Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Понятие оперативно-розыскной деятельности

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. Оперативно-розыскная деятельность (далее - ОРД) - одна из тех государственно-правовых форм борьбы с преступностью, которая по своему характеру, целям и способам их достижения не может не ограничивать конституционных прав граждан^[1]. В то же время осуществление данной деятельности возможно только на основе законодательно определенного принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина, без реализации которого оперативно-розыскную деятельность вряд ли можно считать правомерной и допустимой.

При этом ОРД имеет специфическую особенность, заключающуюся в соблюдении принципа конспирации и в сочетании гласных и негласных методов раскрытия преступлений, в процессе проведения которых могут быть ограничены конституционные права и свободы личности, что обусловливает не только пристальное внимание к ней, но также не прекращающиеся дискуссии относительно допустимости ее средств и методов, нравственной состоятельности этой деятельности, а учитывая, что в процессе этой деятельности неизбежно затрагиваются права и свободы личности, вовлекаемой в процесс ее осуществления независимо от того, преследуются ли ее интересы при проведении оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ), носят ли эти мероприятия нейтральный характер или же они направлены на изобличение этого лица в совершении преступления, возникает вопрос и о соответствии нормативных правовых актов, ее регламентирующих, Конституции Российской Федерации^[2].

Как следует из Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности"^[3] (далее - Закон об ОРД), ограничение отдельных прав граждан в процессе ОРД преследует публичные интересы - защиту жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, обеспечение безопасности общества и государства от преступных посягательств (статья 1) - и обусловлено состоянием преступности, характером и опасностью криминальных деяний, негласным противодействием правоохранительным органам, осуществляющим борьбу с преступностью, что в конечном счете делает неэффективным, а то и невозможным решение задач предупреждения и раскрытия преступлений иными средствами. Тем самым ОРД ориентирована на защиту конституционно признанных ценностей, допускает ограничение в целях их защиты конституционных прав личности, и уже поэтому осуществление этой деятельности.

Кроме того, проблемы оперативно-розыскной деятельности и использования ее результатов всегда были предметом постоянного внимания специалистов в сферах оперативного и уголовно-процессуального познания^[4]. Актуальность исследования указанных проблем в современный период обусловлена глобализацией развития мирового сообщества, в результате которой появились региональные, межрегиональные и транснациональные организованные преступные группы, практически монополизировавшие наиболее прибыльные виды преступной деятельности. Очевидно, что контроль над этими организованными группами и преступными сообществами невозможен без привлечения к нему оперативных сотрудников и использования результатов их деятельности в качестве доказательств, поскольку указанная деятельность осуществляется не для удовлетворения любопытства соответствующих государственных органов, их руководителей и сотрудников, а для решения задач борьбы с преступлениями.

Объектом исследования являются отношения, возникающие в результате правового регулирования оперативно – розыскной деятельности.

Предметом исследования являются нормативные правовые акты, теоретические положения, регламентирующие и раскрывающие институт наследования по закону.

Цель исследования - анализ правового регулирования оперативно – розыскной деятельности

Задачи исследования.

Рассмотреть понятие и признаки оперативно – розыскной деятельности;
Определить значение результатов оперативно – розыскной деятельности в процессе доказывания по уголовному делу;
Охарактеризовать особенности правового статуса лиц, оказывающих содействие органам ОРД;
Проанализировать конституционные проблемы оперативно – розыскной деятельности.

Нормативную основу исследования составили Конституция Российской Федерации, Уголовно – процессуальный кодекс РФ, Федеральный закон "Об оперативно-розыскной деятельности".

Теоретическую основу исследования составили труды таких ученых – юристов, как: Атмажитов В.М., Горяинов К.К., Овчинский В.С., Поляков М.П., Синилов А.Ю., Шейфер С.А., Шумилов А.Ю. и другие.

Методологическую основу исследования составляют методы анализа, синтеза, аналогии, формально-логический, формально-юридический, системно – структурный, сравнительно – правовой, исторически – правовой методы.

Курсовая работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка использованных источников.

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОПЕРАТИВНО – РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1.1 Понятие и признаки оперативно – розыскной деятельности

Более 20 лет прошло с момента принятия первого в истории современной России специального Закона об ОРД, что выступило значимым шагом на пути формирования правового государства в нашей стране.

Известно, что до 1992 г. рассматриваемый вид деятельности в основном регламентировался подзаконными нормативно - правовыми актами, отдельные положения действовавшего до этого времени законодательства устанавливали только общие нормы применения оперативно-розыскных мер, не регулируя детально процедуру их осуществления.

Принятие указанного Закона обусловило легитимность оперативно-розыскной деятельности. Он закрепляет правовой статус оперативно-розыскной деятельности, ее содержание, задачи и принципы; закреплены основные положения, определяющие правомерность, условия и пределы осуществления оперативно-розыскных мероприятий, использования их результатов при борьбе с преступностью; закреплены права и обязанности лиц, которые принимают участие в осуществлении ОРД, а также их социальная и правовая защита.

В Законе об ОРД предусматривается права граждан на оказание помощи органам ОРД в оказании противодействия преступности посредством гласного и негласного их содействия, а органы, в свою очередь, вправе его использовать, что положило конец постоянным нападкам со стороны средств массовой информации на указанных лиц, поскольку была признана правомерность и с социального подхода оправданность такого содействия.

В соответствии с Законом об ОРД (ст. 1) оперативно-розыскная деятельность представляет собой деятельность, которая осуществляется в гласной и негласной форме управомоченными оперативными подразделениями государственных органов, в рамках своей компетенции путем осуществления мероприятий оперативно-розыскного характерна для обеспечения защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, безопасности общества и государства от противоправных посягательств.

В законодательном понятии ОРД содержатся следующие признаки, которые отражают ее суть:

- разновидность деятельности государства;

- осуществляется в гласной либо негласной форме;

- осуществляется управомоченными оперативными подразделениями государственных органов;

- осуществляется путем проведения оперативно-розыскных мероприятий, предусмотренных Законом об ОРД;

- целевое назначение связано с защитой предусматриваемых Законом об ОРД объектов от противоправных посягательств.

Рассмотрим некоторые из вышеуказанных признаков ОРД более детально.

1. Из законодательного понятия оперативно-розыскной деятельности вытекает традиционное представление о ней как о государственно-правовом способе противодействия преступности, что прежде всего обусловливается правовой трактовкой цели рассматриваемого вида деятельности. Как было сказано выше, ст. 1 Закона об ОРД предусматривает, что она осуществляется для обеспечения защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, безопасности общества и государства от противоправных посягательств. Думается, указанная цель должна формулироваться иначе.

Безусловно, борьба с преступностью это важнейшая, но при этом не единственная составляющая указанной цели. В ходе ее также решаются задачи, которые выходят за пределы борьбы с преступностью в частности:

- розыск лиц, которые пропали без вести, но без признаков их противоправного исчезновения;

- установление личности больных и детей, не могущих сообщить сведения о себе;

- установление личности граждан, которые не имеют документов и скрывают подлинные сведения о себе;

- персонификация (идентификация) неопознанных трупов;

- розыск граждан РФ, которые утратили связь со своими родственниками;

- розыск лиц, которые уклоняются от административного наказания;

- розыск должников (ответчиков) по гражданским делам;

- сбор данных, которые требуются для принятия решения о допуске лиц к определенным сведениям (государственная тайна и пр.) и видам деятельности (оперативно-розыскная, частная детективная, охранная и пр.);

- поддержание в исправительных учреждениях установленного уголовно-исполнительным законодательством режима;

- охрана государственных секретов и пр^[5].

Следовательно, что посредством оперативно-розыскной деятельности помимо кроме оказания противодействия совершения преступлений разрешаются иные, не связанные с указанной борьбой, но тем не менее социально значимые задачи. Соответственно, указанная деятельность выступает разновидностью государственной правоохранительной деятельности, цель которой заключается в защите жизни, здоровья, прав и свобод человека, собственности, безопасности общества и государства в широком значении рассматриваемой дефиниции.

Отметим, что еще в 60-х - 70-х годах прошлого столетия В.А. Лукашов определял оперативно-розыскную деятельность в качестве особого вида правоохранительной деятельности, но при этом ее цели и задачи он также сводил исключительно к противодействию преступности^[6].

2. Другим важным признаком, уяснение которого необходимо для установления сущности оперативно-розыскной деятельности, является определение ее субъектов. Субъекты ОРД в Законе определены противоречиво. Из ст. 1 и ч. 1 ст. 13 Закона следует, что названная деятельность осуществляется оперативными подразделениями уполномоченных на то государственных органов. В других же статьях Закона определяются права и обязанности самих органов (ст. ст. 14, 15 и др.), регулируются отдельные вопросы осуществления оперативно-розыскной деятельности должностными лицами этих органов (ст. ст. 5, 6 и др.) и т.д.

