Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Понятия и границы суверенитета государства (Суверенитет государства как постулат независимости)

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Стремительные изменения в мире в конце XX века – начале XXI, связанные, прежде всего, с нарастающими и весьма противоречащими процессами глобализации, резко обострили проблему государственного суверенитета.

Перед каждым государством встал вопрос его суверенитета. Государственный суверенитет представляет собой независимость и самостоятельность государства в проведении как внутренней, так и внешние политики. Верховенство государственной власти внутри страны проявляется прежде всего в способности государственной власти самостоятельно устанавливать общеобязательные для всех членов общества правила поведения, и обеспечить единый правопорядок, а также определять права и обязанности граждан.

В современную эпоху на государственный суверенитет оказывают большое влияние процессы глобализации.

Нации довольно ревностно относятся к своему суверенитету, а правительства прилагают все усилия к его сохранению. Обретение новых способов воплощения суверенитета остается одной из основных политических проблем и, одновременно задач, дальнейшего развития независимого государства.

Объектом данной работы является суверенитет государства.

Предметом курсовой работы понятие и границы суверенитета государства.

Цель данной работы – всесторонне изучить понятие и границы суверенитета государства.

Для достижения указанной цели необходимо решить ряд задач. А именно:

1. Изучить понятие и юридические свойства государственного суверенитета.

2. Выявить взаимосвязь суверенитета государства с суверенитетом народа и национальным суверенитетом.

3. Рассмотреть способы ограничения верховенства власти.

4. Проанализировать добровольное ограничение суверенитета государства в условиях глобализации (на примере интеграционных процессов в ЕАЭС).

5. Провести анализ цветных революций как угрозы суверенитету современных государств.

В ходе работы были использованы такие материалы, как учебники по предмету теории государства и права и сравнительному правоведению, труды различных ученых, посвященные проблеме суверенитета государства и его границ.

В частности, в настоящей курсовой работе были использованы труды С.С. Алексеева, А.Г. Арсентьевой, М.И. Байтина, Н.Н. Вопленко, Н.Я. Данилевского, И.А. Ильина, Н.М. Коркунова, Т.Н. Радько, А.П. Стоцкого, Е.И. Темнова, В.Д. Филимонова, А.Ф. Черданцева и других.

В процессе выполнения работы были использованы следующие методы исследования: изучение научной литературы; анализ и обобщение отечественной и зарубежной практики.

Практическая значимость настоящего исследования заключается в том, что настоящая работа, во-первых, может быть использована для подготовки студентов, а, во-вторых, для проведения дальнейших научных исследований.

1. Суверенитет государства как постулат независимости

1.1. Понятие государственного суверенитета, его юридические свойства

Суверенитет составляет одну из основополагающих сущностных характеристик государства, особенно же в современных условиях глобализирующегося мира и своего рода ренессанса национального государства. Суверенная власть не зависит от какой-либо иной власти, наоборот, все остальное зависит от нее, берет свою легитимность от нее. Государство может быть только суверенным [15, с. 32].

Суверенитет – основополагающий критерий государства. Он определяет само бытие государства, призван обеспечить унификацию, единение, самоопределение и функционирование властной системы и служит критерием различения государства oт догосударственного состояния [9, с. 5].

Значимость и универсальность суверенитета состоит в том, что государству всецело принадлежит верховная власть над всеми другими ее конкретными формами и проявлениями на всей территории, на которую распространяется юрисдикция данного государства.

По понятным причинам, наиболее подробным образом проблема суверенитета освещена в юридической науке, в которой суверенитет определяется следующим образом: «Суверенитет» (от фр. souverainete – верховная власть; англ. sovereignty) – верховенство и независимость власти [21, с. 93].

Традиционно в политико-философской мысли «суверенитет» связывали с государственностью. Концепция абсолютности и неделимости суверенитета восходит к Т. Гоббсу, который в своем «Левиафане» не усматривал никакой власти выше государственной. «Во всех политических телах, – писал английский философ, – власть представителей ограничена. В политических телах власть представителей всегда ограничена, причем границы ей предписываются верховной властью, ибо неограниченная власть есть абсолютный суверенитет. И в каждом государстве суверен является абсолютным представителем всех подданных. Поэтому всякий другой может быть представителем части этих подданных лишь в той мере, в какой это разрешается сувереном. Но разрешить политическому телу подданных иметь абсолютное представительство всех его интересов и стремлений значило бы уступить соответствующую часть власти государства и разделить верховную власть, что противоречило бы целям водворения мира среди подданных и их защиты» [Цит.: 17, с. 109].

Г. Гегель уделил много внимания проблеме суверенитета, обосновывая неограниченность государственного суверенитета. Кульминацией идеи государства, по Гегелю, является идеальность суверенитета, который выступает как абсолютная власть идеального целого над всем единичным, особенным, конечным. «Особенные функции и власти государства, – указывает Гегель, – не имеют самостоятельной и прочной основы ни для себя, ни в особенной воле индивидов, а имеют свой последний корень в единстве государства в качестве их простой самости, составляют суверенитет государства» [Цит.: 17, с. 113].

Осуществляя диалектический подход к проблеме государства, Гегель трактует государство как живой организм, в котором воплощается органически целостная свобода государственно-организованного народа. Свобода, право, справедливость действительны, по Гегелю, лишь в государстве, соответствующем своей идее. Последовательно развивая идею суверенитета государства, Гегель с необходимостью возвышает его над индивидом и обществом и таким образом отрицает самостоятельную ценность прав и свобод личности. Идеальным государством, по Гегелю, является правовое государство, с такой организацией свободы, в которой механизм насилия и аппарат политического господства опосредованы и ограничены правом, функционируют лишь в государственно-правовых формах, оптимальное осуществление которых возможно, по Гегелю, в условиях монархической формы правления. По этой причине Гегель подвергает критике демократическую идею демократическую идею народного суверенитета и подводит философское основу суверенитета наследственного конституционного монарха. «О народном суверенитете можно говорить в том смысле, – писал Гегель, – что народ вообще является по отношению к внешнему миру самостоятельным и составляет собственное государство… Можно также говорить и о внутреннем суверенитете, принадлежащем народу, если вообще говорить о целом…. Народ, взятый без своего монарха и необходимо и непосредственно связанного именно с ним расчленения целого, есть бесформенная масса, которая уже не есть государство и не обладает больше ни одним из определений, наличных только в сформированном внутри себя целом, не обладает суверенитетом, правительством, судами, начальством, сословиями и чем бы то ни было» [Цит.: 17, с.114].

В реальном своем воплощении неограниченность государственного суверенитета, которую обосновывал Гегель, имела своим следствием тоталитаризм и экспансионизм, поскольку, государство, располагая неограниченной властью, могло и на деле часто пренебрегало правами как собственных, так и граждан других государств. По сути, имея в виду данное обстоятельство, И. Кант, указывал на то, что «…каждое государство видит свой суверенитет… именно в том, чтобы не быть подчиненным никакому внешнему законному принуждению, а слава верховного главы государства состоит в том, что в его распоряжении находятся тысячи людей, которыми он, не подвергаясь лично никакой опасности, может жертвовать для дела, которое их совершенно не касается. И отличие европейских дикарей от американских состоит главным образом в том, что, в то время как многие племена последних целиком были съедены их врагами, первые умеют лучше использовать своих побежденных, чем просто съедать их, и предпочитают увеличивать ими число своих подданных и тем самым количество орудий для войны в еще более широких размерах» [15, с. 5].

