обоих полов в период взрослости в большей степени характерно изменение гендерной идентичности в направлении гендерного равенства, нежели следование гендерно адекватным ее формам: андрогинность обнаружили 62% мужской и 74,2% женской выборок.

Закономерное большинство составили испытуемые, характеризующиеся андрогинностью, в общей выборке — 68,8%; маскулинные испытуемые составили 16%, феминные — 15,2%; 4% мужской и 1,6% женской выборок обнаружили идентичность, адекватную противоположному полу.

Современные взрослые характеризуются низким уровнем способностей, составляющих интегральную готовность к переменам: у них низкий уровень страстности (энергичности, жизненного тонуса), находчивости (умения находить выход в трудных ситуациях), оптимизма (веры в благоприятный исход событий), смелости (тяги к новому), уверенности (в своих силах, в то, что все возможно), адаптивности (умения перестраиваться в новых ситуациях), толерантности к двусмысленности (умения сохранять спокойствие при неясности ситуации). Лишь маскулинные характеризуются оптимальным уровнем страстности, что позволяет им быть менее уязвимыми в ситуации неопределенности профессионального статуса^[16].

Вместе с тем они более остальных склонны оценивать такую. ситуацию как угрожающую. Испытуемые имеют схожее отношение к источникам угрозы:основным считают сложность проблемы. Все обнаруживают стремление средней силы к контролю отношений с руководством, однако феминные имеют самый высокий показатель по данной шкале.

Все испытуемые в первую очередь прибегают к проблемно-ориентированному копингу, однако с ростом напряжения маскулинные и андрогинные начинают избегать проблему, феминные обращаются к эмоциям.

Есть упорядоченное влияние гендерной идентичности на переживание неопределенности профессионального статуса в период взрослости, выражающееся в неслучайной тенденции убывания признаков от выборки к выборке:

• от маскулинных к феминным убывает страстность, интегральная готовность к переменам и отвлечение; от феминных к маскулинным — эмоции и межличностная интолерантность к неопределенности (МИТН); от андрогинных к феминным — избегание;
• от маскулинных к андрогинным — частота использования проблемно-ориентированного копинга. В установленных тенденциях наблюдается убывание характерных для стереотипа маскулинности/феминности признаков в направлении противоположного полюса дихотомии, а также «выход» андрогинных за пределы привычного, «черно-белого» мировосприятия.

Влиянию гендерной идентичности также подвержен оптимизм и интолерантность к неопределенности (ИТН), но это влияние не является упорядоченным.

Отдельные компоненты переживания неопределенности профессионального статуса в период взрослости взаимосвязаны, а конфигурация этих связей различается у испытуемых с различными гендерными характеристиками, что позволяет выявить ряд гендерных особенностей переживания неопределенности профессионального статуса на данном этапе онтогенеза.

• Маскулинных ситуация неопределенности профессионального статуса делает более энергичными и уверенными в своих силах, активизирует способность искать такие выходы из сложившейся ситуации, которые позволят не менять их планы. Маскулинные при этом настолько сфокусированы на этих поисках, что не могут ни отвлечься от проблемы, ни ослабить контроль над ситуацией. Их главная задача — найти способ сохранить привычное жизненное пространство, пусть даже ценой гендерно-ролевого конфликта. Этот факт свидетельствует об их высокой ригидности и согласуется со стереотипом маскулинности.

• Для андрогинных ситуация неопределенности предстает демобилизующей, снижающей способность к поиску новых выходов и сохранению спокойствия при отсутствии ясных ответов, тягу к новому и стремление к контролю отношений с руководством — внимание сфокусировано на конкретных последствиях организационных изменений, касающихся их лично, однако они не жестко фиксированы на проблеме, отвлекаются от нее, что, наряду с эмоциональными «всплесками», позволяет им избежать чрезмерного психического напряжения.