К субъектам оперативно-розыскной деятельности мы относим: органы, осуществляющие названную деятельность; оперативные подразделения этих органов; должностных лиц названных органов и подразделений; другие подразделения указанных органов и их должностных лиц, физических лиц, содействующих органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, и иных субъектов^[7].

3. Следующим признаком, отражающим специфическую сущность оперативно-розыскной деятельности, является положение, определяющее механизм осуществления этой деятельности. Закону об ОРД (ст. 1) она осуществляется путем проведения оперативно-розыскных мероприятий. Такой подход к решению данного вопроса, на наш взгляд, явно несостоятелен.

Надо признать, что оперативно-розыскные мероприятия являются одним из основных элементов (частей) оперативно-розыскной деятельности, составляют ее сердцевину. Именно путем их проведения органы, осуществляющие эту деятельность, во многом решают задачи по выявлению преступлений, их предупреждению, пресечению, раскрытию, розыску скрывшихся преступников и лиц, пропавших без вести, и т.д. Однако оперативно-розыскные мероприятия далеко не исчерпывают всего содержания названной деятельности. Наряду с ними органы дознания для решения задач по борьбе с преступностью используют также оперативно-розыскные методы, проводят другие действия, не включенные в перечень оперативно-розыскных мероприятий (оперативные переговоры, облаву, засаду и др.), и т.д.

Более того, в содержание ОРД входят также меры организационно-управленческого и организационно-тактического характера (ее информационное обеспечение, аналитическая работа, прогнозирование, планирование в названной сфере деятельности, организация взаимодействия и т.д.). Однако эти содержательные аспекты рассматриваемой деятельности в ее законодательной дефиниции не отражены. Из этого можно сделать ошибочный вывод, что названные меры к оперативно-розыскной деятельности не относятся.

Другим аспектом механизма осуществления указанной деятельности является режим ее проведения. Как уже отмечалось, согласно действующему Закону (ст. 1) она осуществляется гласно и негласно. Так:

В органах внутренних дел и некоторых других органах, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность, только отдельные оперативные подразделения функционируют в условиях полной негласности;
Часть задач оперативно-розыскной деятельности не связана с решением вопросов борьбы с преступностью. Их решение не вызывает необходимость осуществления такой деятельности в условиях какой-либо закрытости;
Решение отдельных задач по борьбе с преступностью в ряде случаев предопределяет необходимость придания гласности проводимым оперативно-розыскным действиям. Так, при розыске лица, совершившего преступление, до населения доводятся информация о его приметах, возможных местах нахождения, способах передвижения, а также другие сведения. Гражданам даются рекомендации о том, как себя вести в случае обнаружения лица, кому сообщить об этом и т.д. Аналогично могут осуществляться оперативно-розыскные мероприятия по выявлению лиц, совершающих мошенничество и другие преступления;
В ряде случаев проведение определенных оперативно-розыскных действий по объективным причинам скрыть практически невозможно (оперативная работа на месте происшествия на улице и в других местах, где нередко скапливаются люди).

Помимо названных признаков оперативно-розыскной деятельности присущи также некоторые другие черты, которые в совокупности с ранее рассмотренными определяют ее сущность. К ним следует отнести преимущественно негласный, разведывательно-поисковый характер такой деятельности и ее осуществление на основе не только законодательных и подзаконных нормативных правовых актов, но и определенных принципов^[8].

Таким образом, оперативно - розыскная деятельность представляет собой основанную на праве и определенных принципах направление правоохранительной деятельности государства, которая в большей степени осуществляется управоченными органами в негласной форме посредством путем проведения специальных мер организационного характера, а также оперативно-розыскных действий для обеспечения защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека, собственности, безопасности общества и государства.

В современных условиях очевидна необходимость совершенствовать правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности. Закон об ОРД нуждается в радикальной переработке. Она должна быть связана с существенными изменениями как его содержания, так и структуры. Таким образом, оптимальным решением данного вопроса являются разработка и принятие Закона в новой редакции.

При разработке проекта нового Закона, а также в процессе решения вопросов, связанных с внесением изменений и дополнений в ныне действующий Закон, на наш взгляд, необходимо учитывать следующие основные положения.

1. Нужно уточнить определение оперативно-розыскной деятельности. Оно должно отражать новый современный уровень понимания сущности такой деятельности.

2. Следует более полно и четко сформулировать задачи ОРД с учетом потребностей современной практики и правоохранительной деятельности.

3. Нужно предусмотреть нормы, регулирующие действие Закона в пространстве и во времени, а также определяющие язык, применяемый в сфере оперативно-розыскной деятельности.

4. Необходимо дать основные понятия, используемые в Законе об ОРД.

5. Надо расширить перечень и раскрыть содержание принципов оперативно-розыскной деятельности.

1.2 Значение результатов оперативно – розыскной деятельности в процессе доказывания по уголовному делу

Представление доказательств, полученных в результате осуществления оперативно-розыскной деятельности, имеет особую правовую природу, характер которой обусловлен сущностью и особенностями данного вида деятельности правоохранительных органов. Легальное толкование понятия "результаты оперативно-розыскной деятельности" (далее - результаты ОРД) содержится в п. 36.1 ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса РФ^[9] (далее – УПК РФ) и понимается как сведения, полученные в соответствии с Законом об ОРД, о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, лицах, подготавливающих, совершающих или совершивших преступление и скрывшихся от органов дознания, следствия или суда.

Следует отметить, что очевидная взаимосвязь оперативно-розыскной и уголовно-процессуальной деятельности прослеживается уже на уровне понятийного аппарата. В отличие от УПК РФ, в Законе об ОРД, регламентирующем основы оперативно-розыскной деятельности, соответствующей дефиниции не содержится. Этот факт, а также то, что рассматриваемое понятие используется в различных отраслях правовой науки (например, уголовном праве, уголовном процессе, криминалистике, теории оперативно-розыскной деятельности и т.д.), предопределили наличие множества подходов к конструированию содержания понятия "результаты ОРД". Анализ обширной библиографии вопроса позволил выделить две основные модели, которые имеют отношение к непосредственному предмету нашего исследования.

Первая модель может быть условно обозначена как информационная, поскольку результаты ОРД в данном случае трактуются как собранная оперативными подразделениями информация о наличии или отсутствии общественно опасного деяния, виновности лица, совершившего это деяние, и иных обстоятельствах, имеющих значение для правильного разрешения дела^[10]. При этом особо указывается на необходимость документального оформления полученных сведений в виде справок, рапортов, а также фото- и видеоматериалов, предметов, полученных гласно и негласно при осуществлении оперативно-розыскных мероприятий (далее - ОРМ). В некоторых научных исследованиях акцент делается на том, что подобная информация получается "в сфере и инфраструктуре преступности"^[11].

В контексте информационного подхода к содержанию результатов ОРД и их практическому применению в уголовном судопроизводстве некоторые авторы высказывают мысль о том, что собранные сведения в силу их значимости, непосредственной связи с событиями и фактами, установление которых является составной частью предмета доказывания, представляют собой "информационный продукт", который может использоваться в уголовном процессе без дополнительной трансформации^[12].

Полагаем, что такой подход является не вполне оправданным, поскольку оперативно-розыскная информация может иметь различное значение: ориентирующее, вспомогательное либо доказательственное. Именно в последнем случае после надлежащего оформления в соответствии с требованиями уголовно-процессуальной формы она проверяется и оценивается в совокупности с иными доказательствами, имеющимися в уголовном деле.

Принципиально иной подход прослеживается в доказательственной модели конструирования дефиниции "результаты ОРД". В данном случае акцент ставится на необходимости прямого закрепления таковых в УПК РФ в качестве самостоятельного источника доказательств. При этом делаются некоторые оговорки относительно лица, их получившего, которое должно засвидетельствовать подлинность и обстоятельства получения соответствующих сведений^[13]. Правовой основой для подобных утверждений являются положения ст. 2 Закона об ОРД, где в качестве одной из основных задач оперативно-розыскных органов является предупреждение, пресечение и раскрытие преступлений, выявление лиц, их совершивших. Из этого нормативного предписания делается вывод о том, что оперативно-розыскная деятельность является одной из форм борьбы с преступностью, что, по мнению некоторых авторов, позволяет интерпретировать ее результаты как доказательства по уголовному делу, имеющие свойство относимости^[14].