В Декларации «О государственном суверенитете Казахской ССР», принятой 25 октября 1990 года Верховным Советом Казахской ССР, впервые были определены три принципиальных для состояния конституционализма в Казахстане положения:

- об исключительной собственности республики, составляющей основу ее суверенитета, на землю и «ее недра, воды и воздушное пространство, растительный и животный мир, другие природные ресурсы, культурные и исторические ценности народа», на весь экономический и научно-технический потенциал – на «все национальное богатство, имеющееся на ее территории»;

- о праве республики на собственные внутренние войска, органы государственной безопасности и внутренних дел, которые подчинялись и контролировались Верховным Советом и Президентом республики;

- о праве Казахской ССР выступать самостоятельным субъектом международных отношений, определять внешнюю политику в своих интересах и самостоятельно решать вопросы внешнеэкономической деятельности [18, с. 4].

Тем самым был подготовлен плацдарм для обретения независимости. Закон о государственной независимости был принят 16 декабря 1991 года Верховным Советом Республики Казахстан.

Что касается Российской Федерации, значительным шагом на пути обеспечения подлинного суверенитета Российской Федерации явилась Декларация "О государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики", принятая 12 июня 1990 года первым съездом народных депутатов РСФСР. Выражая волю народов России, Декларация провозгласила государственный суверенитет РСФСР на всей ее территории, предусмотрев политические, экономические и правовые гарантии суверенной России. Основные положения Декларации нашли свое отражение в действующей Конституции Российской Федерации [1].

Государственный суверенитет как Республики Казахстан, так и Российской Федерации – категории сложные. Это обуславливается спецификой России и Казахстана, как многонациональных государств.

Конституции РФ и РК провозглашают суверенитет народа: носителем суверенитета и единственным источником власти является многонациональный народ. Это характерно для демократического правового государства с республиканской формой правления. Верховенство государственной власти России как признак суверенитета Российской Федерации закреплено в ст.4 Конституции РФ, которая гласит: "Конституция Российской Федерации и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации" [1].

Верховенство государственной власти делает ее единственной политической властью, исключая возможность существования наряду с суверенной государственной властью какой-либо иной политической власти.

Верховенство государственной власти - характеризуется тем, что государственная власть посредством правотворчества регулирует весь комплекс общественных отношений (за исключением общественных отношений, которые не регулируются правом) в государстве и на его территории, при этом над государственной властью не может стоять никакая другая власть ни внутри страны, ни за её пределами (исключение составляет власть, осуществляемая народом непосредственно на выборах и референдуме). Верховенство государственной власти внутри страны обозначает:

1) универсальность ее властной силы, которая распространяется на все населения, все партии и общественные организации данной страны;

2) ее прерогативы;

3) наличие у нее таких средств воздействия, которыми никакая другая общественная власть не располагается [12, с. 382].

Важнейшим выражением верховенства государственной власти является верховенство Конституции и законов государства на его территории.

Единство государственной власти, как свойство государственного суверенитета, выражается в наличии единого органа или системы органов, составляющих в своей совокупности высшую государственную власть. Юридические признаки единства государственной власти заключается в том, что совокупная компетенция системы органов, составляющих высшую государственную власть, охватывает все полномочия, необходимые для осуществления функций государства, а различные органы, принадлежащие к этой системе, не могут предписывать одним и тем же субъектам при одних и тех же обстоятельствах взаимоисключающие правила поведения.

Единство государственной власти - один из основных принципов организации власти в государстве. Означает существование единой системы органов государственной власти, причём совокупная компетенция всей системы государственных органов охватывает все полномочия, необходимые для осуществления функций государства [16, с. 128]. Предполагается также наличие в системе одного высшего органа, которому подконтрольны и подотчетны все остальные государственные органы без исключения. Это закреплено в Конституциях обеих стран.

Важным свойством суверенной государственной власти является ее независимость. Независимость государственной власти означает самостоятельность государства в отношении с другими государствами и независимость от всякой другой власти внутри страны и вне ее, а также исключительное, монопольное право свободно решать все свои дела.

Независимость и верховенство государственной власти выражаются:

- в универсальности – решения государственной власти обязательны для всего населения, организаций и лиц, облеченных властью в данной стране

- в прерогативе – возможность отмены и признания ничтожным любого незаконного проявления другой общественной власти, а также возможность закрепления государственной властью любого проявления общественной власти (обычная, требования и др.)

- в наличии специальных средств воздействия, которыми не располагает никакая другая общественная организация [5, с. 158].

Однако вышеперечисленные юридические свойства суверенитета не имеют абсолютного характера. Уже в начале ХХ века появляются суждения, что "власть каждого государства ограничена и обусловлена из вне – зависимостью его от международного общения, изнутри – от разнообразных общений, из которых оно стало слагаться", т.е. в современном мире суверенитет ни одного государства не означает, что оно не связано ни с чем внутри страны и абсолютно независимо от других государств, от мирового сообщества в целом [7, с. 93].

Любое демократическое государство, в частности и Россия, и Казахстан, внутри страны зависимы от мнения граждан, социальных групп и их негосударственных образований. Определяющим в деятельности органов государственной власти Российской Федерации являются права и свободы человека и гражданина. В международных отношениях государство берет на себя обязательства считаться с общепризнанными нормами международного права, с заключенными им договорами. Так, согласно п.4 ст.15 Конституции РФ "Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора".

Таким образом, суверенитет государства - свойство государства самостоятельно и независимо от других государств и иных организаций осуществлять свои внутренние и внешние функции (то есть свободно решать свои дела как внутри страны, так и за её пределами, в международных отношениях) [9, с. 7].

Формальным суверенитет государства считается тогда, когда он юридически и политически провозглашается, а фактически, в силу распространения на него влияния других государств, диктующих свою волю, не осуществляется.

Частичное ограничение суверенитета может быть принудительным и добровольным.

Принудительное ограничение суверенитета может иметь место, например, по отношению к побежденному в войне государству со стороны государств-победителей.

Добровольное ограничение суверенитета может допускаться самим государством по взаимной договоренности с другими государствами, например, ради достижения определенных, общих для всех них целей. Добровольно суверенитет ограничивается и тогда, когда государства объединяются в федерацию и передают ей часть своих суверенных прав [17, с. 167].

Суверенитет государства пересекается с суверенитетом народа (правом народа решать свою судьбу) и национальным суверенитетом (правом наций на самоопределение).

Таким образом, были проанализированы понятие государственного суверенитета и его юридические свойства. Далее рассмотрим взаимосвязь суверенитета государства с суверенитетом народа и национальным суверенитетом.

1.2. Взаимосвязь суверенитета государства с суверенитетом народа и национальным суверенитетом

Каждая из четырех версий (суверенитет властителя, народа, государства, нации) феномена суверенитета имеет право на существование, задавая и определяя концептуальные рамки исследования. В том числе в РК.

К примеру, внутренний суверенитет признания (суверенитет народа) можно интерпретировать, с одной стороны, как потребность общества в суверенитете, с другой – как возможность определения гражданского общества в качестве совокупности ненасильственных методов, с помощью которых люди реализуют свой коллективный суверенитет по отношению к государству.

Если говорить о суверенитете властителя (внутренний суверенитет факта господства), то здесь вызовы и угрозы таятся как внутри, так и вовне страны. Здесь уже впору говорить о демократии, как механизме, с помощью которого сильные страны (а это страны Запада) могут «размыть» или подвергнуть «эрозии» как суверенитет властителя, так и суверенитет государства.

Возможна ли такая ситуация в современном Казахстане? Автор настоящей курсовой работы уверен, что нет. Этому препятствуют взвешенная и выверенная политика укрепления суверенитета со стороны правящей элиты во главе с Президентом страны, менталитет казахстанцев, внутриполитическая стабильность.

