Структура нормы права (Структура правовой нормы в истории права)

Содержание:

Введение

В постоянно развивающемся и меняющемся человеческом обществе действуют различные регулятивные системы всех отношений. Одни из этих систем выступают как нормативные регуляторы, другие - ненормативные, выступающие как определенные ценности, традиции, директивы.

На любом этапе развития общества возникает потребность упорядочивания существующих в нем отношений. Нельзя представить человеческое общество без регулирования поведения людей с помощью определенных образцов, моделей, масштабов. Из них и складываются в результате многократного повторения нормы, на которые в дальнейшем ориентируется общество. Нормативность является неотъемлемой частью человеческого общества, она выступает не только формой объективно необходимых связей и способов взаимодействия людей, но и формой развития всех природных явлений. Взаимодействие людей охватывает как их отношения между собой, так и их отношения к природе, поэтому закономерные связи, возникающие в ходе этого взаимодействия, приобретают форму нормативности. Эта нормативность присуща всему процессу исторического развития человечества.

Система социальных норм соответствует достигнутой ступени экономического, социально-политического и духовного развития общества. В них находят отражение качество жизни людей, исторические и национальные особенности жизни страны. В этой системе заключается определенный стандарт поведения, установленный как постепенно, в процессе исторического развития, так и (применительно к нормам права) при активном участии государства.

Как показывает процесс законотворчества, правоприменительная практика последних лет, все более усложняющиеся общественные отношения в сферах экономики и социальной жизни предъявляют повышенные требования к качеству правовых актов, уровню их конкретизации и специализации, регулирующей «работоспособности» и эффективности. Следовательно, действенность и эффективность норм права определяются, прежде всего, научно-обоснованной системой специализации каждой отрасли права, квалифицированным соотношением в них общих, специализированных и специальных норм. Это и определяет актуальность темы «Классификация норм права» в настоящее время, так как в процессе развития и становления общества на любом этапе и уже в современном его значении, система социальных норм постоянно усложняется, постепенно подразделяется на различные группы: нормы морали, нормы обычаев, нормы традиций и ритуалов, нормы общественных организаций, экономические, религиозные, эстетические нормы и, наконец, нормы права, являющиеся предметом исследования настоящей курсовой работы. Однако, как показывает анализ научно-информационных периодических изданий в последние годы, проблемами конкретизации и специализации правовых актов в настоящее время не уделяется должного внимания.

Целью курсовой работы является теоретическое раскрытие понятия нормы права и ее структуры как социального явления, исходного элемента, права.

Для реализации названной цели необходимо решить следующие задачи работы: проанализировать теоретические взгляды на понятие и сущность норм права; охарактеризовать положения теории о трехчленной структуре норм права

Объектом исследования выступает структура норма права. Предметом исследования является совокупность признаков, структурных элементов и видов нормы права.

Методологическую основу составили общенаучные и специальные методы исследования: юридический, исторический, структурно-функционального анализа, системного анализа, формально-логический и иные.

Глава 1. Понятие нормы права и ее значение в юридической науке

1.1. Сущность нормы права, ее юридическая природа, специфические признаки

Норма права - это общеобязательное, установленное или санкционированное и охраняемое государством правило поведения, выражающее обусловленную материальными условиями жизни общества волю и интересы народа, активно воздействующее на общественные отношения с целью их упорядочить.

Правовая норма носит общий характер. В отличие от команд, и распоряжений по конкретным вопросам, норма адресована не отдельному лицу, а кругу лиц, определяемых типическими признаками. Она рассчитана на регулирование не единичного, отдельного отношения, а вида общественных отношений; действие правовой нормы рассчитано на неограниченное количество случаев; она продолжает действовать после реализации в индивидуальных отношениях и в поведении конкретных людей.

Юридическая норма - это тоже нормативная установка, но определенным образом оформленная, т.е. выраженная в законодательстве. Нормативная правовая установка, следовательно, - элемент естественного права, юридическая норма - элемент позитивного права.

Никакое государственно-организованное общество не может обойтись без норм права. Их полное научное определение предполагает выяснение присущих норме права специфических признаков (свойств).

Норма права представляет собой отвлечение от признаков индивидуализации и указывает лишь на существенные черты поведения, т.е. рассматривает его как вид общественного отношения. Эти признаки, включенные, в текст нормы, становятся правилами поведения, обязательными к реализации.

Нормы права содержат указания на существенные признаки поведения, свойственные каждому из неопределенного числа конкретных индивидуальных поступков, отношений, которые государство намерено подвергнуть правовому регулированию.

Правовая норма является повелительным предписанием независимо от того, каков его характер: запрет, обязывание или дозволение. Предписание в любом случае находится под охраной государства; так как оно им установлено, то предусмотрены и меры, принуждающие к его исполнению.

Правовая норма представляет собой определенный метод воздействия на регулируемые отношения. При этом методы регулирования совершенно несхожи, как и сами отношения. В этот метод включаются: обстоятельства, при которых применяется норма; круг участников отношений, регулируемых этой нормой; взаимные права и обязанности; санкции за невыполнение обязанностей.

Норма права -- общеобязательное правило поведения. Оно имеет значение не для отдельного индивида, а для всех входящих в состав данной категории людей (общества в целом) как возможных (или реальных) участников конкретного вида общественного отношения. Иначе говоря, она рассчитана на неопределенный круг уполномоченных и обязанных лиц. Это происходит потому, что норма права как абстрактная модель поведения предполагает ее неоднократное действие.

Абстрактность нормы права вовсе не означает неопределенности ее содержания. Как раз наоборот, норма права потому и является таковой, что содержит вполне конкретное правило поведения. Например, ст. 16 ГК РФ определяет, что убытки, причиненные гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления или должностных лиц этих органов, в том числе издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежат возмещению Российской Федерацией, соответствующими субъектами федерации или муниципальным образованием.

Здесь типичный пример нормы права с полным и точным указанием признаков правила поведения. Каждый индивидуальный случай причинения убытков гражданину или юридическому лицу подпадает под действие этой нормы, т. е. она регулирует все повторяющиеся индивидуальные отношения данного вида. Благодаря тому, что она постоянно воздействует на этот вид отношений, ее требования реализуются всеми как обязательные для каждого, кто причастен к возмещению убытков.