Решение проблемы допустимости доказательств в данном случае видится в дополнении ч. 2 ст. 74 УПК РФ указанием на то, что в качестве доказательств допускаются материалы, содержащие результаты оперативно-розыскной деятельности^[15].

Отметим, что подобная позиция не нашла отклика у законодателя и подвергается критике в среде ученых-процессуалистов. Невозможность "прямого" введения результатов ОРД в уголовный процесс в качестве доказательств, на наш взгляд, справедливо аргументируется как распространенностью негласных методов получения информации, так и невозможностью в ходе судебного заседания проверить, а соответственно, полностью и всесторонне оценить полученные данные. Этот тезис подтверждается тем, что Европейский суд по правам человека неоднократно в своих решениях указывал, что российские суды должны получать доступ к фактическому материалу, подтверждающему обоснованность и законность производства тех или иных ОРМ, прежде всего проведенных негласно, дабы избежать наличия подстрекательства либо провокации совершения преступлений^[16].

Достаточно жесткую позицию по данному вопросу занимает и Конституционный Суд РФ, в нескольких своих решениях указав, что результаты ОРД не являются доказательствами до тех пор, пока они не закреплены в предусмотренном УПК РФ порядке^[17].

Полагаем, что при определении сущности категории "результаты ОРД" необходимо руководствоваться несколькими соображениями. Во-первых, это понятие не может являться тождественным понятию "доказательство", поскольку легальное определение последнего содержится в ст. 74 УПК РФ и, помимо информативной составляющей, включает в себя требования процессуальной формы получения соответствующих сведений.

Кроме того, как справедливо отмечает С.А. Шейфер, вряд ли целесообразно механически переносить нормы и институты, присущие уголовно-процессуальному доказыванию, в сферу реализации Закона об ОРД^[18].

Во-вторых, исходя из тезиса о том, что категория "результаты ОРД" относится к оперативно-розыскной деятельности, обладающей специфическими приемами и методами получения информации, основным условием ее ввода в сферу уголовно-процессуального доказывания является возможность проверки законности получения результатов ОРД, а также их достоверности. Это обеспечивается прежде всего соблюдением требований Закона об ОРД в части предмета, субъектов, способов получения и фиксации сведений, имеющих значение для уголовного дела.

Анализ положений данного нормативного акта позволяет выделить несколько принципиальных моментов.

1. Основными направлениями использования результатов ОРД в уголовном судопроизводстве являются: 1) получение информации, которая может служить поводом и основанием к возбуждению уголовного дела; 2) подготовка и осуществление следственных и судебных действий; 3) доказывание обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. При этом с содержательной точки зрения результаты ОРД представляют собой достаточные данные, указывающие на признаки преступления, а именно: сведения о том, где, когда, какие признаки и какого именно преступления обнаружены; при каких обстоятельствах имело место их обнаружение; сведения о лице (лицах), его совершившем, и очевидцах преступления (если такие имеются); о местонахождении предметов и документов, которые могут стать вещественными доказательствами по делу; о любых других фактах и обстоятельствах, имеющих значение для решения вопроса о возбуждении уголовного дела. Если же результаты ОРД используются для подготовки и производства следственных действий, а также в сфере уголовно-процессуального доказывания, то их содержание составляет информация о местонахождении скрывшихся от следствия и суда лиц, возможных источниках доказательств, фактах и обстоятельствах, позволяющих выбрать наиболее оптимальную и эффективную тактику производства следственного действия, а также может быть основой для формирования доказательств, соответствующих требованиям УПК РФ.

2. Необходимым условием законности получения оперативно-розыскной информации является наличие оснований для проведения ОРМ, предусмотренных ст. 7 Закона об ОРД. Анализ указанной нормы позволяет выделить два основания осуществления оперативно-розыскной деятельности, результаты которой являются востребованными в рамках уголовного судопроизводства: 1) наличие возбужденного уголовного дела; 2) наличие сведений о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного противоправного деяния, а также о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, если нет достаточных данных для решения вопроса о возбуждении уголовного дела; о лицах, скрывающихся от органов дознания, следствия и суда или уклоняющихся от уголовного наказания.

В случае проведения ОРМ, ограничивающих конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, необходимо получение судебного решения. Исключение составляют случаи, не терпящие отлагательства, когда есть угроза совершения тяжких и особо тяжких преступлений, а также имеется фактическое основание производства ОРМ, сопряженных с ограничением названных выше прав. Их производство допускается на основании постановления руководителя органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, с обязательным уведомлением судьи в течение 24 часов. При этом в течение 48 часов с момента начала проведения ОРМ орган, его осуществляющий, обязан получить судебное решение либо прекратить проведение ОРМ (ст. 8 Закона об ОРД).

3. Достоверность информации обеспечивается наличием сведений о субъекте, а также ОРМ, в результате проведения которого получены сведения, используемые при производстве по уголовному делу. Это является одним из главных условий последующей судебной проверки доказательств, сформированных на их основе. Перечень ОРМ установлен исчерпывающим образом в ст. 6 Закона об ОРД и включает в себя опрос; наведение справок, сбор образцов для сравнительного исследования; проверочную закупку, исследование предметов и документов; наблюдение; отождествление личности; обследование помещений, зданий, сооружений, участков местности и транспортных средств; контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений; прослушивание телефонных переговоров; снятие информации с технических каналов связи; оперативное внедрение; контролируемую поставку; оперативный эксперимент; получение компьютерной информации. При этом надлежащими субъектами получения оперативно-розыскной информации с точки зрения последующего ее введения в уголовный процесс являются оперативные подразделения органов внутренних дел, Федеральной службы безопасности, таможенных органов, органов государственной охраны, службы внешней разведки и службы исполнения наказаний (ст. 14 Закона об ОРД).

4. Огромное значение в контексте уголовно-процессуального доказывания имеют способы фиксации результатов ОРД. Как правило, полученные сведения находят отражение в оперативно-служебных документах: рапортах, справках, сводках, отчетах, актах сотрудников оперативно-розыскных органов, сообщениях или записях конфидентов, объяснениях участников ОРМ или заявлениях граждан, актах или иных документах ведомства и др. К ним могут прилагаться материальные носители информации. Предоставление указанных документов должностному лицу, ведущему производство по уголовному делу, позволяет проверить наличие оснований и соблюдение условий проведения ОРМ, предусмотренных ст. 7 и 8 Закона об ОРД^[19].

Анализ следственно-судебной практики показал, что суды при проверке доказательств, сформированных на основании результатов ОРД, особое внимание обращают на соблюдение законодательства об оперативно-розыскной деятельности в части способов получения и фиксации процессуально значимой информации. По данным Верховного Суда РФ аналогичная практика складывается во многих субъектах Федерации. В частности, проверяя законность проведения ОРМ, суды удостоверяются в наличии документов, подтверждающих, например, выдачу участнику оперативного эксперимента специальных технических средств, исследуют выписки из плана ОРМ по делам оперативного учета и т.д.^[20]

Таким образом, результаты ОРД по уголовному делу, полученные с соблюдением требований Закона об ОРД уполномоченными органами о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, скрывшихся от органов дознания, следствия и суда, а также об иных обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, используются в уголовно-процессуальной деятельности и составляют предмет доказывания по уголовному делу.

2. ПРОБЛЕМЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ОПЕРАТИВНО – РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

2.1 Особенности правового статуса лиц, оказывающих содействие органам ОРД

При осуществлении доказывания по некоторым категориям дел, особенно отличающихся высокой латентностью, реконструкции преступления бывает недостаточно. В ситуациях, когда, например, взяткодатель и взяткополучатель проявили высокую готовность к даче и получению взятки и оба остались удовлетворенными совершенным деянием, доказывание преступления представляет значительные трудности. Проведение встроенного наблюдения с использованием лиц, участвующих в инсценировании преступления, безусловно, может способствовать достижению целей уголовного судопроизводства. Однако инсценировку преступления при проведении оперативного эксперимента или оперативной закупки не всегда можно отличить от провокации.

Судебная практика периодически отмечает проблемы, связанные с таким проведением ОРМ, которые не позволяют использовать результаты мероприятия в процессе доказывания. Одной из причин данной ситуации является неопределенный статус лиц, оказывающих содействие правоохранительным органам^[21]. В то же время следует отметить, что в Законе об ОРД не только дано определение понятия лиц, оказывающих содействие правоохранительным органам, но и оговорены некоторые гарантии для данной категории граждан.