Но вызовы и угрозы суверенитету сохраняются. Вспомним Югославию, Ирак, Афганистан. Вспомним судьбу их правителей. А соседний Кыргызстан? Судьба Акаева, Бакиева, терявших суверенитет властителя, т.е. верховную власть. Поэтому суверенитет властителя – вещь очень серьезная.

Выделим другие тенденции, свидетельствующие о постепенной «эрозии» суверенитета в его традиционном понимании. Главным с точки зрения проблемы государственного суверенитета следствием процессов глобализации является противоречие между нарастающей экономической и политической взаимозависимостью стран и народов, с одной стороны, и сохранением за государством права самостоятельно и по своему усмотрению решать собственные проблемы - с другой.

Следствием этого процесса является утрата государством ряда своих функций на международной арене и появление на ней большого числа новых факторов — межправительственных международных организаций, принимающих на себя ряд функций, делегируемых им отдельными государствами, что фактически ограничивает внешний суверенитет последних.

Обратная же сторона процесса глобализации и возникновения наднациональных органов власти — этнический сепаратизм, усиление власти на местах - свидетельствует о «девальвации» и внутреннего суверенитета. Таким образом, исследователи глобализации отмечают два, казалось бы, взаимоисключающих процесса - интеграцию и децентрализацию, каждый из которых не способствует сохранению «статус-кво» для принципа суверенности [9, с. 8].

Внешне-государственный аспект территориальной целостности и неприкосновенности территории государства получил выражение и закрепление в ряде универсальных и региональных международно-правовых актов, а также двусторонних договорах РК с сопредельными государствами.

Суверенитет государства, т.е. государственный суверенитет, производен от народного суверенитета. Конституция РФ носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации признает ее многонациональный народ (ст.3). Согласно ст.32 Конституции РФ "Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в управлении делами государства как непосредственно, так и через своих руководителей. Граждане Российской Федерации имеют право избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, а также участвовать в референдуме. Граждане Российской Федерации имеют равноправный доступ к государственной службе. Граждане Российской Федерации имеют право участвовать в отправлении правосудия" [1].

А значит народный и государственный суверенитет "настолько взаимосвязаны, что не возможна полная реализация народом суверенитета без наличия государства, (еще Гегель писал о том, что народы, не образовавшие государства, не принадлежат истории) и наоборот, процветание развитого демократического государства, не признающего так или иначе суверенитета своего народа. Сегодня государственный и народные суверенитеты нераздельно сосуществуют в государственной и общественной жизни". Как отмечает З.К. Раджабова, сочетание народного и государственного суверенитетов – это "свойство и способность государства самостоятельно определять свою внутреннюю и внешнюю политику при условии соблюдения прав человека и гражданина, защиту прав национальных меньшинств и соблюдения норм международного права".

Понятие государственного суверенитета тесно связано с понятием национального суверенитета. Национальный суверенитет означает право наций на самоопределение. В России как многонациональном государстве данное право закреплено в ст.5 Конституции РФ и в ст.7 Конституции РК.

Однако следует отметить что, в многонациональных государствах, образованных путем добровольного объединения наций, суверенитет, осуществляемый этим сложным государством, естественно, не может быть суверенитетом одной лишь нации. В зависимости от того, каким способом объединившиеся нации осуществили свое право на самоопределение – путем объединения в союзное государство или путем федерации на базе автономии или конфедерации, - государственный суверенитет, осуществляемый данным многонациональным государством, должен гарантировать суверенитет каждой из объединившихся наций [15, с. 31]. В первом случае это достигается путем обеспечения суверенных прав субъектов союза, уступивших часть своих прав многонациональному государству (например, охрану общих государственных границ, осуществление общей финансовой, налоговой и оборонной политики). Во втором случае суверенитет наций обеспечивается путем охраны автономии национальных государств. Но в обоих случаях многонациональное государство в лице своих высших органов является носителем суверенитета не какой-либо отдельной нации, а суверенитета, принадлежащего именно этому многонациональному государству, выражающему как общие интересы всех объединившихся наций, так и специфические интересы каждой из них.

Так, в целях сохранения государственного единства России, как многонационального государства, недопустимости нарушения прав человека, интересов каждой нации, народы России свое право на самоопределение, могут реализовывать либо только в рамках Российской Федерации либо в любой другой форме, но только с согласия Российской Федерации. Со своей стороны Россия как суверенное государство гарантирует гражданам России, относящих себя к определенным этническим обществам равные права, самостоятельное решение ими вопросов сохранения самобытности, развития языка, образования, национальной культуры (ст. ст. 19, 68, 69 Конституции РФ); а также гарантирует неприкосновенность границ государства в целом.

Итак, государственный суверенитет - это присущее государству верховенство на своей территории и независимость в международных отношениях [12, с. 382].

Государственный суверенитет включает такие основополагающие принципы, как единство и неделимость территории, неприкосновенность территориальных единиц и невмешательство во внутренние дела. Если какое бы то ни было иностранное государство или внешняя сила нарушает границы данного государства или заставляет его принять то или иное решение, не отвечающее национальным интересам его народа, говорят о нарушении его суверенитета.

Суверенитет является полным и исключительным, одним из неотъемлемых свойств государства. Более того, именно он и есть тот критерий, который позволяет отличить страну от других публично-правовых союзов [21, с. 106].

Под влиянием глобализации интеграционных процессов появляются концепции функционального, разделенного, парламентского суверенитета государств. Так, «жесткая система территориальных государств, в которой границы являются своего рода маркерами, очерчивающими суверенитеты, на территории Западной Европы, постепенно трансформируется и заменяется более гибкой, многоуровневой системой, которая имеет не иерархический, но, скорее, сетевой характер. Таким образом, сама эволюция Европейского Союза – это существенный вызов как внешним, так и внутренним измерениям суверенитета территориального государства» [18, с. 3].

И все же, несмотря на появление в политическом лексиконе «суверенитетов с прилагательным», несмотря на страхи, фобии, вызовы и угрозы, большинство исследователей сходится во мнении о том, что центральная роль суверенитета как организующего принципа в системе международных отношений по существу остается без изменений. Суверенитет продолжает оставаться постулатом независимости.

Таким образом, в первой главе были изучены теоретические аспекты суверенитета государства как постулата независимости. Далее необходимо определить границы суверенитета государства, в том числе обозначить способы ограничения верховенства власти.

2. Границы суверенитета государства

2.1. Способы ограничения верховенства власти

Государство, осуществляя свою деятельность внутри страны и за ее пределами, выступает субъектом, которому свойственны важные с точки зрения его сущности признаки. Их наличие не только выделяет его из числа иных субъектов, но и предопределяет содержание и характер деятельности, как его самого, так и иных участников в рамках конкретных отношений. Одним из таких идентифицирующих государство свойств выступает суверенитет, без рассмотрения которого нельзя обойтись при анализе особенностей реализации государством своей деятельности как внутри страны, так и на международной арене.

Верховенство власти – характеристика во многом основана на сравнении государственной власти с иными видами власти и выражается в возможности установления и поддержания универсального порядка, в приоритете по отношению к другим властвующим субъектам и всем лицам, находящимся в пределах территориальной сферы ее распространения, в монополии на применение принуждения [7, с. 37]. При этом верховенство государственной власти не замыкается на объеме властных полномочий, поскольку в зависимости от уровня развития государства, характера его отношений с обществом, принципами на которых строится взаимодействие государства внутри страны, они могут меняться. Поэтому верховенство выражается еще и в самостоятельности определения набора средств реализации властных полномочий, установления порядка и обеспечения.