• Для феминных неопределенность профессионального статуса предстает ситуацией, от которой они предпочитают «отделиться» или уйти в эмоции и использовать их в качестве ресурса для снижения неопределенности в отношениях с руководством, является демобилизующим, сокращающим надежды на будущее фактором в силу определяющего значения категорий отношений и близости для стереотипа феминности. Установленные корреляционные связи позволяют говорить о том, что с изменением гендерной идентичности в направлении гендерного равенства наблюдается инволюция гендерно типичных корреляционных связей отношения к неопределенности с интегральной готовностью к переменам и/или отдельными ее компонентами и совладающим поведением (распад и/или изменение направления) и формирование новых, ранее не установленных у гендерно адекватных испытуемых^[17].

Примечательно, что ни в одной группе отношение к неопределенности и связанная с ним угроза вследствие вариативности интерпретативного поля не коррелирует с проблемно-ориентированной активностью, что позволяет сделать вывод о том, что данные стратегии не находятся в прямой зависимости от типа гендерной идентичности в период взрослости. Это может объясняться тем, что дополнительная информация может увеличить уверенность в неопределенной ситуации или же, напротив, вызвать дополнительное беспокойство. Такое поведение, вероятно, свойственно тревожным личностям, которые, с одной стороны, прибегают к активным стратегиям, с другой, — сторонятся их результатов.

Заключение

Теория токенов, предложенная R. Kanter [15] утверждает, что дополнительное эмоциональное напряжение и стресс порождают токенизм в полицейской среде. Токенизм возникает, когда меньшинства составляют небольшую часть рабочего коллектива. В рабочей среде токены традиционно включали: афро-американцев, азиатов и женщин. Они сталкиваются с враждебностью со стороны большинства в формах изоляции, шуток и социальной изоляции [6].

Социальный капитал является широким термином, используемым для описания аспектов социальных сетей, отношений и доверия, которые люди могут сами порождать или получать от друзей, семьи или коллег по работе [9]. Показано, что социальный капитал смягчает последствия стресса [14; 19].

Ряд исследователей отмечают, что группы меньшинств, такие как женщины в полиции, могут не получать подобную пользу от социального капитала в отличие от их коллег-мужчин, что может быть связано с тем, что женщины на традиционно мужской работе часто сильно изолированы от социальных сетей.

Что касается фактора рабочей нагрузки, было установлено, что женщины, в среднем, сообщают о более продолжительном количестве часов, а именно приблизительно на 10 часов в неделю больше, чем мужчины, при этом подсчитывались и домашние, и рабочие обязанности [9]. Эта большая рабочая нагрузка указывает на то, что женщины чаще страдают от физических и психических проблем со здоровьем и, соответственно, заявляют о более высоком уровне стрессового напряжения [18].

Отмеченные выше факторы могут приводить к увеличению гендерного разрыва в вопросах выраженности стрессового напряжения. McCarty отмечает, что невнимательное отношение к гендерным различиям в исследованиях профессионального выгорания у сотрудников полиции представляет проблему, поскольку большинство испытуемых составляют мужчины и полученные результаты не могут быть применимы к женщинам [18].

К настоящему времени за рубежом проведено достаточное количество исследований, посвященных изучению гендерных различий у сотрудников правоохранительных органов. При этом особенности реагирования на профессиональный стресс с учетом гендерной принадлежности у сотрудников следственных органов не были предметом самостоятельных исследований. Решение этой проблемы определяет необходимость клинико-психологических исследований, направленных на выявление особенностей стресс-реагирования у сотрудников следственных органов с различным уровнем профессионального стресса, с учетом гендерной принадлежности. Что и явилось целью настоящего исследования.

В работе был проведен анализ гендерных особенностей стресс реагирования у сотрудников следственных органов. Было выявлено, что сотрудники следственных органов женского пола практически по всем психологическим показателям превосходят следователей-мужчин. Обследованные женщины были подвержены более высокому уровню стрессового и нервно-психического напряжения, синдрому эмоционального выгорания.

Также они обнаруживали более высокие показатели профессионального стресса, склонность к состояниям, характеризующимся утомлением, монотонией и пресыщением, а также более высокие показатели различных психологических признаков симптоматических расстройств. Кроме этого, обнаружено влияние аспектов возраста, стажа и уровня стрессового напряжения на особенности стресс-реагирования у мужчин- и женщинследователей.