Таким образом, норма права регулирует повторяющийся вид общественных отношений, так как не исчерпывается однократной реализацией, а охватывает все возможные индивидуальные случаи. В силу этого норма права - общее и общеобязательное правило поведения.

1.2. Отличия нормы права от иных смежных категорий теории права

Каждый элемент современной системы нормативно-правовых актов должен применяться согласно тому смыслу, который был вложен в них правотворцем. Достижение указанной цели становится возможным при условии не только правильного понимания правовых норм, но и установления четкой последовательности их воплощения в жизнь с учетом объективных обстоятельств правовой реальности. Следовательно, одним из ключевых элементов повышения качества правового регулирования, обеспечения законности и эффективности является конкретизация правовых норм, благодаря которой достигается детализация и уточнение положений и порядка действия нормы права.

Проблематика конкретизации права отражена в отдельных трудах казахстанских и зарубежных ученых: Е.Б. Абдрасулов, С.Н. Болдырев, М.Ш. Гамидов, М.Л.Давыдова, М.В. Залоило, В.Н. Карташов, М.В. Кучин и др.

Однако, несмотря на довольно высокую степень изученности, на сегодняшний день в общетеоретической юриспруденции наблюдается проблема отсутствия единства в понимании сущности и правовой природы конкретизации норм права, терминологическая несогласованность понятия «конкретизация правовых норм», а также проблемы в определении критериев отличия указанного явления от смежных понятий теории права.

Рассмотрим два основных подхода к определению понятия конкретизации права: узкий подход; широкий подход.

Представители узкого подхода сосредоточили свои исследования на правотворческой конкретизации. Представители этого подхода определяют правотворческую конкретизацию как единственную возможную.

Так, М.В. Залоило предлагает в своей диссертации следующее определение дефиниции «конкретизация норм права» - «это закономерная деятельность государственных или иных компетентных органов по переводу абстрактного содержания правовых норм на конкретный уровень, которая объективно обусловлена и направлена на повышение определенности, точности правового регулирования, результат конкретизации фиксируется в нормативно-правовых актах»^[1]. Как видно из данного определения, автор под конкретизацией понимает деятельность уполномоченных органов по переводу и адаптации правовых норм в более конкретное правовое положение.

А.И Овчинников связывает конкретизацию с созданием новой нормы на основе уже существующей. Даже создание подведомственного нормативного акта «не является познанием воли законодателя, а является конструированием именно этой воли, соавторством». Отмечается, что появление «конкретизирующей нормы», которая различается по уровню абстрактности, приводит к нормативному и казуальному толкованию, а любая правовая аналогия очень близка к расширенному толкованию исходных норм, общих принципов и основ законодательства. То есть правоприменительная конкретизация сводится к статусу «подразумеваемого правотворчества», разрешения антиномии справедливости и законности^[2].

По мнению М.Ш. Гамидова, конкретизация является необходимым средством правового регулирования, обусловленным абстрактностью нормативных предписаний, которые характеризуются необходимостью отражения особенностей содержания и пределов правового регулирования отдельных общественных отношений и их групп. Также она определяет понятие конкретизации юридических норм как объективно обусловленную, направленную на повышение точности и определенности правового регулирования, деятельность уполномоченных органов, целью которой является перевод абстрактного содержания юридических норм на более конкретный уровень, посредством логических операций ограничения объема, помещенных в этих нормах понятий, результаты которой фиксируются в юридических актах.

Итак, мнения, предложенные сторонниками узкого подхода к конкретизации права в своих научных исследованиях, имеют как преимущества, так и недостатки. Преимуществом является то, что они достаточно глубоко исследуют теоретические аспекты правотворческой конкретизации. Такие, как юридическая техника, которая используется при конкретизации права, пределы правотворческой конкретизации, механизм конкретизации права. Недостатком этого подхода является то, что его представители недостаточно занимаются изучением эмпирической составляющей конкретизации права. То есть, анализом реальных примеров конкретизации права и проблематики, которая при этом возникает.

Представители широкого подхода исследуют конкретизацию права не только правотворчества, но и относительно правоприменения и интерпретации. Так, по мнению М.Л. Давыдовой, конкретизация в сфере правореализации представляет собой процесс интеллектуального распознавания права, выступающий условием практического осуществления данного процесса. То есть, по мнению М.Л. Давыдовой, конкретизация представляет собой мыслительный процесс согласования конкретного с абстрактным, который способствует воплощению юридической нормы в действительность, непосредственному применению ее к какому-то конкретному случаю. М.Л. Давыдова отмечает тесную связь процессов толкования права и конкретизации норм права, подчеркивая их объективный характер. По мнению автора, нередко перед конкретизацией норм права необходимо разъяснить, то есть растолковать. Она разграничивает понятия конкретизации и толкования, отмечая при этом, что в ряде случаев толкование является предшественником конкретизации нормы права, исправляя неясность правовых норм, но не является ее необходимым условием^[3].

В.Н. Карташов стоит на позиции возможности как правотворческой, так и правоприменительной конкретизации, в процессе которых «происходит выражение максимальной определенности и полноты смысла норм права, ставших возможными в результате использования средств толкования, уточнения, детализации или развития отдельных элементов норм в целях наиболее точного и полного правового урегулирования». Однако, ученый указывает на то, что конкретизацию в процессе правоприменения, прежде всего, необходимо рассматривать через призму толкования права, а не создания новых правовых норм органами, многие из которых не уполномочены на это (в частности, судебные органы), так как это приводит к смешению правотворческой и правоприменительной функций^[4].

Довольно интересное понимание категории конкретизации, предложено в работе Е.Б. Абдрасулова, который считает, что «она является только способом применения особого рода правовых норм, которые можно назвать ситуационными, и ограничивается сферой субъективных прав и обязанностей участников правоотношений, которые стали предметом судебного разбирательства»^[5]. Следует заметить, что такое понимание является довольно узким и сводит процесс конкретизации права исключительно к сфере судопроизводства.