Независимость государственной власти как составляющая суверенитета предполагает возможность ее взаимодействия с иными государствами и указывает на отсутствие отношений подчинения с другими верховными властями [17, с. 165].

Такая довольно распространенная характеристика суверенитета достаточно проста и легка для объяснения этого явления на этапах лишь первого к нему шага. В действительности и с содержанием самого суверенитета, и с определением его понятия, и с соотношением с иными сходными явлениями, и с объяснением значения его в установлении межгосударственных связей, и с анализом его роли в становлении государства как самостоятельного участника во внутренних и внешних отношениях дела обстоят не так просто.

Из всего спектра обозначенных проблем государственного суверенитета обратимся к одному аспекту – верховенству власти, как основной черте внутреннего суверенитета и попытаемся указать, что его классическое понимание не отражает реального положения дел, его теоретические характеристики не соответствуют свойствам деятельности государства, появляющимся в процессе функционирования последнего. На наш взгляд, обращают на себя внимание три аспекта.

1. Признание верховенства и независимости государственной власти как ее абсолютного и неотъемлемого качества может иметь силу аргумента в условиях, когда носителем власти является одно лицо – монарх. Однако такая концепция перестает работать с развитием социально-политических отношений, а также когда общество и само государство испытывают необходимость ограничения государственной власти. Юридическое решение вопроса об ограничении государственного суверенитета невозможно без того, чтобы не признать носителем суверенитета иного субъекта, не совпадающего или не в полной мере совпадающего с самим государством.

Власть в современных государствах является верховной и независимой по отношению к власти любого должностного лица или любого иного государства [20, с. 53]. Однако независимой от народа, учреждающего власть, последняя быть не может. Практически все современные государства в своих конституциях провозглашают народ носителем суверенитета и источником власти. Органам государства народ передает именно власть (т. е. полномочия по предметам ведения), а не суверенитет (т. е. право на власть). При этом в ряде случаев и сам народ выступает не только как источник, но и как носитель власти.

Конституция РФ закрепила именно этот подход к суверенитету народа и государства. Так, положение о государственном суверенитете (ст. 4) следует за статьей, в которой провозглашен принцип суверенитета народа, его абсолютный характер, чем подчеркивается их неразрывная связь. С позиции этого современного подхода к данной проблеме государство может считаться суверенным только при условии, что оно реализует волю народа и что его система управления демократична. Государство имеет право на максимально полное осуществление политической власти в объемах и способами, установленными народом. Ограничение государственного суверенитета возможно в форме непосредственной демократии.

2. Суверенитет Российской Федерации распространяется на всю ее территорию, что предполагает верховенство и единство власти Федерации и обязательность актов ее органов для всех физических лиц, находящихся на территории государства, а также для власти субъектов Федерации, с установленными ограничениями, предусмотренными в гл. 3 Конституции «Федеративное устройство». Получается, что федеративное устройство и связанное с ним ограничение суверенитета Федерации – одна из его особенностей и особенностей осуществления деятельности Федерацией и ее субъектами, участия их в реализации функций государства и др.

Поэтому вторым фактором, определяющим границы верховенства власти внутри страны, выступают условия и правила Конституции РФ о разграничении предметов ведения и полномочий власти между федеральным центром и регионами, а также двусторонних договоров о разграничении предметов ведения [17, с. 106]. Вообще надо сказать, что там, где есть договорный способ регламентации отношений, в том числе между властвующими субъектами, там разговоры о верховенстве власти должны вестись весьма осторожно и с имеющими большое значение оговорками.

3. Верховенство, единство, самостоятельность, полнота законодательной, исполнительной и судебной государственной власти по смыслу ст. 3–5, 67 Конституции РФ и независимость в международном общении по смыслу ст. 79 Конституции РФ, образующие содержание государственного суверенитета, представляют собой необходимый качественный признак, характеризующий конституционно-правовой статус России [15, с. 23].

Реальность развития международных отношений и осуществления внешнеполитической деятельности не позволяет говорить о стопроцентной независимости государства при определении и реализации внутренней политики. И дело не только в суверенитете народа, о котором говорилось ранее и который на сегодняшний день является единственным нормативно закрепленным на уровне Основного Закона страны средством, ограничивающим государственный суверенитет.

Международным сообществом и сферой практической реализации внешних отношений выработан ряд способов вмешательства во внутренние дела государства, независимо от его согласия, как независимого участника международных отношений и верховного субъекта в пределах своей территории [9, с. 6]. Вот некоторые из них, наиболее часто применяемые и имеющие формальное выражение и процедуры.

Во-первых, объем внутреннего суверенитета государства существенно уменьшился за счет международных договоренностей по правам человека. В западной политической практике и теории, где, собственно, и была сконструирована современная модель восприятия прав человека, универсальность этой модели не вызывает сомнения. Именно она положена в основу так называемого деонтологического подхода к построению системы обеспечения суверенитета, который культивирует идею вмешательства во внутренние дела государств экономически развитых стран путем реагирования на прямые и косвенные угрозы в соответствии с критериями целесообразности [7, с. 93], что находит свое подтверждение в практике построения современного мироустройства.

Во-вторых, в последние двадцать лет довольно часто имеют место так называемые гуманитарные интервенции – мероприятия, проводимые под эгидой ООН, связанные с применением военной силы в отношении государств, для предотвращения уничтожения национальной, религиозной, культурной этнической группы, гуманитарной катастрофы, геноцида и т. д. В свете обеспечения мирового порядка указанные мероприятия, конечно, необходимы. Однако важен и другой аспект проблемы – осуществление гуманитарных интервенций происходит на территории государства, часто без его согласия [10, с. 23]. Получается, что власть его не верховная и не независимая.

В-третьих, способом вмешательства во внутренние дела государства и ограничения верховенства его власти выступают миротворческие операции, для планирования, разработки и координации которых в 1992 г. при ООН был создан специальный Департамент операций по поддержанию мира. Следует отметить, что количество подобных операций и миссий с каждым годом возрастает. Так, за все время существования ООН было проведено 69 миротворческих миссий, причем 56 – после 1988 г.1 , из них 16 – текущие операции, которые поддерживаются и управляются названным Департаментом [4].

Кроме того, в международном праве продолжает развиваться тенденция изменения понимания суверенитета государства или тенденция несовпадения конструкции суверенитета, формализованного в национальном праве, с конструкцией суверенитета международного права. Так, под эгидой ООН была создана Международная комиссия по вопросам вмешательства и государственного суверенитета, которая в 2001 г. предложила концепцию государственного суверенитета, названную концепцией «обязанность защищать» (The responsibility to protect (RtoP or R2P)) [4]. Официально она закреплена Резолюцией Совета Безопасности ООН 1674, 28 апреля 2006 г. и признана в качестве нормы международного права. Суть концепции сводится к тому, что суверенитет – это не привилегия государства, а его обязанность по защите людей, проживающих в пределах границ этих государств, от массовых преступных злодеяний (геноцид, военные преступления, преступления против человечности, национальные чистки). За неисполнение этой обязанности государства ответственны не только перед своими гражданами, но и перед международным сообществом. Если у государства нет возможности и/или политической воли исполнить указанную обязанность, то это делает возможным для международного сообщества вмешаться во внутреннюю политику государств для предотвращения гуманитарных катастроф [4].

Такое логичное решение вопроса о поведении сообщества государств в случае возникновения угроз безопасности мироустройства и национальным интересам государств не просто ставит под сомнение значение государственного суверенитета, но и идет вразрез с ним, поскольку нарушает его составляющие – верховенство и независимость.