На основании полученных данных могут быть разработаны индивидуальные коррекционные программы, направленные на повышение стрессоустойчивости у сотрудников следственных органов женского пола, профилактику эмоционального выгорания, превенцию психических и психосоматических нарушений.

Список литературы:

1. Гражданский кодекс Российской Федерации [Текст]: [принят 22 декабря 1995 г. № 51-ФЗ: по состоянию на 23.05.2018 г.] / СПС «КонсультантПлюс».

2. Об обществах с ограниченной ответственностью [Электронный ресурс]: федер. закон: [принят 08.02.1998 № 14-ФЗ: по состоянию на 23.04.2018] / СПС «КонсультантПлюс».

3. Суладзе А.Г. Недостатки и проблемы правового регулирования общества с ограниченной ответственностью. [Электронный ресурс] / А.Г. Суладзе. // Вестник Московского университета МВД России. – 2011. - № 6. / Доступ к электронному ресурсу: https://cyberleninka.ru/article/n/nedostatki-iproblemy-pravovogo-regulirovaniya-obschestva-s-ogranichennoy-otvetstvennostyu

4. Волчкова Н.И., Федяева М.В. Особенности гендерной идентичности у современных подростков // Гуманитарные научные исследования.- 2012. - № 6 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2012/06/1427 (дата обращения: 23.09.2018).

5. Иванисова, А. Ю. Учение о «Живой Этике», или агни-йога в русском космизме / А. Ю. Иванисова // Позиция. Филос. проблемы науки, техники и образования. — 2012. — № 6 (6). — С. 118–122.

6. Касай, О. А. Философия йоги / О. А. Касай // Гуманiтарний та iнновацiйний ракурс професiйноi майстерностi: пошуки молодих : матерiалi II міжнародної науково-практичної конференції студентів, аспірантів та молодих вчених. — Одесса, 2016. — С. 31–32.

7. Кожухарь, Г. С. Особенности взаимосвязи самоотношения и осмысленности качества жизни у людей, практикующих йогу / Г. С. Кожухарь, И. А. Тимощенко // Wschodnioeuropejskie czasopismo naukowe. — 2016. — Т. 9, № 4. — С. 42–45.

8. Корнеенков, С. С. Строение человека в интегральной йоге: дух, душа, сущность и личность / С. С. Корнеенков // Психология и педагогика: методика и проблемы практ. применения. — 2012. — № 26. — С. 35–36.

9. Коробков, А. И. Психологические особенноcти людей, выбирающих телесно-ориентированную терапию, на примере практикующих кундалини-йогу и кинезиотерапию / А. И. Коробков, А. Ю. Коробкова // Сб. конф. НИЦ Социосфера. — 2015. — № 14. — С. 82.

10. Ланина, Н. В. Психологические возможности йоги для личностного развития человека / Н. В. Ланина // Гуманитарные основания социального прогресса: Россия и современность : сб. ст. Междунар. науч.-практ. конф. — М., 2016. — С. 215–221.

11. Ледовских, А. Г. Алекситимия у лиц, систематически занимающихся оздоровительной йогой / А. Г. Ледовских, З. В. Луковцева // Клин. и спец. психология. — 2015. — Т. 4, № 3 (15). — С. 47–63.

12. Бакланов И. С., Бакланова О. А., Лопата В. В. Специфика конституирования гендерной идентичности в современном обществе. Ставрополь: Ставроп. гос. аграр. ун-т, 2014. 169 с.

13. Alcoff L. M. On judging epistemic credibility: is social identity relevant? // On Judging Epistemic Credibility: Is Social Identity Relevant? / ed. by N. Zack. New Jersey: WileyBlackwell, 2000. P. 235—262.

14 .Baklanov I. S., Baklanova O. A., Goncharov V. N., Erokhin A. M., Kolosova O. Y. Ontological status and valuable determination of social norms and normative systems // The Social Sciences (Pakistan). 2015. Vol. 10, iss. 9. P. 2216—2220.