Некоторые представители широкого подхода рассматривают конкретизацию права как свойство правового регулирования. Так, М.В. Кучин утверждает, что в случае, если речь идет о конкретизации норм права, то имеется в виду конкретизация их содержания. Затем он отмечает, что конкретизация - это или выведение более конкретных норм с более общей и абстрактной нормы, подведение конкретного факта под действие общей или абстрактной нормы. В первой ситуации речь идет о развитии права, о переходе от общих юридических правил к более конкретным; во второй ситуации плоскость полностью другая - ближе к правореализационной. М.В. Кучин представляет конкретизацию, которая присутствует на разных уровнях правового регулирования, и находит конкретизацию в сфере правотворчества, а также в процессе правоприменения и толкования права. Этот подход характеризует конкретизацию как свойство права^[6].

Отдельные ученые считают конкретизацию методом познания - так, М.В. Кича утверждает, что в гносеологическом аспекте конкретизация дает возможность «перехода от абстрактно-теоретических знаний в конкретно-теоретические». То есть в понимании автора, конкретизация является методом восхождения от абстрактного к конкретному, что осуществляется с помощью логико-гносеологических приемов (определения, описания, интерпретации, объяснения)^[7].

Таким образом, широкий подход как раскрывает новые просторы в изучении конкретизации права, так и имеет свои недостатки. Недостатком широкого подхода является то, что он более усложняет понимание особенностей конкретизации правовой нормы и ее отличий от смежных юридических категорий.

Относительно исследования взаимосвязи конкретизации со смежными категориями теории права стоит отметить также дискус-сионность этих вопросов. Так, к примеру, взаимосвязь конкретизации и толкования права рассматривают Е.М. Шайхутдинов и В.М. Шафиров. «Нередко в акте одного и того же органа могут быть объективируемы как положения и результаты толкования, так и результаты правотворческой деятельности, а также результаты конкретизации правовых норм...». Более того, наряду с разъяснениями норм права, чаще всего встречаются в интерпретационных актах конкретные положения^[8].

Н.А. Власенко пишет о том, что конкретизация происходит в процессе толкования, в частности, путем нормативного разъяснения правовых предписаний. Автор, по сути, отождествляет эти понятия. Ученый разделяет точку зрения, согласно которой так называемые нормативные разъяснения содержат такие положения, которые уточняют и конкретизируют предписания, сформулированные в нормативном акте^[9]. Таким образом, в процессе нормативного разъяснения, в том числе путем конкретизации содержания нормы права, новое правило поведения не создается. Под нормативным толкованием автор понимает такую конкретизацию, которая связана с процессом разъяснения уже имеющейся нормы и состоит в объяснении и уточнении её смысла, детализации её содержания строго в рамках самого предписания. Исходя из определения, можно сделать вывод, что толкование в данном случае рассматривается как форма конкретизации.

Сущность конкретизации как явления заключается в том, что она служит переходным мостом от неопределенности к определенности права. Отсутствие определенности права в содержании и форме его выражения лишает право возможности регулировать общественные отношения. Определенность права проявляется, прежде всего, в формализации его норм, что достигается в ходе правотворческой деятельности. Как дефект правового регулирования неопределенность может мешать эффективности правореализации. Она может появляться как по объективным, так и по субъективным причинам. Но, в любом случае, она будет затруднять процесс правореализации. Право, как высокоорганизованная система, не остается незащищенным от этого явления, и с помощью собственных средств решает такую ситуацию; например, в случае пробелов, коллизий в юридических нормах применяются аналогия права, закона, коллизионные правила -временные, пространственные, иерархические, содержательные.

Отдельного внимания требуют вопросы соотношения правоприменительной конкретизации и толкования. В данном случае в результате право интерпретационной конкретизации толкование правовой нормы получает более конкретное выражение.

Здесь возникает проблема определения компетенционных пределов правотворческой конкретизации норм законов, суть которых заключается в соблюдении критериев конституционной легитимности правовых актов, поскольку конкретизирующие нормативные документы должны приниматься (издаваться) органами власти в соответствии с правотворческой компетенцией, которой наделяет их Конституция. Соответственно, органы власти не имеют права принимать (издавать) нормативные правовые документы конкретизационного характера, не имея на то соответствующих конституционных полномочий.

Таким образом, выходит, что в результате конкретизации правовой нормы создается правило поведения, новизна которого в сравнении с исходной правовой нормой заключается лишь в её более широком содержании, однако полностью включающем содержание конкретизируемой нормы.

Очень интересным является сопоставление таких понятий, как конкретизация права и юридическая квалификация. Юридическая квалификация обеспечивает законность осуществления права, выражает юридическую оценку совершенного деяния и гарантирует права и интересы граждан и хозяйствующих субъектов, и этим способствует индивидуализации прав и обязанностей в точном соответствии с нормами права. Большинство ученых-правоведов считает, что юридическая квалификация представляет собой процесс оценки фактов на основе такой правовой нормы, которая включает в себя процесс сопоставления особенностей фактических обстоятельств с признаками нормы права, очерченными юридическими предписаниями, и установление их несоответствие или соответствие. При этом, следует подчеркнуть особое место юридической квалификации в механизме правоприменения, так как она является одним из условий, способствующих качественной реализации правовых норм и адекватной оценке правовым нормам явлений, в соответствии с которыми конкретные жизненные обстоятельства определяются как юридические факты, не имеющие юридического значения. В области права квалифицировать - это выбрать правовую норму, которая представляет данный случай, и, которая подводит случай под некоторое общее правило. Правовая квалификация имеет более широкое значение, поскольку включает в себя юридическую оценку правоотношениям, которые возникают, изменяются или заканчиваются в результате появления фактических обстоятельств и реализуемых субъективных прав.

При сопоставлении понятий «конкретизация норм права» и «юридическая квалификация» следует отметить, что юридическая квалификация является не просто логическим переходом от неопределенности содержания правовой нормы к определенному качеству индивидуального юридического регулятора, но и элементом обеспечения качественной оценки фактических обстоятельств. Следовательно, есть основания считать, что понятия «юридическая квалификация» и «конкретизация права» не совпадают.