Приведенные примеры из практики внешнеполитической деятельности делают очевидным тезис о том, что концепция государственного суверенитета как верховенства власти на своей территории, нашедшая отражение в национальном законодательстве, не соответствует реальному положению дел и требует пересмотра понимания государственного суверенитета. В современном мире, развитие которого происходит в условиях расширяющихся связей между государствами, глобализационных изменений, дающих возможность оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику государства, отстаивание понимания государственного суверенитета как верховенства и независимости власти без анализа действительности в этой сфере может демонстрировать нежелание получения объективных знаний и приведения в соответствие теоретических положений с отраженными в них реальными явлениями.

2.2. Добровольное ограничение суверенитета государства в условиях глобализации (на примере интеграционных процессов в ЕАЭС)

Характерной чертой современных международных отношений являются интеграционные процессы, которые развиваются в разных регионах мира и охватывают различные сферы отношений государств. Важное значение в развитии этих процессов принадлежит региональной экономической интеграции.

Региональная экономическая интеграция предполагает сотрудничество отдельных стран в целях более рационального использования их ресурсов за счет создания благоприятных условий для осуществления эффективной предпринимательской деятельности одновременно на рынках нескольких стран (региональных рынках).

Такое сотрудничество нескольких государств приводит к созданию отдельных экономических или экономико-политических блоков/ассоциаций. В качестве наиболее успешных из них можно выделить Евросоюз (ЕС), Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии (АСЕАН), Организацию Североамериканского соглашения о свободной торговле (НАФТА) [15, с. 32].

Интеграция между странами может идти на политическом или экономическом уровнях. С точки зрения экономики интеграционное объединение – это экономическое пространство со специальным (льготным) правовым режимом. В свою очередь, политическая интеграция – процесс сближения двух или более политических структур, направленный на взаимное сотрудничество (в более узком смысле это формирование некоторого целостного комплекса политических систем на межгосударственном уровне).

Современные межгосударственные союзы, созданные на условиях интеграции, допускают ограничение экономического, а порой и политического суверенитета входящих в него стран, поскольку их деятельность направлена на достижение не только национальных, но и общих целей [19, с. 34]. Характерный пример союза, ограничивающего как экономические, так и политические права входящих в него на основе добровольности государств, – Евросоюз.

Интеграционные процессы активно идут и на постсоветском пространстве. С момента распада СССР здесь был создан целый ряд интеграционных проектов. Среди наиболее известных из них – СНГ (Содружество независимых государств), СГРБ (Союзное государство России и Белоруссии), ГУАМ (Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия) и т. д. [14, с. 855].

Некоторые бывшие советские республики не стали участвовать в «местных» интеграционных объединениях, а «присоединились» к другим проектам – так, Эстония, Литва и Латвия стали членами ЕС.

Последним из наиболее крупных интеграционных проектов на постсоветском пространстве стал Евразийский экономический союз (ЕАЭС), начавший свою работу с 1 января 2015 года и созданный на базе Таможенного союза Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), существовавшего в 2001-2014 годах.

ЕАЭС в настоящее время – молодое интеграционное объединение, созданное с целью помочь его странам-участницам реализовать свой экономический потенциал и потенциал хозяйственных связей внутри региона, создать условия для повышения глобальной конкурентоспособности. Единый рынок товаров, услуг, капитала и труда является сердцевиной интеграционного проекта. В настоящее время ЕАЭС как региональное объединение включает пять государств: Республику Армения, Республику Беларусь, Республику Казахстан, Кыргызстан и Российскую Федерацию. Совокупная численность населения Союза – 182,1 млн человек, а его площадь занимает 14% мировой суши [14, с. 855].

Участие в ЕАЭС объективно предполагает необходимость делегирования части суверенитета наднациональным структурам. ЕАЭС изначально формировался как экономическая структура. Страны интегрируются, преследуя исключительно (или почти исключительно) экономические интересы. Соответственно, консолидация с этим региональным объединением подразумевает в первую очередь добровольное ограничение экономического суверенитета.

В современных условиях ЕАЭС необходимо рассматривать как весомый фактор сближения уровней социально-экономического развития государств-членов. Во многом это сближение обусловлено развивающейся совместной экономикой и актуально, в первую очередь, для малых государств Союза (Армении и Кыргызстана как наименее развитых в социально-экономическом плане), причем до такой степени, что это можно рассматривать как необходимость для этих стран [13, с. 19].

Преимущества Евразийского экономического союза как нового устойчивого экономического регионального образования, ограничивающего экономический суверенитет входящих в него стран на основе добровольности, состоят в обеспечении свободы перемещения товаров, услуг, капитала и рабочей силы между его членами.

Функционирующая в настоящее время единая таможенная территория ЕАЭС характеризуется как едиными общими правилами взаимной торговли (режим свободной торговли), так и единым таможенно-тарифным и нетарифным регулированием и защитой внутреннего рынка входящих в него стран.

Правовой базой добровольного ограничения суверенитета государств-членов ЕАЭС является «Договор о Евразийском экономическом союзе» [2]. Договор состоит из двух частей: институциональной и функциональной. Кроме того, вместе с договором опубликованы приложения, в которых закреплены функциональные особенности ЕАЭС. Институциональная часть регламентирует правовые инструменты, вопросы правосубъектности, принципы и цели бюджета органов Евразийского экономического союза. В разделе 1 статье 1 договора указано, что «Союз является международной организацией региональной экономической интеграции, обладающей международной правосубъектностью» [2]. Дополнительно в 1 разделе договора содержатся использующиеся в нем определения, закреплены полномочия и компетенции органов Евразийского экономического союза, главным из которых является Высший совет (в который входят главы государств).

Функциональная (вторая) часть документа отражает взаимодействие государств по широкому спектру экономических вопросов, таких как таможенное регулирование, макроэкономическая политика, услуги и инвестиции, финансовые рынки, налоги и налогообложение, естественные монополии, энергетика и трудовая миграция. Обозначенные пункты призваны стимулировать бизнес и повышать конкурентоспособность [2].

Работа по углублению интеграции в рамках ЕАЭС в настоящее время продолжается. В планах государств-участников – создать новые наднациональные институты, среди которых суд ЕАЭС, единый эмиссионный центр и другие наднациональные инструменты. Нормативно-правовая база Евразийского союза при этом также будет расширяться и эволюционировать.

В завершение необходимо отметить, что вопрос о том, перерастет ли экономическая интеграция в условиях ЕАЭС в политическую, остается открытым. Лидеры Армении, Белоруссии, Казахстана и Кыргызстана в целом достаточно негативно относятся к идее дальнейшего ограничения суверенитета своих стран в целях политической интеграции. Перспективы политического союза здесь весьма туманны. Однако вопросом, который на сегодняшний день стоит перед странами евразийского пространства, является выработка общих подходов к развитию новой системы отношений, охватывающей, в том числе, гуманитарную и культурную сферы [13, с. 20].

Потеря культурной идентичности может стать поводом для конфликта внутри общества. В современном мире эта проблема весьма актуальна. Рост проявлений международного терроризма и экстремизма тому доказательство. Неравномерность развития международных отношений, разрушение традиционных культурных ценностей могут привести к эскалации напряженности.

Поэтому некоторые аналитики рассматривают ЕАЭС как новую идеологию развития современного общества, основанную не только на экономическом прагматизме, но и на уникальных общих исторических и культурных корнях. Перспективы такого развития ЕАЭС (в отличие от политических), безусловно, есть, ведь Россию, Белоруссию, Казахстан, Армению и Кыргызстан роднит общее историческое и культурное прошлое, что играет роль крепкого связующего звена в развитии ЕАЭС на современном этапе.