Изучение постановлений Европейского суда по правам человека (далее - ЕСПЧ), признавших нарушение Конвенции о защите прав человека и основных свобод^[22] (далее - Конвенция) при проведении таких ОРМ, как оперативный эксперимент и проверочная закупка, показало, что одними из оснований принятия этих решений являлись проблемы доказывания в случаях, когда органам, осуществляющим ОРД, оказывалось содействие гражданами с неопределенным статусом. При этом доказательства, полученные в результате ОРД (наиболее распространенными были дела об обороте наркотических веществ и взяточничестве), являлись основными в процессе доказывания по рассмотренным делам.

ЕСПЧ рассматривает вопрос о форме взаимодействия, исходя не из принципиальных установок и общих положений, а содержательно, учитывая специфику взаимодействия в каждом конкретном случае с точки зрения обеспечения конвенциональных положений, обеспечивающих справедливость правосудия^[23].

Анализ допущенных ошибок потребовал обсуждения вопроса о том, кто и в каком качестве входит в круг лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим ОРД. Статья 17 Закона об ОРД позволяет выделить критерий классификации этих лиц - наличие или отсутствие контракта, а также общее требование к сотрудничеству со всеми лицами - конфиденциальность. Таким образом, среди лиц, содействующих ОРД, возможно выделить группы граждан, различающиеся по форме взаимодействия с правоохранительными органами.

Определяющим с точки зрения процесса доказывания следует считать разграничение частного лица, заявляющего о преступлении (private individual), и полицейского сотрудника или информатора (the police collaborator or informant)^[24]. Это связано с тем, что выявление факта сотрудничества неизбежно приводит к обсуждению вопроса о пределах допустимого поведения со стороны правоохранительных органов при проведении ОРД и необходимости рассмотрения вопроса о провокации^[25].

В решениях ЕСПЧ по делам Быкова, Веселова и других необходимость разграничения понятий частного заявителя и лица, сотрудничающего с правоохранительными органами, выявлена достаточно определенно.

Проведение именно такой демаркационной линии не является случайным. Из этих решений ЕСПЧ следует, что в процессе доказывания совершения преступления к данным лицам, а соответственно, и к получаемой от них информации надлежит применять различные требования.

В деле "Быков против Российской Федерации" в отношении заявителя проводилась негласная операция в связи с информацией, поступившей от "представителя окружения Быкова" - В., о том, что Быков дал ему поручение убить бывшего партнера по бизнесу. Не исполнив поручение, В. обратился в правоохранительные органы, которые организовали ОРМ в отношении заявителя. С этой целью В., снабженный средствами радио прослушивания и записи, посетил место жительства Быкова, где завел разговор о якобы совершенном убийстве и передал вещи, подтверждающие выполнение порученной работы. Итогом проведения ОРМ стало получение 16-минутной записи диалога, а также обыск жилого помещения и задержание Быкова.

Несмотря на то, что заявитель настаивал на том, что вмешательство в его частную личную жизнь проводилось именно "агентом милиции", ЕСПЧ анализировал в первую очередь обоснованность такого вмешательства, обойдя вопрос о статусе В. в данном деле^[26].

В деле "Веселов и другие против Российской Федерации", наоборот, пристальное внимание уделено именно статусу сотрудничающего лица, что в совокупности с более ранними постановлениями позволяет получить общее представление о позиции ЕСПЧ в отношении "агентов", "информаторов" или, применительно к российскому законодательству, "лиц, содействующих правоохранительным органам". По-видимому, каждый из данных терминов имеет различное содержание и обозначает разный статус участников. По мнению автора, такие расхождения можно объяснить, с одной стороны, различиями правового регулирования государств - участников Конвенции, а с другой - стремлением ЕСПЧ в своих решениях показать смысловую нагрузку такого содействия правоохранительным органам.

Веселов, как и остальные два заявителя, был признан виновным в совершении преступления, связанного с незаконным оборотом наркотиков. Жалобы были рассмотрены в рамках единого производства в связи со схожестью фактических обстоятельств, а также выявленных нарушений Конвенции. Каждый из заявителей являлся объектом негласных мероприятий в форме проверочной закупки.

Как и в деле Быкова, власти Российской Федерации утверждали, что в правоохранительные органы обратилось частное лицо (в случае Веселова это был гражданин Х.) с заявлением о наличии сведений о продаже наркотиков, после чего незамедлительно была проведена проверочная закупка. Однако в деле Веселова, в отличие от дела Быкова, на стадии судебного разбирательства адвокат защиты безрезультатно ходатайствовал о приобщении к материалам уголовного дела в качестве доказательств судебных актов, подтверждающих, что Х. ранее выступал в качестве покупателя при проверочных закупках, никак не связанных с данным уголовным делом. Более того, сотрудники, проводившие ОРМ, сообщили, что до получения информации от Х. Веселов не был известен как продавец наркотиков. Исходя из этого, сторона защиты настаивала на провокации и указывала на то, что Х. являлся информатором. Повторно выдвинутые доводы во время оспаривания отказа суда первой инстанции принять соответствующие документы в качестве доказательств успеха не принесли. В целом схожая ситуация наблюдалась и в двух других делах.

Несмотря на то что власти Российской Федерации настаивали на наличии независимого источника информации при проведении ОРМ - т.е. частного лица, Европейский суд указал, что представленные доказательства подтверждают долгосрочное сотрудничество того же Х. с правоохранительными органами и наличие у него статуса информатора.

Рассмотрение исследуемых вопросов в решениях ЕСПЧ по делам Быкова и Веселова позволяет прийти к следующим выводам:

1. Дело Быкова представляет собой яркий пример проведения ОРМ при участии заявителя о преступлении, который имеет статус частного лица (private individual). Рассмотрение правоохранительными органами обращения заявителя в общем порядке являлось обязанностью государства и было направлено на защиту прав и свобод граждан. Привлечение заявителя к проведению ОРМ с учетом специфики проводимого негласного мероприятия было обоснованным с точки зрения действующего на тот момент национального законодательства, а также отвечало требованиям Конвенции и ее толкованию ЕСПЧ.

2. Дело Веселова, напротив, продемонстрировало необходимость тщательного рассмотрения вопроса о требованиях, предъявляемых к лицам, сотрудничающим с правоохранительными органами.

Прежде всего ЕСПЧ напомнил, что вопрос проведения негласных мероприятий, направленных на борьбу с незаконным оборотом наркотиков и коррупцией, имеет особенности, не раз затронутые в его практике. В частности, это вопросы провокаций при проведении ОРМ и защиты от злоупотреблений, вызванных использованием в процессе доказывания результатов подстрекательства^[27].

Важен и тот факт, что для обеспечения гарантий против злоупотреблений правоохранительные органы должны иметь ясную и предсказуемую систему санкционирования, осуществления и контроля за проведением негласных мероприятий с участием информаторов.

Следует отметить, что по всем названным делам представители Российской Федерации указывали на то, что по законодательству России для назначения и проведения ОРМ достаточно лишь заявления о преступлении.

Однако ЕСПЧ, принимая во внимание установленный национальным законодательством порядок, но не считая себя связанным его рамками, указал на наличие системного дефекта, который приводит к невозможности вынесения Европейским судом решений в пользу Российской Федерации.

Констатируя малую содержательную информативность решений о проведении ОРМ, а также отсутствие независимого контроля правоприменительных органов за законностью и обоснованностью решений о проведении сложных комплексных ОРМ, ЕСПЧ приходит к выводу о том, что "...российская система, в которой проверочные закупки и оперативные эксперименты всецело относятся к компетенции органов оперативно-розыскной деятельности, расходится с практикой, принятой большинством государств-участников. Европейский суд полагает, что этот недостаток отражает структурное уклонение от обеспечения гарантий против милицейского произвола..." ^[28].

Такое категоричное утверждение вызывает массу вопросов. Как следует трактовать приведенное утверждение Европейского суда: это сигнал о невозможности соблюдения прав и свобод человека без немедленного изменения законодательства РФ в части процедуры проведения и контроля за ОРМ или речь идет о том, что в отсутствие в Российской Федерации схемы проведения негласных мероприятий, доминирующей среди государств - участников Конвенции, достаточно усовершенствовать практику применения действующего законодательства?

Безусловно, приведение законодательства в соответствие с конвенциональными требованиями является приоритетным направлением политики любого правового государства, однако проблемы, выявленные ЕСПЧ, отчасти могут быть решены и при условии соблюдения требований, сформулированных в названных решениях ЕСПЧ.