А.Д. Третьякова рассматривает конкретизацию права вместе с унификацией права. Так, юридическая унификация и конкретизация, рассматриваются в контексте взаимодействия правовых систем, - явления широко распространенные и являющиеся элементами формы правовой аккультурации. Прежде всего, обратимся к термину «унификация». Анализ справочной литературы позволяет сделать вывод, что унификация - это «процесс и результат какой-то деятельности, направленный на создание единообразной, единой формы и непротиворечивости в чем-либо».

Поэтому юридическая унификация должна предусматривать, во-первых, создание единых правовых форм (внешних в виде непротиворечивых источников права и внутренних в виде технически единообразной структурной организации правовых предписаний). Во-вторых, унифицируется и содержание юридических правил. С точки зрения исследования кросскультурного взаимодействия правовых систем, юридическая унификация позволяет вести речь о комплексном их взаимовлиянии, когда сложившиеся на международном уровне глобальные нормы поведения человека прививаются в национальные правовые системы. Как иллюстрацию унификаторских процессов можно рассмотреть пример культурной интеграции в форме международного закрепления стандартов прав человека, трансляции их в право большинства современных государств. С учетом данного тезиса можно вести речь о еще один вариант взаимодействия правовых систем - об унификации или синтетическую правовую акультурацию.

Унификация или синтетическая правовая акультурация - это результат восприятия национальными правовыми системами общих стандартов, норм и принципов международного права, их экстраполяция или адаптация и реализация во внутригосударственных отношениях. Устройство чужеродных унификаторских элементов в процессе правовой аккультурации осуществляется путем конкретизации. «Конкретизация - это логический прием, заключающийся в уточнении общего или абстрактного в конкретном, определенном».

Применительно к аккультурации в форме унификации конкретизация означает, что общие нормы, содержащиеся в международных правовых актах, уточняются реципиентами в собственном законодательстве в зависимости от национально - религиозных особенностей правовой системы.

То есть, унификация и конкретизация юридических норм выступают как современные формы и приемы правовой аккультурации и международной интеграции государств в вопросах обеспечения естественных и неотчуждаемых прав и свобод.

Таким образом, из изложенного выше сформулировано авторское уточненное определение правотворческой конкретизации, под которой предложено понимать прием юридической техники, который осуществляется компетентным органом посредством уменьшения уровня абстрактности содержания общей нормы (принципа) с целью повышения точности и определенности правовой регламентации общественных отношений, результатом которого является установление правовых норм (принципов). Конкретизация в правоприменительной деятельности не сводится только к юридической квалификации. Этот прием юридической техники характерен для процесса индивидуализации прав и обязанностей конкретных субъектов, то есть стадии вынесения окончательного решения по юридическому делу. Конкретизация может осуществляться как в момент создания правовой нормы, содержащей оценочное понятие (частичная конкретизация), так и в процессе применения нормы (окончательная казуальная конкретизация), а индивидуализация имеет место только на стадии применения правовой нормы. В случаях выявления пробелов правоприменитель уполномочен обратиться к аналогии закона или аналогии права и конкретизировать право для того или иного случая.

Глава 2. Структура правовой нормы

2.1. Структура правовой нормы в истории права

Норма права выступает одной из главных юридических конструкций, на основе которых выстраивается логика общей теории права. От специфики конструкционного построения правовой нормы напрямую зависят взгляды на ее сущность, а также структурирование системы права, представления о правовых отношениях, юридической ответственности и многом другом.

Будучи сложной правовой категорией, норма права принадлежит как функциональному, так и структурному ряду правовых категорий^[10]. В качестве ключевого понятия юридической науки она постоянно оказывается вовлеченной не только в теоретические размышления о сущности права, но и в практическую сферу его интерпретации и применения. С учетом особенностей языкового изложения нормативных правовых актов установить существо правового предписания, заложенного в конкретной норме, можно лишь при последовательном установлении ее логических элементов. Для этого, в свою очередь, необходимо определиться с пониманием самой модели конструирования, заключенной в норме. Данная проблема в отечественном правоведении активно обсуждалась еще в дореволюционный период. Ученых-теоретиков, среди которых можно особо отметить Н. М. Коркунова, В. М. Хвостова, И. В. Михайловского, Г. Ф. Шершеневича, Е. Н. Трубецкого, интересовала проблема определения структуры правовой нормы.

При этом одним из наиболее дискуссионных являлся вопрос о необходимости включения санкции в структурный ряд нормы права. Н. М. Коркунов, отрицая принуждение как главное свойство права, утверждал двухэлементную структуру правовой нормы. Поскольку сущность нормы усматривалась им в «велении», в санкции как неотъемлемом элементе нормы просто не было необходимости. Предписания-принуждения ученый рассматривал в качестве самостоятельных правовых норм^[11]. Подобное утверждение также основывается на представлениях о сущности нормы, которая, согласно Н. М. Коркунову, должна разграничивать сталкивающиеся интересы. Если этого не происходит, то интересы нарушаются, как и установленный порядок их согласования, в результате чего на основе правонарушения возникают новые интересы, обеспечиваемые, в свою очередь, другими нормами. В связи с этим Н. М. Коркунов определяет нормы-санкции как самостоятельные и классифицирует их сообразно порождаемым правовым последствиям на нормы, признающие действия нарушителя ничтожными; 2) нормы, влекущие невыгодные для правонарушителя последствия в виде гражданского взыскания либо наказания; 3) нормы, предусматривающие неблагоприятные для нарушителя последствия, но при этом признающие правовую значимость за неправомерным действием.

Вслед за Н. А. Зверевым^[12] Н. М. Коркунов признает необходимыми два элемента правовой нормы — гипотезу и диспозицию, что также объяснимо исходным определением ее понятия: как веление норма с необходимостью содержит соответствующие распоряжения, а ее применение всегда обусловлено предшествующими юридическими фактами — условиями, перечисленными в гипотезе. И даже кажущийся априорным запрет посягательства на человеческую жизнь в учении Н. М. Коркунова обусловлен ситуациями необходимой обороны, войны, осуществления карательной власти государства.