Таким образом, во второй главе были проанализированы границы суверенитета государства. В том числе, изучены способы ограничения верховенства власти, а также проведен анализ добровольного ограничения суверенитета государства в условиях глобализации (на примере интеграционных процессов в ЕАЭС). Далее необходимо рассмотреть основные угрозы суверенитета современных государств, наиболее актуальная из которых – цветные революции.

3 Цветные революции как угроза суверенитету современных государств

В последнее время вопросы, касающиеся цветных революций, вызывают особый интерес в общественно-политической и научной среде. Начиная с последних десятилетий XX в. технологии демонтажа политического режима успешно применяются в странах Восточной Европы, Ближнего Востока, СНГ. Этот процесс продолжается и сегодня, когда цветные революции вплотную подошли к границам России. «Именно революции этой серии привлекают сейчас пристальное внимание политиков и общественности РФ. Знание о природе, сущности, движущих силах, организации и технологии «оранжевых революций» стало насущно необходимым для российского общества по самым практическим причинам, касающимся буквально каждого гражданина» [6, с. 3]. Главная угроза, которую несут в себе «оранжевые революции», – это угроза суверенитету и территориальной целостности независимых государств, в особенности тех, которые проводят независимую от Запада национальную политику. К числу таких государств относится Российская Федерация.

По мнению Запада (США и их союзников), цветные революции являются инструментом демократизации и способствуют восстановлению демократических свобод в странах с авторитарными режимами и в странах с переходными формами демократии (неустойчивыми демократическими режимами). В реальности же происходит зачастую насильственный демонтаж легитимной государственной власти, то есть государственный переворот. Результат государственного переворота, осуществленного с помощью технологий цветных революций, – перманентная политическая и социально-экономическая дестабилизация и хаос, которые могут выходить за пределы страны и распространяться на весь регион. Демонтируя политические режимы, цветные революции и их лидеры не предлагают ни обществу, ни государству ничего, кроме абстрактных идей «демократизации», под которой они понимают унификацию общества под стандарты и ценности западных либеральных демократий. В ходе антиконституционного переворота к власти приходят разрозненные олигархические либо экстремистские группировки, которые не имеют опыта государственного управления. Так называемая демократизация в арабских странах (где традиционной формой государственного устройства является монархия, которой в ряде стран Ближнего Востока и Африки на смену пришли авторитарные светские режимы) привела к разрушению государственных институтов и глубокому социально-экономическому кризису еще недавно динамично развивающиеся государства (Ливия, Ирак, Египет, Тунис и др.). В итоге вместо демократических преобразований власть перешла в руки радикальных исламистских организаций. Столкнувшись с глубоким системным кризисом, новые власти были не в силах справиться с усугубляющейся ситуацией, а интерес со стороны организаторов цветной революции угас, как только речь зашла о восстановлении экономики и социально-политической стабилизации.

При изучении цветных революций нужно учитывать, что цветные революции осуществляются в интересах их инициаторов. «Яркий пример – как развивались события в Ливии. Именно внешнее вмешательство во внутренний конфликт привело к тем результатам, которые мы видим сейчас» [8, с. 92]. Сам переворот организаторы представляют как результат стихийных акций гражданского неповиновения и проявление гражданской позиции протестующего населения. В действительности, это заранее срежиссированная и отработанная технология по демонтажу политического режима.

Реальным источником цветных революций является либеральный центр западной англосаксонской культуры – неформальный альянс правящих политических партий Англии и США. Этот вывод подтверждает тот факт, что демонтаж легитимной политической власти в различных регионах в последней трети ХХ – начале ХХI вв. ни разу не обходился без вмешательства стран Запада, при этом различались лишь формы прямого или косвенного участия в нем: в одних случаях это была прямая военная экспансия (Сербия, Ирак, Ливия), в других – организация, финансирование, информационная и идеологическая поддержка государственных переворотов (Украина, Грузия, Тунис, Египет). «Без соответствующего внешнего фона, моральной, политической и, что не менее важно, материальной поддержки извне ни тунисская, ни египетская, ни тем более ливийская революции не имели бы реальной перспективы. Западные демократии предоставили протестующим необходимые технические возможности для организации и консолидации сил...» [18, с. 12].

Разработка методов борьбы с неугодными политическими режимами ведется Соединёнными Штатами на протяжении нескольких десятилетий. Наиболее значимыми представляются концепции следующих американских авторов, которые являются виднейшими государственными и политическими деятелями США рубежа XX–XXI вв.: Джозеф Най, Дж. Шарп, З. Бжезинский, Майкл Э. Макфол, Джон Ф. Теффт, Г. Хейл, Г. Киссинджер. Примечательно, что большинство из вышеперечисленных авторов помимо результатов своих теоретических исследований используют опыт, обретенный за долгие годы работы в Пентагоне, Госдепартаменте, Белом Доме, Национальном совете по разведке, Совете национальной безопасности и на высших дипломатических должностях. Это подтверждает и научно-теоретическую значимость, и практическое применение результатов их исследований. В работах представлено идеологическое обоснование смены политических режимов, которые не отвечают геополитическим интересам США. Транзит демократии западного образца рассматривается как часть внешнеполитической стратегии и вопрос национальной безопасности США.

Труд Дж. Шарпа «От диктатуры к демократии: Стратегия и практика освобождения» [20, с. 63] заслуживает особого внимания при изучении технологий государственных переворотов. Автор предлагает подробное техническое «пособие» по организации и проведению цветных революций. В книге представлен перечень из 198 пунктов, подробно раскрывающих стратегию, которую необходимо применять при борьбе с неугодной государственной властью. Основная концепция работы заключается в применении «ненасильственных методов» борьбы с «тиранией». «Ненасильственная борьба намного сложнее и разнообразнее, чем насилие. И народ, и общественные институции используют психологическое, социальное, экономическое и политическое оружие – протесты, забастовки, бойкоты, отказ от сотрудничества, выражение недовольства и народное самоуправление» [20, с. 34]. Характерной чертой политтехнологий и методов борьбы с режимом является тактика массового «политического и гражданского неповиновения» со стороны населения, социальных и государственных институтов во всех областях общественной жизни. Эта книга Дж. Шарпа активно распространяется различными неправительственными организациями (особенно среди молодежи) в странах, где готовится проведение цветных революций.

Другой американский идеолог цветных революций – Джозеф С. Най. Он известен как автор концепции «мягкой силы». Роль «soft power» в технологиях демонтажа политических режимов трудно переоценить. «Мягкая сила» подразумевает под собой технологию увеличения сферы идеологического влияния посредствам проникновения западных социо-культурных и духовных моделей в повседневную жизнь общества. «Американская культура, будь она низкого или высокого уровня, проникает повсюду с интенсивностью, которая наблюдалась только во времена Римской империи, но с новой характерной особенностью. Воздействие Рима или Советского Союза в области культуры как бы останавливалось на уровне их военных границ, американская же гибкая власть правит империей, где никогда не заходит солнце» [11, с. 180].