Прежде всего необходимо понять, что особые правоотношения между правоохранительными органами и содействующими им гражданами не только позволяют более эффективно использовать ресурсы государства в борьбе с наиболее сложными с точки зрения доказывания преступлениями, но и создают между ними устойчивую связь, которая не может не влиять на оценку полученных в результате ОРМ данных, на полное, объективное и всестороннее рассмотрение уголовного дела. Стандарты оценки данных, полученных от названных граждан, должны быть более строгими, чем в случаях с заявителями или жертвами преступлений; они основываются на требовании определенных ограничений для проведения ОРМ и использования полученных результатов с целью исключения злоупотреблений.

Фактически речь идет о разграничении функциональной активности граждан настолько, насколько это возможно в целях расследования. Если информатор - это лицо, собирающее необходимые для государственных органов сведения, то его участие при проведении ОРМ должно быть ограничено. Необходимо избегать ситуаций, когда одно лицо одновременно является информатором, участником ОРД (в роли взяткодателя или покупателя наркотических веществ) и заявителем о преступлении. Безусловно, такой подход не должен препятствовать доступу лиц, сотрудничающих с правоохранительными органами, к правосудию в случаях, когда в отношении этих лиц совершается преступление. Наличие устойчивых связей с гражданами, содействующими органам, осуществляющим ОРД, приводит к необходимости дополнительной, документально фиксируемой проверки получаемой от них информации^[29].

Это необходимо для исключения сомнений в законности действий правоохранительных органов, а также для обеспечения безопасности граждан, оказывающих содействие правоохранительным органам. Кроме того, дополнительная проверка информации со стороны другого органа или ведомства, не проводящего оперативное мероприятие, позволит нивелировать проблему малой информативности при принятии решений о проведении ОРМ в форме оперативного эксперимента и проверочной закупки.

Изучение позиций ЕСПЧ по делам, ключевые доказательства по которым основывались на данных, полученных в результате ОРД, продемонстрировало, что необоснованная поспешность при проведении негласных мероприятий расценивается как негативная черта этой деятельности, которая в совокупности с проблемами контроля приводит к невозможности защиты интересов государства.

Пресечение практики, связанной с вовлечением лиц, содействующих ОРД, в уголовный процесс в качестве заявителей, в совокупности с дополнительной, документально фиксируемой проверкой информации, полученной из "тайных источников", не только позволит существенно снизить фиксируемые ЕСПЧ и судами Российской Федерации провокации при проведении ОРД, но и защитит правоохранительные органы от необоснованных обвинений в провокационных действиях, предоставив дополнительные механизмы подтверждения обоснованности принимаемых государственными органами решений.

Таким образом, определение правового положения лиц, которые оказывают содействие органам ОРД, имеет уголовно-процессуальное значение и оказывает влияние на рассмотрение вопроса относительно справедливости судебного разбирательства. Чтобы предотвратить провокацию при проведении ОРМ, следует предъявлять разные требования к информации, которую предоставляют частные лица, выступающие заявителями, и лица, которые сотрудничают с органами, осуществляющими ОРД. Необходимость дифференциации процессуального статуса заявителя и лица, которое содействует органам, осуществляющим ОРД, обусловлена наличием правоотношений, возникающих между правоохранительными органами и содействующими лицами, что также нуждается в осмыслении и дальнейшей разработке вопросов установления пределов допустимого поведения работников, которые проводят ОРМ. Думается, что позиции ЕСПЧ относительно правового положения субъектов ОРМ могут выступить базисом для создания унифицированной правовой модели, которая препятствовала бы нарушениям прав человека.

2.2 Конституционные проблемы оперативно – розыскной деятельности

В соответствии с Законом об ОРД ограничение отдельных прав граждан, имеющее место в ходе осуществления ОРД, преследует публичные интересы, а именно обеспечение защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина, собственности, безопасности общества и государства от противоправных посягательств (ст. 1 Закона об ОРД), и обусловливается уровнем преступности, характером и опасностью совершаемых преступных деяний, негласным оказанием противодействия правоохранительным органам, что, безусловно, делает нерезультативным, а порой невозможным решение задач по предупреждению и раскрытию преступных деяний другими способами. В этой связи ОРД ориентирована на защиту ценностей, имеющих конституционное признание, допускает ограничение для их защиты, и, соответственно, осуществление указанной деятельности, ее правовая регламентация в силу сказанного приобретают конституционно-правовое значение.

Несмотря на то, что интенсивность противоправного воздействия на права личности и общественную безопасность означает повышенную ответственность за уровень и динамику преступности и активность реагирования со стороны органов исполнительной власти и ее силовых структур на криминальные посягательства, это не снимает с них обязанности действовать исключительно в правовых границах, в рамках установленных полномочий, по установленным законом основаниям и порядке^[30].

Следует особо подчеркнуть, что возможность ограничения прав и свобод человека при проведении отдельных ОРМ является неотъемлемой сущностной характеристикой ОРД. Гипотетическое законодательное исключение данной возможности объективно повлечет за собой обесценивание ОРД в целом как одного из видов правоохранительной деятельности. Тогда как в настоящее время вряд ли может вызвать сомнения утверждение о том, что ОРД выступает единственным реальным и эффективным инструментом своевременного выявления преступлений, установления их субъектов, документирования преступной деятельности, обеспечения раскрытия и расследования преступлений^[31].

Несмотря на социальную значимость ОРД, ее вторжение в сферу прав и свобод человека и гражданина должно быть тщательно регламентировано и упорядочено в нормативных правовых актах, а также обеспечено эффективным судебным контролем. Полагаем, именно этой цели пытался достичь законодатель, определяя в Законе об ОРД систему нормативных положений, регулирующих соблюдение прав и свобод человека, порядок их ограничения, а также восстановления в случае совершенного нарушения.

В связи с этим с позиций идеологии правового демократического государства фиксация принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина в ст. 3 Закона об ОРД является значительным достижением. Однако реализация данного принципа во многом зависит от процедурно-процессуального механизма его правового регулирования, в основе которого лежит четкое определение самого объекта уважения и соблюдения, то есть непосредственно прав и свобод личности.

В соответствии с ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД, "органы (должностные лица), осуществляющие ОРД, при проведении ОРМ должны обеспечивать соблюдение прав человека и гражданина на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции". Примечательно, что законодатель допустил определенную непоследовательность при создании правового механизма реализации принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина в процессе осуществления ОРД.

Во-первых, по неизвестной причине в ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД не указывается на необходимость соблюдения свобод человека и гражданина, что прежде всего противоречит обозначенному в ст. 3 ФЗ об ОРД конституционному принципу.

Во-вторых, в ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД законодатель необоснованно, на наш взгляд, ограничил перечень прав, подлежащих соблюдению органами и должностными лицами, осуществляющими ОРД. Реализация конституционного принципа уважения и соблюдения прав и свобод человека и гражданина в ОРД, закрепленного в ст. 3 Закона об ОРД, как справедливо заметил А.Е. Чечетин, помимо перечисленных в ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД, требует соблюдения и иных прав личности, таких как право на свободу и личную неприкосновенность (ст. 22 Конституции РФ), право частной собственности (ст. 35), право на квалифицированную юридическую помощь (ст. 48) и некоторые другие, которые могут ограничиваться в ОРД^[32].

Другой немаловажной проблемой конструкции ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД является некорректное, на наш взгляд, сочетание прав, соблюдение которых предписывается обеспечивать в ходе ОРД: неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, неприкосновенность жилища и тайна корреспонденции.

Прежде всего это обусловлено неопределенностью самого понятия "частная жизнь", которое появилось в российском законодательстве с принятием Конституции РФ в 1993 г. и до настоящего времени не имеет нормативно определенного содержания. Данное обстоятельство повлекло за собой попытки ученых исследовать сущность такого социально-правового явления, как частная жизнь, и определить его понятие. Так, авторы первых комментариев к Конституции РФ в содержание частной жизни включали личные, интимные, семейные, бытовые и другие отношения человека с окружающим миром^[33]. В последующем при комментировании ст. 23 Конституции РФ было высказано мнение, что частная жизнь - это те стороны личной жизни человека, которые он в силу своей свободы не желает делать достоянием других^[34]. Позднее Конституционный Суд РФ в своем Определении отмечает, что в понятие "частная жизнь" включается та область жизнедеятельности человека, которая относится к отдельному лицу, касается только его и не подлежит контролю со стороны общества и государства, если она носит не противоправный характер^[35]. То есть в содержание права на неприкосновенность частной жизни включаются все виды тайн человека и право на неприкосновенность его жилища. Но тогда совершенно непонятно, почему законодатель включил в ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД в один перечень с неприкосновенностью частной жизни личную и семейную тайны, неприкосновенность жилища, тайну корреспонденции и почему не включил тайну телефонных переговоров. Полагаем, что данный негативный момент можно отнести к банальному нарушению правил юридической техники.