В. М. Хвостов также полагал, что санкция не является обязательным элементом правовой нормы, однако давал этому другое обоснование. Для него правовая норма — это «норма поведения, взятая под защиту государственной властью»^[13]. И даже при возможном действии иных мотивирующих факторов именно принуждение формирует сущность правовой нормы. Но здесь следует учитывать, что правовые предписания регулируют не только отношения между подвластными субъектами, но равным образом и само устройство государства, взаимодействие его властных органов. А потому, по мнению В. М. Хвостова, отдельные нормы существуют без санкций по причине отсутствия органа, который мог бы привести в исполнение, предусмотренное ими наказание. В качестве примера в данном случае выступают нормы, определяющие положение высших органов государства (монарха), их права и обязанности. Соблюдение норм такого рода основывается исключительно на авторитете верховной власти, которая сама выступает их автором.

Другим направлением развития представлений о структуре правовой нормы в дореволюционный период являются дискуссии о гипотезе как ее структурном элементе. Так, И. В. Михайловский, определяя норму как общее правило, регулирующее определенные жизненные факты, приходил к выводу о необходимости для нее лишь двух элементов: описания фактов и отношения к факту данного правопорядка. Концепция И. В. Михайловского отличается неоднозначностью, поскольку ее автор не всегда признавал и наличие обоих указанных элементов норм. Разделяя последние на категорические и гипотетические, лишь во-вторых он предполагал присутствие фактов и предписания, в то время как категорические нормы для него составляли «простое повеление», к примеру: «Запрещается всем и каждому пьянство», «Смертная казнь отменяется» и т.п.

Отдаленно теория И. В. Михайловского напоминает представления о правовой норме Л. И. Петражицкого, который прямо заявлял об отсутствии в категорических нормах гипотезы. Гипотетическая природа правовых норм признавалась другими учеными, по его мнению, под влиянием Р. Иеринга, сформулировавшего образ права как чего-то условного и относительного. Сам Л. И. Петражицкий отстаивал необходимость изучения не велений, а «нормативных переживаний», рассматривая нормы как их проекционные отражения. В результате получалось, что переживания и нормы интуитивного права для него имели исключительно категорический характер. В частности, таковой представлялась норма, запрещающая убийство: ученый предполагал, что большинство людей переживает ее без обоснования смертной казнью или убийством на войне. Идеалистические воззрения Л. И. Петражицкого приводили его к обоснованию отсутствия каких-либо исключений у целого ряда предписаний: запрета пыток, истязаний, квалифицированной смертной казни и др.

Психологизм теории Л. И. Петражицкого повлек искусственное увеличение числа составляющих структуры правовой нормы, в которой, помимо гипотезы и санкции, ученый предлагал выделять «позитивное основание» («позитивную ссылку»), роль которого заключалась в обосновании назначения прочих элементов нормы. При этом санкция в структуре правовой нормы отсутствовала, несмотря на то, что Л. И. Петражицкий признавал существование неблагоприятных последствий за правонарушения. Таким образом, неотъемлемыми элементами структуры правовой нормы с позиций психологической теории выступают лишь «позитивное основание» и диспозиция.

Другие философы дореволюционного периода не занимались непосредственно вопросами структуры нормы права, однако их представления о ней можно вывести из отдельных дискуссионных рассуждений, в частности, касаемо вопроса о соотношении нормы права и статьи нормативного правового акта. Так, Е. Н. Трубецкой и Г. Ф. Шершеневич, рассуждая об описательном характере норм-определений, не отрицали их регулятивной силы, указывая, что их необходимо рассматривать в связи с предписаниями и санкциями. В подобных рассуждениях вполне можно усмотреть прототип трехэлементной структуры правовой нормы.

Между тем впервые трехэлементная структура нормы права была обстоятельно обоснована советскими правоведами С. А. Голунским и М. С. Строговичем и включала гипотезу, диспозицию и санкцию. И если в дореволюционной теоретико-правовой науке практически каждый автор давал элементы собственного доктринального обоснования природы нормы права и числа ее элементов, то советское правоведение разделилось на два направления: сторонников трехэлементной и двухэлементной структуры правовой нормы.

Классическая концепция С. А. Голунского и М. С. Строговича основывается на позитивистской убежденности в государственном принуждении как отличительном признаке права. Отсюда происходит обоснование непременного наличия санкций в структуре правовой нормы. В условиях советской правовой реальности вполне понятным выглядит даже утверждение авторов о том, что санкции, не будучи отражены в тексте закона, могут «вытекать из него»^[14]. Продолжением рассматриваемой концепции является суждение П. Е. Недбайло, согласно которому «в обществе законности и правопорядка безусловных норм нет и быть не может». Иное означало бы попустительство произвола и беззакония, не свойственного социалистическому обществу.

Сторонники двухэлементной структуры нормы права утверждают в ней непременное наличие гипотезы и диспозиции. Они не отрицают обеспеченности всякой правовой нормы государственным принуждением, но утверждают, что меры принуждения не всегда получают воплощение в санкции самой нормы^[15]. Так, норма может охраняться от нарушения, наряду с имеющейся в ней санкцией, какой-либо иной нормой. В качестве примера приводится ст. 30 Гражданского кодекса РСФСР (1964 г.), устанавливающая недействительность сделок, направленных к явному ущербу для государства или против закона, которая, по мнению О. С. Иоффе, охраняется также диспозицией и санкцией ст. 147 Гражданского кодекса РСФСР, посвященной недействительности договора по аналогичным основаниям (диспозиция запрещает исполнять противозаконные сделки и предусматривает санкции в виде взыскания неосновательного обогащения в доход государства). Отдельную группу при этом составляют нормы, у которых вообще нет собственных санкций, но которые при этом охраняются от нарушения всей системой права, совокупностью действующих норм (например, ст. 1 Конституции СССР 1936 г.).