Главная задача мягкой силы – распространение англосаксонской социально-политической и идеологической модели устройства государства и общества без военного вмешательства, подтверждение привлекательности американского образа жизни. Сегодня мы видим в технологиях цветных революций применение «мягкой силы» – социальные сети, блоги, интернет, СМИ – можно сказать что все, что не удается контролировать с помощью «жесткой» силы, находится под влиянием «мягкой силы». В последние годы Дж. Най разрабатывает концепцию «умной силы», теоретическая основа которой заключается в способности координировать и комбинировать возможности и ресурсы «мягкой» и «жесткой» сил». Безусловно, технологии цветных революций нельзя отнести исключительно к «мягкой силе». Но даже в сфере «мягких», т. е. «не силовых» методов, североамериканские политтехнологи действуют весьма жестко. Активно используются так называемые «двойные стандарты» и агрессивная идеологическая пропаганда в Западных СМИ, особенно в тех случаях, когда события развиваются не по сценарию англосаксов. Так, отделение Косово от Сербии представляется демократическим правом граждан на самоопределение, а референдумы о независимости Крыма и Юго-Востока Украины – проявлением сепаратизма.

Джон Лафленд – британский журналист, ученый и писатель в статье «Техника государственного переворота» [10] приводит анализ современных тактик дестабилизации и трансформации политических режимов, он выделяет «три ответвления современных технологий государственных переворотов: неправительственные организации, контроль над СМИ и скрытые операции. Все они взаимозаменяемы, поэтому их отдельное рассмотрение не целесообразно». Рассмотрев с этой точки зрения процессы цветных революций, происходившие в Сербии, Грузии, Украине, автор приходит в выводу, что «у всех вышеперечисленных операций есть общая черта: они предполагают вмешательство (зачастую довольно грубое) западных держав, в особенности США, в политические процессы в других государствах, и это вмешательство очень часто используется для достижения основной революционной задачи – смены правящего режима». Также в статье отмечается, что «в США продвижение демократии рассматривается как важный элемент общей стратегии национальной безопасности в рамках официальной политики. К этой работе подключено множество структур – отделы Госдепа, ЦРУ, неправительственных организаций, получающих финансирование от правительства, например, Фонда Карнеги за международный мир, публикующего книги, посвященные «продвижению демократии» [10, с. 38].

Цветные революции – это постоянная угроза суверенитету и независимости государств, так как выбор страны для применения технологий цветных революций напрямую не зависит от формы политического, идеологического, государственного и конфессионального устройства. Примером могут служить совершенно различные по вышеуказанным характеристикам страны Восточной Европы, Ближнего Востока и постсоветского пространства, в которых цветные революции привели к полному или частичному демонтажу политического режима. Наиболее подвержены цветным революциям страны с имитационными формами демократии, либо государства, построившие демократию в соответствии с англосаксонским экспортным образцом. Конечно, нельзя забывать об объективных причинах, которые способствуют антисистемным настроениям в обществе. «Назрел кризис авторитарной политической системы правления в целом ряде стран Ближнего Востока и Северной Африки, который наложился на низкую степень социальной мобильности или вовсе отсутствие назревших реформ, высокий уровень безработицы, коррупцию, другие социальные болезни» [8, с. 11]. Тем не менее объективные противоречия послужили лишь поводом для начала цветных революций в регионе. «В Египте, и это не секрет, представители молодежи, которая участвовала в революционных событиях, выезжали за рубеж, проходили там разные курсы. Такие курсы подготовки проходили по линии различных демократических фондов и неправительственных организаций в разных странах, включая западные, в том числе США. Это, конечно, давало им возможность более организованно и успешно проводить антирежимные, антиправительственные акты» [8, с. 12].

Политтехнологии цветных революций, применяемые в условиях искусственно созданной социально-политической нестабильности и «управляемого» хаоса, направлены на демонтаж политических режимов для установления контроля над природными, финансовыми, человеческими и интеллектуальными ресурсами страны. Происходит оккупация под видом борьбы за демократические и либеральные ценности. Специфика установления внешнего контроля над оккупированными с помощью цветных революций государствами заключается в создании особой среды «управляемого хаоса». Глава МИД России С.В. Лавров заметил в своем выступлении на 69-й сессии ГА ООН: «Невольно возникает ощущение, что целью различных «цветных революций» и прочих проектов смены неугодных режимов является провоцирование хаоса и нестабильности… Запад взял курс на «вертикальное структурирование человечества» под свои, далеко не безобидные стандарты» [4]. Концепция «управляемого хаоса» предполагает более полный и долговременный контроль над территорией, подпадающей под влияние цветных революций. Однако на примере Ирана и Ливии мы видим, что хаос может перестать быть управляемым и в этом случае он начинает угрожать стабильности не только соседних стран, но и целого региона, такого как Ближний Восток, Северная Африка, с проекцией на «Русский мир».

Исходя из вышесказанного, предлагается следующее определение цели и задач цветных революций. Цель цветных революций – разрушение государства, разрушение его государственных устоев, т. е. демонтаж политического устройства, государственного устройства, конфессионального устройства и экономики. Главная задача цветных революций – это оккупация страны, в прямой (военной) или косвенной форме (через «марионеточное» правительство).

В странах, где цветные революции одержали победу, уничтожены государственные устои и суверенитет (Ирак, Ливия, а теперь еще и Украина). На Украине в 2013–2014 гг. произошёл антиконституционный государственный переворот в форме цветной революции. Сценарий антиконституционного переворота на Украине совпадает со сценарием государственных переворотов «Арабской весны». И в том, и в другом случае акции «мирного демократического протеста» перерастали в столкновения с силами правопорядка и, с помощью заранее подготовленных участников неправительственных боевых группировок, происходил насильственный захват власти. Представители новой нелегитимной власти пользовались активной поддержкой, в том числе и финансовой, западных политических элит (кроме исламистов в Египте, которые просто заполнили собой политический вакуум).

Перечисленные тенденции и угрозы требуют выработки эффективной государственной системы противодействия цветным революциям. К современным технологиям государственных переворотов, замаскированным под «мирный протест» населения, следует подходить как к серьезной угрозе национальной безопасности. В условиях, когда новая «оранжевая революция», победив на Украине, угрожает государственному суверенитету и территориальной целостности Российской Федерации, вопрос безопасности стоит особенно остро. С учетом революционных событий, произошедших на постсоветском пространстве, и политической ситуации, сложившейся на Ближнем Востоке и в Северной Африке, актуальна разработка не только государственной, но и общерегиональной стратегии по противодействию государственным переворотам.

Основным звеном в системе противодействия цветным революциям является формирование специальных международных органов или институтов, специализирующихся на решении данной проблемы. Необходимо создание комплексной системы безопасности, которая будет включать в себя нормативно-правовую базу и международные институты по борьбе с цветным революциями.

Реальная международная ситуация такова, что все больше стран испытывают на себе потрясения цветных революций. Тем не менее, Южная Осетия, Крым, Юго-Восток Украины (ДНР и ЛНР) – пример того, что политика США неприемлема для многих современных государств. На сегодняшний день в глобальной политике все четче просматривается расхождение позиций стран – состоявшихся или только формирующихся мировых лидеров – по проблеме цветных революций.

Роль России в противодействии «цветным» государственным переворотам и насильственной демократизации стран заключается в сдерживании деструктивной западной внешнеполитической стратегии экспорта демократии и либеральной англосаксонской модели политического устройства. «У России есть мощный внешнеполитический потенциал, способный остановить волну хаоса и направить энергию мировых лидеров в русло созидания» [8, с. 6]. Благодаря жесткой позиции России на международной арене народы Сирии, Абхазии, Южной Осетии, Крыма избежали военной интервенции и геноцида.

Первостепенной задачей российских общественно-политических и государственных институтов является разработка комплекса мер, как внешне, так и внутриполитического характера, по противодействию цветным революциям, которые могут включать в себя следующие направления деятельности:

Первое направление – контроль за деятельностью общественных неправительственных организаций, через которые проходят денежные потоки для финансирования «цветного» протестного движения, а также запрет прозападно-ориентированных СМИ и интернет-ресурсов, использующих антироссийскую риторику.