Аналогичная ситуация складывается с использованием понятия "тайна корреспонденции". Действительно, данное словосочетание как правовая категория не используется ни в одном российском нормативном правовом акте (в ч. 2 ст. 23 Конституции РФ применяется понятие "тайна переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений"). В научной литературе встречается мнение, что данное понятие заимствовано из международных актов, в которых право на уважение корреспонденции охватывает все формы связи между частными лицами^[36]. Не отрицая позитивного влияния норм международного права на формирование системы прав и свобод человека и гражданина в российском законодательстве, полагаем, что в данном случае проблема соотношения международного правового термина и существующего конституционного понятия не способствует восприятию ч. 1 ст. 5 Закона об ОРД правоприменителем при проведении ОРМ и оценке их результатов.

В качестве серьезного упущения законодателя следует отметить отсутствие в ФЗ об ОРД четкого определения способов ограничения указанных прав граждан. В частности, действующее оперативно-розыскное законодательство не содержит понятия "проникновение в жилище", что обусловливает значительные трудности при определении правоприменителем того, что следует понимать под ограничением права граждан на неприкосновенность их жилища.

Отсутствие четкого законодательного ответа на поставленные вопросы предопределило вмешательство Конституционного Суда РФ, который установил, что исходя из ч. 2 ст. 8 Закона об ОРД, при проведении любых ОРМ, конституционное право гражданина на неприкосновенность жилища не может быть ограничено без судебного решения, т.е. нельзя проникать в жилище иначе как на основании судебного решения ^[37]. Основываясь на данной позиции органов судебной власти, А.Е. Чечетин делает вывод, что любое наблюдение за человеком в его жилище (визуальное, слуховое, с использованием технических средств или без них) следует расценивать как проникновение в него^[38] и, следовательно, требовать судебного решения. В целом, соглашаясь с таким подходом к вопросу обеспечения права человека на неприкосновенность жилища, следует все же отметить, что он не исключает всех проблем, возникающих в оперативно-розыскной практике.

Так, например, что делать оперативному сотруднику, если он непроизвольно или непреднамеренно (случайно) подслушал разговор в жилище о подготавливаемом, совершаемом или совершенном тяжком преступлении? Как оценивать действия конфидента, который при посещении жилища с согласия проживающих в нем лиц, не предполагая заранее проводить разведывательные мероприятия, неожиданно получил оперативно значимую информацию? Согласно указанному выше подходу А.Е. Чечетина в этих случаях также имеет место проникновение в жилище и требуется судебное решение, однако получить его в данных условиях не представляется возможным. Мы не исключаем, что решение данной проблемы лежит в плоскости развития правового регулирования проведения ОРМ без судебного решения в случаях, не терпящих отлагательства, с последующим его получением.

В развитие ст. ст. 22, 23 и 25 Конституции РФ в ч. 2 ст. 8 Закона об ОРД было закреплено, что проведение ОРМ, которые ограничивают конституционные права человека и гражданина на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, передаваемых по сетям электрической и почтовой связи, а также право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения.

В свою очередь, основания и порядок судебного рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан при проведении оперативно-розыскных мероприятий определены в ст. 9 Закона об ОРД.

Несмотря на то, что указанная норма целиком и полностью посвящена данной судебной процедуре, содержащиеся в ней положения имеют определенные пробелы и неточности, характеризуются неконкретностью формулировок. Эти негативные обстоятельства влекут за собой недостатки ведомственного регулирования отдельных процедурных элементов получения судебного решения о проведении ОРМ, ограничивающих конституционные права личности, неоднозначное толкование законодательных норм и, как следствие, ошибки в правоприменительной практике. В частности, существенное значение для органов, осуществляющих ОРД, имеет вопрос о местонахождении суда, рассматривающего материалы об ограничении указанных прав граждан. В соответствии с ч. 1 ст. 9 Закона об ОРД рассмотрение данных материалов "осуществляется судом, как правило, по месту проведения таких мероприятий или по месту нахождения органа, ходатайствующего об их проведении". Вместе с тем в оперативно-розыскной практике может возникнуть ситуация, когда получение решения в судах по месту проведения ОРМ или по месту нахождения органа, его осуществляющего, чревато расшифровкой проводимой негласной оперативно-розыскной деятельности перед разрабатываемыми преступниками (например, в случаях, когда они имеют коррупционные связи в этих органах судебной власти).

Мы допускаем, что в данной ситуации орган, осуществляющий ОРД, имеет возможность обратиться в любой другой суд, вне какой-либо связи с местом проведения ОРМ или местонахождением самого оперативно-розыскного органа. Такой вывод (возможно, и не столь очевидный) вытекает из самой формулировки ч. 1 ст. 9 Закона об ОРД, в которой имеет место словосочетание "как правило" при определении месторасположения суда, рассматривающего оперативно-розыскные материалы. Именно это обстоятельство, на наш взгляд, позволяет предположить, что законодатель предусмотрел вероятное возникновение такой необходимости у органа, осуществляющего ОРД.

Кроме того, следует отметить, что Федеральный конституционный закон "О судебной системе Российской Федерации"^[39] в ст. 3 провозглашает единство судебной системы, которое в том числе обеспечивается путем: соблюдения всеми федеральными судами установленных федеральными законами правил судопроизводства; признания обязательности исполнения на всей территории Российской Федерации судебных постановлений, вступивших в законную силу; законодательного закрепления единства статуса судей. Основываясь на данном нормативном правовом акте, можно с определенной долей уверенности утверждать, что независимо от места расположения органа судебной власти судьи имеют единый статус и компетентны рассматривать материалы об ограничении конституционных прав граждан при проведении ОРМ независимо от территории его проведения. В ином случае мы можем прогнозировать различный "местечковый" подход в принятии судебного решения по одним и тем же основаниям в различных регионах Российской Федерации.

В этой связи следует отметить, что региональная судебная практика и ее негативное влияние на единство судебной системы неоднократно становились предметом обсуждения в юридическом сообществе. Не является исключением в этом отношении и практика принятия судебных решений по проведению ОРМ, ограничивающих конституционные права и свободы личности, что, на наш взгляд, является категорически недопустимым, так как законность принятия судебного решения не может зависеть от регионального расположения суда. По этому поводу неплохо вспомнить меткое изречение В.И. Ленина о том, что законность не может быть калужская и казанская, а должна быть единая всероссийская^[40]. Именно поэтому, мы полагаем, органы, осуществляющие ОРД, могут обращаться с ходатайством о получении судебного решения в любой суд Российской Федерации независимо от территориальной принадлежности. В данном случае органы судебной власти выступают гарантом законности и обоснованности проведения ОРМ, ограничивающего права и свободы человека и гражданина, объективно и независимо от каких-либо внешних факторов принимая решение о его проведении, опираясь только на представленные материалы.

Видимо, основываясь на аналогичных рассуждениях, Конституционный Суд РФ установил, что "по смыслу ч. 1 ст. 9 ФЗ об ОРД во взаимосвязи с другими его положениями, определяющими основания и условия проведения ОРМ (статьи 7 и 8), если обращение за получением разрешения на проведение ОРМ в компетентный суд может повлечь нарушение режима секретности, в том числе обусловленное наличием у гражданина, в отношении которого запрашивается разрешение, личных связей в сфере его профессиональной деятельности, рассмотрение этого вопроса может быть возложено на другой суд, помимо прямо указанного в законе"^[41]. В то же время отсутствие какого-либо регулирования этого вопроса может повлечь за собой другие негативные последствия, в частности хаотичное обращение органов, осуществляющих ОРД, в суды иных регионов без веских на то оснований. Именно поэтому, на наш взгляд, в п. 1 резолютивной части этого же постановления Конституционный Суд РФ постановил "признать взаимосвязанные положения пункта 7 статьи 16 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 9 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" как допускающие рассмотрение материалов о проведении в отношении судьи районного суда ОРМ, связанных с ограничением его гражданских прав или нарушением его неприкосновенности, судебной коллегией в составе трех судей верховного суда республики, краевого, областного суда, суда города федерального значения, суда автономной области, суда автономного округа не по месту проведения ОРМ и не по месту нахождения компетентного органа, ходатайствующего об их проведении, не противоречащими Конституции Российской Федерации, поскольку - по конституционно-правовому смыслу этих положений в системе действующего правового регулирования - предполагается, что при наличии обоснованных опасений относительно возможности рассекречивания планируемых ОРМ соответствующие материалы подлежат направлению в равнозначный суд, который определяется решением Председателя Верховного Суда РФ или его заместителя, принятым по ходатайству органа, осуществляющего ОРД".