Впоследствии в советском правоведении была обоснована третья концепция, являющаяся своего рода «золотой серединой», примиряющей две предыдущие. Ее автором выступил С. С. Алексеев, взявший за основу своих рассуждений не определение правовых норм, а их классификацию. Ученый делает акцент на процессе специализации права, в связи с которым невозможно дать полноценное определение понятия «нормы вообще». Для правильного отражения всего многообразия правовой реальности С. С. Алексеев предложил различать «логические нормы» и «нормы-предписания». Каждый из двух типов нормы, по замыслу автора, имеет самостоятельное построение структуры. Только логическое конструирование нормы позволяет заложить в нее трехэлементную структуру, в реальности же, взаимодействуя с конкретным законодательным текстом, в большинстве случаев мы сталкиваемся лишь с двумя элементами нормы права: условием (гипотезой) и правовыми последствиями (диспозицией). Такая точка зрения позволяет С.С. Алексееву не отрицать трехэлементную концепцию, но в то же время четко прослеживает взаимосвязь регулятивного и охранительного воздействия права на общественные отношения^[16].

2.2. Структура нормы права в современной теории права

В современной теории права структура правовой нормы из трех классических элементов получила свое закономерное развитие. Это обусловлено все еще имеющим место доминированием позитивистских представлений о праве и определяющей роли для него государственного принуждения. Среди теоретиков права продолжаются дискуссии о числе элементов структуры правовой нормы.

Так, В. Н. Протасовым с позиций системного подхода была обоснована необходимость анализа не только категории структуры правовой нормы, но и ее «состава»^[17]. Автор допускает существование правовых норм как с двумя, так и с тремя элементами структуры. Однако наиболее полной, по его мнению, является четырехэлементная структура правовой нормы. В классическом варианте для возникновения правоотношений в правовой норме достаточно указать на юридически значимые обстоятельства (гипотезу) и порождаемые ими правовые последствия (диспозицию). Однако В. Н. Протасов отмечает, что в действительности правоотношения могут возникать не только на основе диспозиции, но и в результате действия санкции, а для последней также необходимо определить условия ее применения. В итоге «юридически целостная», по мнению автора, правовая норма состоит не из трех, а из четырех элементов: «если..., то..., а если., то». Однако в подобного рода утверждениях вполне можно усмотреть возвращение к двухэлементной структуре, взятой для двух правовых норм.

Ряд современных ученых-правоведов отстаивают концепцию единой структуры нормы, в которой сочетаются ее идеальные и реальные компоненты^[18]. Идеальная структура имеет потенциальное значение. Она выводится из первичных связей в системе объективного права и, будучи соотнесенной с конкретным общественным отношением, как бы передает ему лишь те элементы нормы, которые объективно необходимы для его регулирования. Так, для регулирования отношений, охраняемых уголовно-правовыми нормами, достаточно двухэлементной структуры нормы. А конституционно-правовые отношения, напротив, удовлетворяют нормативному оформлению в виде одной диспозиции.

Самостоятельный взгляд на структуру правовой нормы представляет В. Д. Филимонов, отталкивающийся от понимания нормы права как отражения «модели нормы социальной справедливости»^[19]. Содержанием формирующегося правила поведения выступает, по его мнению, существующая в общественном сознании модель нормы справедливого поведения людей в конкретных ситуациях. Соответственно, структура правовой нормы юридически выражает структуру ее социального содержания, т.е. закрепленной в ней нормы социальной справедливости. В свою очередь, в основе последней лежит социальная потребность «в обязательном характере определенного поведения в определенных условиях в конкретной сфере общественных отношений». Именно структура данной потребности определяет структуру правовой нормы, где гипотеза закрепляет условия, в которых социальная потребность может себя проявить, диспозиция юридически выражает социальную потребность в определенном правиле поведения в этих условиях, а санкция отражает социальную потребность в обязательном характере указанного правила поведения.

Столь тесная связь конструкции нормы права с ее социальным основанием приводит В. Д. Филимонова к выводу о постоянном присутствии в структуре правовой нормы всех трех элементов, но обусловливает необходимость различать их содержание в зависимости от того, является ли норма в конкретной ситуации, обращенной в сторону регулируемых ею общественных отношений или в сторону деятельности органов государственной власти, обеспечивающих выполнение ее требований.

Фактически речь идет о том, что из одной статьи нормативно-правового акта можно вывести несколько логико-нормативных структур. Это объясняется «языковостью» средств интерпретации правового текста и неоднозначностью природы языка, благодаря которым логика построения нормы изменяется при сохранении ее единого правового смысла^[20].

С этих позиций можно двояко структурировать ч. 1 ст. 466 Гражданского кодекса РФ: 1) в случае заключения договора купли-продажи (гипотеза) продавец должен передать покупателю товар в установленном договором количестве (диспозиция), в противном случае покупатель вправе потребовать передачи ему недостающего количества товара, или отказаться от переданного товара и его оплаты, или потребовать возврата уплаченной за товар денежной суммы (санкция); 2) в случае нарушения продавцом договора (отказ передать покупателю недостающее количество товара) (гипотеза) суд вправе возложить на него обязанность осуществить указанные действия (диспозиция), вследствие чего он будет обязан их выполнить (санкция).

Стремясь сохранить целостность структуры нормы права, ряд ученых предлагает ввести дополнительное понятие — нормативно-правовое предписание^[21]. Постоянные дискуссии о присутствии всех трех элементов в структуре нормы права навели правоведов на предположение о возможном существовании еще более дробного элемента системы права в виде нормативно-правового предписания. По мнению сторонников данной концепции, это предписание есть своего рода минимальное веление законодателя, выступающее основой построения как правовых норм, так и нормативных правовых актов. Таким образом, можно сделать вывод, что выделяемая отдельными учеными «реальная структура» нормы права в данном случае переносится на ее составной компонент в виде минимального предписания.

Современной теории права известна еще одна тенденция мысли, способная повлиять на представления о структуре правовой нормы. Это стремление к разграничению «правовых» и «юридических» норм^[22], где первые относятся к сфере правосознания и отличаются абстрактностью, а вторые принадлежат системе законодательства и характеризуются определенностью варианта поведения. В таком случае вопрос о структуре соответствующих норм остается открытым.