15. Beeghly E. What is a stereotype? What is stereotyping? // Hypatia. 2015. Vol. 30, № 4. P. 675—691.

16. Blum L. Stereotypes and stereotyping: a moral analysis // Philosophical Papers. 2004. Vol. 33, № 3. P. 251—289.

17. Del Pinal G., Madva A., Reuter K. Stereotypes, conceptual centrality and gender bias: an empirical investigation // Ratio. 2017. Vol. 30, № 4. P. 384—410.

18. Knobe J., Prasada S., Newman G. Dual character concepts and the normative dimension of conceptual representation // Cognition. 2013. Vol. 127, № 2. P. 242—257.

1. Корнеенков, С. С. Строение человека в интегральной йоге: дух, душа, сущность и личность / С. С. Корнеенков // Психология и педагогика: методика и проблемы практ. применения. — 2012. — № 26. — С. 35–36. ↑

2. Бакланов И. С., Бакланова О. А., Лопата В. В. Специфика конституирования гендерной идентичности в современном обществе. Ставрополь: Ставроп. гос. аграр. ун-т, 2014. 169 с. ↑

3. Бакланов И. С., Бакланова О. А., Лопата В. В. Специфика конституирования гендерной идентичности в современном обществе. Ставрополь: Ставроп. гос. аграр. ун-т, 2014. 169 с. ↑

4. Alcoff L. M. On judging epistemic credibility: is social identity relevant? // On Judging Epistemic Credibility: Is Social Identity Relevant? / ed. by N. Zack. New Jersey: WileyBlackwell, 2000. P. 235—262. ↑

5. Корнеенков, С. С. Строение человека в интегральной йоге: дух, душа, сущность и личность / С. С. Корнеенков // Психология и педагогика: методика и проблемы практ. применения. — 2012. — № 26. — С. 35–36. ↑

6. Alcoff L. M. On judging epistemic credibility: is social identity relevant? // On Judging Epistemic Credibility: Is Social Identity Relevant? / ed. by N. Zack. New Jersey: WileyBlackwell, 2000. P. 235—262. ↑

7. Baklanov I. S., Baklanova O. A., Goncharov V. N., Erokhin A. M., Kolosova O. Y. Ontological status and valuable determination of social norms and normative systems // The Social Sciences (Pakistan). 2015. Vol. 10, iss. 9. P. 2216—2220. ↑

8. Baklanov I. S., Baklanova O. A., Goncharov V. N., Erokhin A. M., Kolosova O. Y. Ontological status and valuable determination of social norms and normative systems // The Social Sciences (Pakistan). 2015. Vol. 10, iss. 9. P. 2216—2220. ↑

9. Beeghly E. What is a stereotype? What is stereotyping? // Hypatia. 2015. Vol. 30, № 4. P. 675—691. ↑

10. Beeghly E. What is a stereotype? What is stereotyping? // Hypatia. 2015. Vol. 30, № 4. P. 675—691. ↑

11. Бакланов И. С., Бакланова О. А., Лопата В. В. Специфика конституирования гендерной идентичности в современном обществе. Ставрополь: Ставроп. гос. аграр. ун-т, 2014. 169 с. ↑

12. Del Pinal G., Madva A., Reuter K. Stereotypes, conceptual centrality and gender bias: an empirical investigation // Ratio. 2017. Vol. 30, № 4. P. 384—410. ↑

13. Del Pinal G., Madva A., Reuter K. Stereotypes, conceptual centrality and gender bias: an empirical investigation // Ratio. 2017. Vol. 30, № 4. P. 384—410. ↑

14. Knobe J., Prasada S., Newman G. Dual character concepts and the normative dimension of conceptual representation // Cognition. 2013. Vol. 127, № 2. P. 242—257. ↑

15. Knobe J., Prasada S., Newman G. Dual character concepts and the normative dimension of conceptual representation // Cognition. 2013. Vol. 127, № 2. P. 242—257. ↑

16. Knobe J., Prasada S., Newman G. Dual character concepts and the normative dimension of conceptual representation // Cognition. 2013. Vol. 127, № 2. P. 242—257. ↑

17. Волчкова Н.И., Федяева М.В. Особенности гендерной идентичности у современных подростков // Гуманитарные научные исследования.- 2012. - № 6 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/2012/06/1427 (дата обращения: 23.09.2018). ↑