Данный подход заслуживает одобрения, так как вносит организационную составляющую в данную сферу правоотношений; вместе с тем нельзя не отметить, что указанное ходатайство в Верховный Суд РФ в значительной степени снизит оперативность в принятии решений о проведении ОРМ, особенно с учетом географической удаленности многих субъектов РФ.

Таким образом, в условиях современного оперативно-розыскного законодательства достаточно часто правоприменитель сталкивается с различной региональной судебной практикой рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан, которая основывается на различном толковании недостаточно определенных норм Закона об ОРД. В некоторых случаях должностные лица органов, осуществляющих ОРД, и судьи при принятии решения вынуждены выстраивать логическую последовательность между разрозненными оперативно-розыскными нормами, применять аналогию с уголовно-процессуальным законодательством. Вместе с тем ни одно даже самое логичное рассуждение и последовательное толкование нормы права, на наш взгляд, не заменят четко определенной в законе процедуры принятия решения и действия правоприменителя. Для оперативно-розыскной деятельности исключительную важность представляют законодательные формулировки процедур. Детальная законодательная процедурно-процессуальная регламентация судебного рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан при проведении ОРМ позволит в подавляющем большинстве случаев исключить субъективизм в принятии решений и в значительной степени повысить эффективность применения средств и методов ОРД.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Оперативно - розыскная деятельность представляет собой основанную на праве и определенных принципах направление правоохранительной деятельности государства, которая в большей степени осуществляется управоченными органами в негласной форме посредством путем проведения специальных мер организационного характера, а также оперативно-розыскных действий для обеспечения защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека, собственности, безопасности общества и государства. Результаты ОРД по уголовному делу, полученные с соблюдением требований Закона об ОРД уполномоченными органами о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления, о лицах, его подготавливающих, совершающих или совершивших, скрывшихся от органов дознания, следствия и суда, а также об иных обстоятельствах, имеющих значение для уголовного дела, используются в уголовно-процессуальной деятельности и составляют предмет доказывания по уголовному делу.

В Законе об ОРД предусматривается права граждан на оказание помощи органам ОРД в оказании противодействия преступности посредством гласного и негласного их содействия, а органы, в свою очередь, вправе его использовать. Определение правового положения лиц, которые оказывают содействие органам ОРД, имеет уголовно-процессуальное значение и оказывает влияние на рассмотрение вопроса относительно справедливости судебного разбирательства. Чтобы предотвратить провокацию при проведении ОРМ, следует предъявлять разные требования к информации, которую предоставляют частные лица, выступающие заявителями, и лица, которые сотрудничают с органами, осуществляющими ОРД. Необходимость дифференциации процессуального статуса заявителя и лица, которое содействует органам, осуществляющим ОРД, обусловлена наличием правоотношений, возникающих между правоохранительными органами и содействующими лицами, что также нуждается в осмыслении и дальнейшей разработке вопросов установления пределов допустимого поведения работников, которые проводят ОРМ. Думается, что позиции ЕСПЧ относительно правового положения субъектов ОРМ могут выступить базисом для создания унифицированной правовой модели, которая препятствовала бы нарушениям прав человека.

В условиях современного оперативно-розыскного законодательства достаточно часто правоприменитель сталкивается с различной региональной судебной практикой рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан, которая основывается на различном толковании недостаточно определенных норм Закона об ОРД. В некоторых случаях должностные лица органов, осуществляющих ОРД, и судьи при принятии решения вынуждены выстраивать логическую последовательность между разрозненными оперативно-розыскными нормами, применять аналогию с уголовно-процессуальным законодательством. Вместе с тем ни одно даже самое логичное рассуждение и последовательное толкование нормы права, на наш взгляд, не заменят четко определенной в законе процедуры принятия решения и действия правоприменителя. Для оперативно-розыскной деятельности исключительную важность представляют законодательные формулировки процедур. Детальная законодательная процедурно-процессуальная регламентация судебного рассмотрения материалов об ограничении конституционных прав граждан при проведении ОРМ позволит в подавляющем большинстве случаев исключить субъективизм в принятии решений и в значительной степени повысить эффективность применения средств и методов ОРД.

Оптимальным решением данного вопроса являются разработка и принятие Закона в новой редакции.

4. Необходимо дать основные понятия, используемые в Законе об ОРД.

5. Надо расширить перечень и раскрыть содержание принципов оперативно-розыскной деятельности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативно – правовые акты:

Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) // Бюллетень международных договоров. - N 3. – 2001.

Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - N 31. - Ст. 4398.

Федеральный конституционный закон Российской Федерации от 31.12.1996 N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" (ред. от 05.02.2014) // Собрание законодательства РФ. - 1997. - N 1. - Ст. 1.

Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 19.02.2018) Собрание законодательства РФ. – 2001. - N 52 (ч. I). - Ст. 4921.

Федеральный закон Российской Федерации от 12.08.1995 N 144-ФЗ (ред. от 06.07.2016) "Об оперативно-розыскной деятельности" // Собрание законодательства РФ. -1995. - N 33. - Ст. 3349.

Литература:

Атмажитов В.М. О сущности оперативно-розыскной деятельности // Актуальные вопросы теории и практики оперативно-розыскной деятельности: Труды / Академия управления МВД России. - М.: Академия управления МВД России, 2010. – 452 с.
Баженов С.В. Некоторые вопросы судебного санкционирования оперативно-розыскных мероприятий // Оперативник (сыщик). - 2015. - N 2. - С. 32.
Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации: постатейный. - М.: Проспект, 2010. – 521 с.
Бессонов А.А. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам // Уголовное право. - 2016. - N 2. - С. 120.
Вагин О.А. Международно-правовые нормы о борьбе с преступностью и проблемы совершенствования законодательного обеспечения оперативно-розыскной деятельности // Полицейское право. - 2010. - N 4. - С. 88.
Воскобитова М.Р. От чего может защитить ЕСПЧ? // Новая адвокатская газета. - 2011. - N 20.
Горяинов К.К., Овчинский В.С., Шумилов А.Ю., Синилов А.Ю. Оперативно-розыскная деятельность: Учеб. - М.: Норма, 2009. – 356 с.
Гущин А.Н., Громов Н.А., Царев Н.П. Оперативно-розыскная деятельность: совершенствование форм вхождения ее результатов в уголовный процесс: Учеб.-практ. пособие. - М.: Норма, 2008. – 254 с.
Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: Монография. - М.: Проспект, 2009. – 189 с.
Караманукян Д.Т. Провокация преступлений в прецедентном праве Европейского суда по правам человека // Актуальные вопросы публичного права. - 2015. - N 1. - С. 10 – 24.
Конституция Российской Федерации: Комментарий / Под ред. Б.Н. Топорнина, Ю.М. Батурина, Р.Г. Орехова. - М.: Норма, 1994. – 369 с.
Кузнецова Н.И. Понятие результатов оперативно-розыскной деятельности и требования, предъявляемые к ним // Вестник Российской правовой академии. - 2014. - N 3. - С. 57 - 61.
Ложкин Ю.А. Проблемные вопросы осуществления оперативно-розыскной деятельности в следственных изоляторах ФСИН России // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. - 2017. - N 3. - С. 16 - 19.
Луговик В.Ф. Оперативно-розыскное право в системе российского права // Актуальные проблемы оперативно-розыскной деятельности: Материалы межвузовского научно-практического семинара (25 ноября 2009 г.). - Тюмень: Тюменский юридический институт МВД России, 2010. – 356 с.
Лукашов В.А. Введение в курс "Оперативно-розыскная деятельность органов внутренних дел". - Киев, 1976. – 241 с.
Обидин К.В. Некоторые особенности правового статуса лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность // Актуальные проблемы российского права. - 2016. - N 7. - С. 144 - 151.
Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности / Под ред. В.Т. Томина. - Н. Новгород: Издат, 2001. – 450 с.
Скабелин С.И. К вопросу об основаниях признания действий правоохранительных органов провокацией в свете решений Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. - 2012. - N 3. - С. 213 - 223.
Хатуаева В.В., Заряев В.А. Доктринальные проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам // Современное право. - 2017. - N 9. - С. 113 - 117.
Чечетин А.Е. Оперативно-розыскная деятельность в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Оперативник (сыщик). - 2012. - N 2. - С. 53.
Чечетин А.Е. Оперативно-розыскные мероприятия и права личности: Монография. - Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД России, 2006. – 251с.
Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. - М.: Норма, 2008. – 564 с.