Подобная тенденция отечественной правовой науки подтверждает наметившееся в настоящее время сближение романо-германской и англосаксонской правовых систем. Перемещение нормы права в сферу правосознания приближает ее к статусу правового принципа. Между тем в правоприменительной практике стран общего права разграничение принципа и нормы наметилось лишь в последнее время в связи с увеличением числа законодательных актов и основное различие между ними сводится к юридическим последствиям. «Нормы применяются по принципу: все или ничего», т.е. в случае полного совпадения фактических обстоятельств и тех, которые предусмотрены самой нормой. Принципы не содержат упоминания конкретных юридических последствий, но при определенных условиях они автоматически вытекают из них. Особенность заключается в том, что рассмотрение отдельного предписания в качестве принципа или нормы остается за судом. А потому вполне закономерно, что в англосаксонской правовой науке до сих пор отсутствует самостоятельная концепция нормы. Многие правовые предписания «существуют в обществе «сами по себе» до тех пор, пока их не «обнаружит» судья». Максимальный вывод, который из этого следует: санкция не признается структурным элементом нормы права и формирует отдельную разновидность правовых норм.

Если воспринимать правовую норму в англосаксонской правовой системе как предписание законодателя, то следует учесть, что большинство законодательных актов (статутов) принималось «на разовой основе», когда требующая урегулирования проблема не была охвачена в полной мере нормами общего права. В таком случае утрачивается привычный абстрактный характер норм: к примеру, американские суды всегда толкуют законодательные нормы буквально, в связи с чем их применение весьма ограничено.

Если же понимать норму права в рассматриваемой правовой системе более широко — как продукт судебного творчества, то ее структура является весьма спорной и по сути сводится к структуре судебного прецедента («необходимая основа» и «попутно сказанное»).

На основе проведенного анализа можно сделать вывод, что особенности построения структуры нормы права во многом определяются спецификой соответствующей правовой системы. Определяющая роль государства как элемент традиции в правопонимании отечественных правоведов (заложенная в советское время и сохраняющаяся до сих пор) неизбежно приводит к выведению трехэлементной структуры нормы права с необходимым включением в нее санкции. Напротив, традиция понимания нормы как порождения довлеющего над государством общественного разума, заложенная в правопонимании юристов англосаксонской правовой семьи, выступает определяющей причиной конструирования нормы как двухэлементной структуры. С позиций юридической герменевтики российская правовая система является закрытой, в то время как англосаксонская — открытой, изначально ориентированной на вариативность правовой интерпретации и потому наиболее соответствующей запросам противоречивых, изменчивых потребностей современного общества.

В настоящий момент процесс глобализации способствует постепенному преодолению закрытости ряда правовых систем, что в России проявляется в увеличении роли судебной практики в ряду источников права. Такой подход, ориентируя на допущение относительной свободы интерпретации правовых норм со стороны судебной власти, вполне может привести к актуализации двухэлементного подхода к структуре нормы права.

Заключение

В заключении следует сделать следующие выводы: любое общество на определённом этапе своего существования требует того, чтобы имеющиеся отношения были упорядочены.

Правовые нормы как раз выступают одним из инструментов для такого порядка и регулирования.

Нормы складываются, когда в определённых ситуациях люди повторяют одни и те же действия. При этом требования к качеству актов правового характера повышается с ходом времени в связи с тем, что усложняются сами отношения в обществе.

Как уже говорилось, любые отношения требуют регулирования. Несмотря на это, правовые нормы появились не так давно. Только развитие института государства позволило появиться именно такой форме регуляции.

Нормы права отличаются тем, что являются обязательными для всех правилами поведения в обществе. Их нарушение влечёт за собой ответственность юридического характера.

Любая правовая норма представляет собой единое целое, которое образовано в результате соединения нескольких тесно взаимосвязанных частей. Структура норм права обычно включает в себя три основные части, которые в юридической науке принято определять, как гипотезу, диспозицию и санкцию.

Помимо этого, в нормах права выделяют три общепринятых уровня, обеспечивающих ее целостность как результата неких общественных отношений, приведших к формированию правовой структуры. Это юридический, социологический и логический уровни.

Структура нормы права под гипотезой понимает основную часть нормы, которая описывает определенные обстоятельства жизни или деятельности, при которых складываются конкретные правоотношения, приводящие к реализации данной нормы. Гипотеза содержит в себе основные моменты нормы права, как-то: место, время, субъект и объект нормы, а также тип отношений между ними, который приводит к появлению между сторонами определенных юридических взаимоотношений. Гипотеза регулирует эти правоотношения, определяя их рамки и формулируя их суть. При этом выделяют и несколько видов гипотез, разделение которых зависит от того, сколько условий для реализации нормы права в ней описывается.

По этому признаку различают простые (с описанием одного условия) и сложные (с описанием двух и более условий) типы гипотез.

Также в зависимости от тех отношений, которые связывают гипотезу конкретной правовой нормы с жизненными обстоятельствами, в юридической науке выделяют казуистическую и абстрактную гипотезы. Первая содержит в себе описание определенных случаев реализации гипотезы, которые могут иметь место только в определенных жизненных обстоятельствах. Второй тип гипотезы, абстрактный, подразумевает описание родовых, обобщенных признаков тех условий, в которых могут действовать правовые нормы.

Под понятием диспозиции структура нормы права описывает сами взаимоотношения, возникающие между субъектами какой-либо отрасли права. В ней описывается непосредственное правило поведения, которое регулирует эти взаимоотношения правовых субъектов. Зачастую диспозиция нормы права – это отражение и полное описание правомерного поведения того или иного субъекта в полном соответствии с законодательством страны.

Санкция, которую имеет каждая структура нормы права, описывает те или иные последствия, наступление которых влечет нарушение (умышленное или нет) диспозиции. В ней могут быть описаны имущественные, моральные, психологические, физические и любые другие неблагоприятные последствия, которые являются неминуемым следствием противоправного деяния, осуществленного вопреки правовой норме.