Второе направление – развитие международного сотрудничества России, СНГ, Китая, Индии, Ирана и других стран посредством создания новых политических союзов, деятельность которых будет направлена на разработку межгосударственных и общерегиональных мер по противодействию «цветным» государственным переворотам, а также будет способствовать укреплению устоев многонационального сообщества и развитию социально-экономических и культурных связей.

Третье направление – проведение единой общегосударственной детско-юношеской и молодежной политики, направленной на формирование гражданско-патриотических основ, которая будет охватывать большинство учащейся и работающей молодёжи.

Таким образом, в настоящей главе были проанализированы угрозы суверенитету современных государств. Сделан вывод, что наиболее актуальная угроза на сегодняшний день - цветные революции. Роль России в противодействии «цветным» государственным переворотам и насильственной демократизации стран заключается в сдерживании деструктивной западной внешнеполитической стратегии экспорта демократии и либеральной англосаксонской модели политического устройства.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Во второй главе настоящей курсовой работы приведены примеры из практики внешнеполитической деятельности, которые делают очевидным тезис о том, что концепция государственного суверенитета как верховенства власти на своей территории, нашедшая отражение в национальном законодательстве, не соответствует реальному положению дел и требует пересмотра понимания государственного суверенитета. В современном мире, развитие которого происходит в условиях расширяющихся связей между государствами, глобализационных изменений, дающих возможность оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику государства, отстаивание понимания государственного суверенитета как верховенства и независимости власти без анализа действительности в этой сфере может демонстрировать нежелание получения объективных знаний и приведения в соответствие теоретических положений с отраженными в них реальными явлениями.

Участие в ЕАЭС объективно предполагает необходимость делегирования части суверенитета наднациональным структурам. Правовой базой добровольного ограничения суверенитета государств-членов ЕАЭС является «Договор о Евразийском экономическом союзе» [1].

В третьей главе настоящей курсовой работы отдельное внимание уделено вопросам цветных революций, которые являются угрозой суверенитету современных государств.

В странах, где цветные революции одержали победу, уничтожены государственные устои и суверенитет (Ирак, Ливия, а теперь еще и Украина). Первостепенной задачей российских общественно-политических и государственных институтов является разработка комплекса мер, как внешне, так и внутриполитического характера, по противодействию цветным революциям, которые могут включать в себя следующие направления деятельности:

1. Контроль за деятельностью общественных неправительственных организаций, через которые проходят денежные потоки для финансирования «цветного» протестного движения, а также запрет прозападно-ориентированных СМИ и интернет-ресурсов, использующих антироссийскую риторику.

2. Развитие международного сотрудничества России, СНГ, Китая, Индии, Ирана и других стран посредством создания новых политических союзов, деятельность которых будет направлена на разработку межгосударственных и общерегиональных мер по противодействию «цветным» государственным переворотам, а также будет способствовать укреплению устоев многонационального сообщества и развитию социально-экономических и культурных связей.

3. Проведение единой общегосударственной детско-юношеской и молодежной политики, направленной на формирование гражданско-патриотических основ, которая будет охватывать большинство учащейся и работающей молодёжи.

Таким образом, можно резюмировать, что все поставленные задачи были решены и цель настоящего исследования достигнута – всесторонне изучены понятие и границы суверенитета государства.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993, с учетом внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // «Собрание законодательства РФ», 04.08.2014, №31, ст. 4398
Договор о Евразийском экономическом союзе // КонсультантПлюс [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.consultant.ru/cons/cgi/online.cgi?req=doc&base=LAW&n=212769 &fld=134&dst=1000000001,0&rnd=0.1394341364585039#0 (дата обращения: 02.05.2018).
Гражданский кодекс Российской Федерации Часть 1 от 21.10.1994 № 14-ФЗ (в ред. от 29.07.2017) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32, ст. 3301.
Выступление Министра иностранных дел Российской Федерации С.В. Лаврова на 69-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Нью-Йорк, 27 сентября 2014 г. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/ 42A12ECFF2162A4B44257D6000655B82 (дата обращения 30.04.2018)
Каламанова С.В. Государственный суверенитет: проблемы определения понятия // Социология власти. – 2018. – № 1. – С. 157-166.
Кара-Мурза С.Г. Экспорт революции. Ющенко, Саакашвили. М: Алгоритм, 2015. - 143 с.
Карапетян Л. М. Федеративное государство и правовой статус народов. Федерализм. Суверенитет. Национальные меньшинства. Самоопределение. Территориальная целостность. Конфликты / Л. М. Карапетян. – М.: Манускрипт, 1996. – 150 с.
Карпович О.Г., Манойло А.В. Цветные революции. Теория и практика демонтажа современных политических режимов. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2015. - 111 c.
Красинский В. В. Государственный суверенитет: гносеологический аспект проблемы // Современное право. – 2015. – № 7. – С. 5–10.
Лафленд Дж. Техника государственного переворота // Оранжевые сети: от Белграда до Бишкека / Отв. ред. Н.А. Нарочницкая. СПб.: Алетейя, 2012. - С. 23–38.
Най Дж.С. Гибкая власть. Как добиться успеха в мировой политике. М.: Фонд Социо-прогностических исследований «Тренды», 2006. - 224 c.
Палиенко Н. И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение / Н. И. Палиенко. – Ярославль : Типография губернского правления, 1903. – 591 с.
Раджабова З.К. Перспективы развития и проблемы экономических взаимоотношений стран в рамках ЕЭАС // Современные проблемы науки и образования. – 2017. – № 1. – С. 19-22.
Региональные организации на пространстве СНГ / А.В. Торкунов, И.Г. Тюлин, А.Ю. Мельвиль и др. // В учебнике «Современные международные отношения и мировая политика». – М.: Просвещение, 2017. – С. 855-856.
Романова Л. М. Национальный суверенитет в условиях глобализации: автореф. дис. … д-ра юрид. наук / Л. М. Романова. – Ростов н/Д, 2009. – 40 с.
Теория государства и права / Отв.ред.-Г.А. Тосунян, А.Ю. М.: Юрист – 2009. – 380 с.
Ушаков Н. А. Суверенитет в современном международном праве / Н. А. Ушаков. – М. : Изд-во Института международных отношений, 1963. – 271 с.
Фитуни Л.Л. «Арабская весна»: трансформация политических парадигм в контексте международных отношений // Мировая экономика и международные отношения. 2012. № 1. - С. 3–14 .
Хейфец Б.А. Трансрегиональное переформатирование глобального экономического пространства. Вызовы для России. – М.: Институт экономики РАН, 2018. – 86 с.
Шарп Д. От диктатуры к демократии: стратегия и тактика освобождения. М.: Новое издательство, 2012. - 84 с.
Шевцов В. С. Национальный суверенитет. Проблемы теории и методологии / В. С. Шевцов. – М.: Юрид. лит., 1978. – 232 с.

Приложения

Приложение 1.

Суверенные страны мира

Таблица 1 – Число суверенных стран мира

Регионы мира	1900 г.	1947 г.	1989 г.	2004 г.	2018 г.
Европа^[1]	24	31	33	43	44
Азия^[2]	9	18	40	48	48
Африка	4	3	51	53	53
Америка	20	22	35	35	35
Австралия и Океания	0	2	13	14	15
Мир	57	76	172	193	195

Российская империя. СССР, РФ включены в число государств Европы ↑
Тайвань – де-факто (включая Тайвань, исключая Государство Палестины – де-юре) ↑