Материалы судебной практики:

Постановление Европейского суда по правам человека от 30.10.2014 по делу "Носко и Нефедов (Nosko and Nefedov) против Российской Федерации" (жалобы N 5753/09 и 11789/10) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. - 2015. - N 4(154).
Постановление Европейского суда по правам человека от 02.10. 2012 г. по делу "Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации", жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10 // СПС "КонсультантПлюс"
Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 09.06. 2011 N 12-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 16 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 9 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" в связи с жалобой гражданина И.В. Аносова" // Собрание законодательства РФ. – 2011. - N 26. -Ст. 3858.
Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 23.06.2015 N 1507-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гусака Александра Юрьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 8 части первой статьи 6, статьей 7 и пунктом 1 части первой статьи 15 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" // СПС "КонсультантПлюс".
Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 09.06.2005 N 248-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захаркина Валерия Алексеевича и Захаркиной Ирины Николаевны на нарушение их конституционных прав пунктом "б" части третьей статьи 125 и частью третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс"
Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 14.07.1998 N 86-О "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" по жалобе гражданки И.Г. Черновой" // Вестник Конституционного Суда РФ. - 1998. - N 6.
Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 27.05.2004 N 4-о04-68 // СПС «КонсультантПлюс»

Чечетин А.Е. Оперативно-розыскная деятельность в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Оперативник (сыщик). - 2012. - N 2. - С. 53. ↑
Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 N 11-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. - 2014. - N 31. - Ст. 4398. ↑
Федеральный закон от 12.08.1995 N 144-ФЗ (ред. от 06.07.2016) "Об оперативно-розыскной деятельности" // Собрание законодательства РФ. -1995. - N 33. - Ст. 3349. ↑
Баженов С.В. Некоторые вопросы судебного санкционирования оперативно-розыскных мероприятий // Оперативник (сыщик). - 2015. - N 2. - С. 32. ↑
Хатуаева В.В., Заряев В.А. Доктринальные проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам // Современное право. - 2017. - N 9. - С. 113 - 117. ↑
Лукашов В.А. Введение в курс "Оперативно-розыскная деятельность органов внутренних дел". - Киев, 1976. - С. 23. ↑
Кузнецова Н.И. Понятие результатов оперативно-розыскной деятельности и требования, предъявляемые к ним // Вестник Российской правовой академии. - 2014. - N 3. - С. 57 - 61. ↑
Атмажитов В.М. О сущности оперативно-розыскной деятельности // Актуальные вопросы теории и практики оперативно-розыскной деятельности: Труды / Академия управления МВД России. - М.: Академия управления МВД России, 2010. - С. 66 - 70. ↑
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 N 174-ФЗ (ред. от 19.02.2018) Собрание законодательства РФ. – 2001. - N 52 (ч. I). - Ст. 4921. ↑
Гущин А.Н., Громов Н.А., Царев Н.П. Оперативно-розыскная деятельность: совершенствование форм вхождения ее результатов в уголовный процесс: Учеб.-практ. пособие. - М.: Норма, 2008. - С. 62. ↑
Кузнецова Н.И. Понятие результатов оперативно-розыскной деятельности и требования, предъявляемые к ним // Вестник Российской правовой академии. - 2014. -N 3. - С. 57 – 61. ↑
Поляков М.П. Уголовно-процессуальная интерпретация результатов оперативно-розыскной деятельности / Под ред. В.Т. Томина. - Н. Новгород: Издат, 2001. - С. 26. ↑
Хатуаева В.В., Заряев В.А. Доктринальные проблемы использования результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам // Современное право. - 2017. - N 9. - С. 113 - 117. ↑
Горяинов К.К., Овчинский В.С., Шумилов А.Ю., Синилов А.Ю. Оперативно-розыскная деятельность: Учеб. - М.: Норма, 2009. - С. 23, 42. ↑
Бессонов А.А. Использование результатов оперативно-розыскной деятельности в доказывании по уголовным делам // Уголовное право. - 2016. - N 2. - С. 120. ↑
Постановление Европейского суда по правам человека от 30.10.2014 по делу "Носко и Нефедов (Nosko and Nefedov) против Российской Федерации" (жалобы N 5753/09 и 11789/10) // Бюллетень Европейского суда по правам человека. - 2015. - N 4(154). ↑
Определение КС РФ от 23.06.2015 N 1507-О «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Гусака Александра Юрьевича на нарушение его конституционных прав пунктом 8 части первой статьи 6, статьей 7 и пунктом 1 части первой статьи 15 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" // СПС "КонсультантПлюс". ↑
Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам. - М.: Норма, 2008. - С. 61. ↑
Ложкин Ю.А. Проблемные вопросы осуществления оперативно-розыскной деятельности в следственных изоляторах ФСИН России // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. - 2017. - N 3. - С. 16 - 19. ↑
Определение Судебной коллегии по уголовным делам ВС РФ от 27.05.2004 N 4-о04-68 // СПС «КонсультантПлюс» ↑
Обидин К.В. Некоторые особенности правового статуса лиц, оказывающих содействие органам, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность // Актуальные проблемы российского права. - 2016. - N 7. - С. 144 - 151. ↑
Конвенция о защите прав человека и основных свобод (заключена в г. Риме 04.11.1950) // Бюллетень международных договоров. - N 3. – 2001. ↑
Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: Монография. - М.: Проспект, 2009. - С. 22. ↑
Пункт 91 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу "Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации", жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10 // СПС "КонсультантПлюс" ↑
Караманукян Д.Т. Провокация преступлений в прецедентном праве Европейского суда по правам человека // Актуальные вопросы публичного права. - 2015. - N 1. - С. 10 - 24 ↑
Воскобитова М.Р. От чего может защитить ЕСПЧ? // Новая адвокатская газета. - 2011. - N 20. ↑
Пункты 88 - 89 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу "Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации", жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10 // СПС "КонсультантПлюс" ↑
Пункт 106 Постановления ЕСПЧ от 2 октября 2012 г. по делу "Веселов и другие (Veselov and others) против Российской Федерации", жалобы N 23200/10, 24009/07 и 556/10 // СПС "КонсультантПлюс" ↑
Скабелин С.И. К вопросу об основаниях признания действий правоохранительных органов провокацией в свете решений Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы российского права. - 2012. - N 3. - С. 213 - 223. ↑
Луговик В.Ф. Оперативно-розыскное право в системе российского права // Актуальные проблемы оперативно-розыскной деятельности: Материалы межвузовского научно-практического семинара (25 ноября 2009 г.). - Тюмень: Тюменский юридический институт МВД России, 2010. - С. 5. ↑
Вагин О.А. Международно-правовые нормы о борьбе с преступностью и проблемы совершенствования законодательного обеспечения оперативно-розыскной деятельности // Полицейское право. - 2010. - N 4. - С. 88. ↑
Чечетин А.Е. Оперативно-розыскная деятельность в решениях Конституционного Суда Российской Федерации // Оперативник (сыщик). - 2010. - N 2. - С. 53. ↑
Конституция Российской Федерации: Комментарий / Под ред. Б.Н. Топорнина, Ю.М. Батурина, Р.Г. Орехова. - М.: Норма, 1994. - С. 149 - 150 ↑
Бархатова Е.Ю. Комментарий к Конституции Российской Федерации: постатейный. - М.: Проспект, 2010. – С. 417. ↑
Определение Конституционного Суда РФ от 09.06.2005 N 248-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы граждан Захаркина Валерия Алексеевича и Захаркиной Ирины Николаевны на нарушение их конституционных прав пунктом "б" части третьей статьи 125 и частью третьей статьи 127 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации" // СПС "КонсультантПлюс" ↑
Чечетин А.Е. Указ. Соч. – С. 81. ↑
Определение Конституционного Суда РФ от 14.07.1998 N 86-О "По делу о проверке конституционности отдельных положений Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" по жалобе гражданки И.Г. Черновой" // Вестник Конституционного Суда РФ. - 1998. - N 6. ↑
Чечетин А.Е. Оперативно-розыскные мероприятия и права личности: Монография. - Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД России, 2006. - С. 106 - 108. ↑
Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации" (ред. от 05.02.2014) // Собрание законодательства РФ. - 1997. - N 1. - Ст. 1. ↑
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. - С. 198. ↑
пункт 5 описательной части Постановления Конституционного Суда РФ от 9 июня 2011 г. N 12-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 7 статьи 16 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" и части первой статьи 9 Федерального закона "Об оперативно-розыскной деятельности" в связи с жалобой гражданина И.В. Аносова" // ↑