Все эти части являются отражением юридического уровня правовых норм и имеют практическое значение для их реализации. Помимо юридического уровня, существует еще и логический, который также имеет свои особенности.

Логическая структура нормы права подразумевает под собой наличие возможности реконструировать данную норму. Благодаря логическому уровню правовых норм раскрываются все существующие между законодательными актами связи, в результате чего становится возможным раскрыть непонятные или недостающие элементы нормы в иных статьях того или иного свода законов, или же в нормативно-правовых актах, непосредственно связанных с конкретной нормой. Иными словами, логическая часть каждой правовой нормы позволяет говорить о единстве и взаимосвязанности всех существующих в государстве законов и подзаконных актов. Таким образом, структура нормы права – это соединение частей любой правовой нормы, которое обеспечивает ее актуальность и делает ее значимой в системе юридических отношений.

Список использованной литературы

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) // Собрание законодательства РФ. 04.08.2014. № 31. Ст. 4398.
2. Абдулаев, М. И. Теория государства и права / М.И. Абдулаев. - М.: Магистр-Пресс, 2017. - 472 c.
3. Бибило В.Н. Проблемы юриспруденции: Избранные труды. Минск: Право и экономика, 2010. 384 с.
4. Бычков А.И. Коллизии норм права // СПС КонсультантПлюс. 2019.
5. Братановский, С. Н. Теория государства и права / С.Н. Братановский. - М.: Приор-издат, 2016. - 174 c.
6. Василенко, А. И. Теория государства и права / А.И. Василенко, М.В. Максимов, Н.М. Чистяков. - М.: Книжный мир, 2018. - 384 c.
7. Венгеров, А. Б. Теория государства и права / А.Б. Венгеров. - М.: Новый Юрист, 2018. - 624 c.
8. Венгеров, А. Б. Теория государства и права / А.Б. Венгеров. - М.: Омега-Л, 2018. - 608 c.
9. Власова, Т.В. Теория государства и права / Т.В. Власова. - М.: Книга по Требованию, 2018. - 226 c.
10. Головистикова, А. Проблемы теории государства и права. Учебник / А. Головистикова, Ю. Дмитриев. - М.: Эксмо, 2017. - 832 c.
11. Мазарчук, Д. В. Общая теория государства и права. Ответы на экзаменационные вопросы / Д.В. Мазарчук, Н.А. Глыбовская. - М.: ТетраСистемс, 2016. - 144 c.
12. Малахов, В. П. Теория государства и права / В.П. Малахов, И.А. Горшенева, А.А. Иванов. - М.: Юнити-Дана, Закон и право, 2014. - 160 c.
13. Малько, А. В. Теория государства и права в вопросах и ответах. Учебно-метадитеческое пособие / А.В. Малько. - М.: Издательский дом "Дело" РАНХиГС, 2015. - 352 c.
14. Малько, А. В. Теория государства и права. В вопросах и ответах / А.В. Малько. - М.: ЮРИСТЪ, 2017. - 272 c.
15. Любашиц В.Я., Мордовцев А.Ю., Мамычев А.Ю. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., доп. и перераб. Ростов н/Д: Феникс, 2010. 699 с.
16. Марченко М.Н. Проблемы теории государства и права: Учебник. М.: Проспект, 2011. 376 с.
17. Наумов С.Ю., Мордовец А.С., Касаева Т.В. Общая теория государства и права. 2018.
18. Общая теория государства и права: учебник / под ред. С.Ю. Наумова, А.С. Мордовца, Т.В. Касаевой. – Саратов: Саратовский социально-экономический институт (филиал) РЭУ им. Г.В. Плеханова, 2018. – 392 с
19. Смоленский М.Б. Теория государства и права: Учебник. М.: Дашков и К; Академцентр, 2012. 494 с.
20. Цечоев В.К., Швандерова А.Р. Теория государства и права: учебник. М.: Прометей, 2017. 330 с.

1. Залоило М.В. Понятие и формы конкретизации юридических норм: дисс... канд.юрид.наук. -М, 2011. - 284с. ↑

2. Баранов В.М., Процкив Н.Н., Овчинников А.И. Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики: Материалы Международного симпозиума, прошедшего 27-28 сентября 2007 г в Геленджике/Под ред. д.ю.н., проф., заслуженного деятеля науки РФ В.М. Баранова. — Нижний Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2008. — 1134 с. ↑

3. Давыдова М.Л. Формальные и содержательные аспекты понятия «правотворческая конкретизация» //Научно-аналитический журнал «Новая правовая мысль». - 2014. - №4(63). - С.11-15. ↑

4. Карташов В.Н. Технология юридической конкретизации (методологический аспект проблемы) //Конкретизация законодательства как технико-юридический прием нормотворческой, интерпретационной, правоприменительной практики. Н. Новгород, 2008. - С. 144-146. ↑

5. Абдрасулов Е.Б. Конкретизация гражданско-правовых норм в судебном решении: опыт Республики Казахстан. URL: http://sud.gov. kz/rus/content/konkretizaciya-grazhdansko-pravovyh-norm-v-sudebnom-reshenii-opyt-respubliki-kazahstan ↑

6. Кучин М.В. Судебное толкование или судебное нормотворчество// Приложение к «Российскому юидическому журналу». - 2017. - №3. - С.20-35. ↑

7. Кича М.В. Проблемы конкретизации норм обычного права // Известия вузов. Северо-Кавказский регион. Серия: Общественные науки. 2014. №3 (181). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ problemy-konkretizatsii-norm-obychnogo-prava ↑

8. Шайхутдинов Е.М., Шафиров В.М. Интерпретационные акты (теоретико-прикладное исследование). Красноярск, 2007. - 196 с. ↑

9. Власенко Н.А., ЗалоилоМ.В. Конкретизация и толкование права как творческое содержание судебной практики//Журнал российского права. - 2016. - №8. - С. 43-57. ↑

10. Васильев А. М. Правовые категории. Методологические аспекты разработки системы категорий теории права. — М. : Юридическая литература, 1976. — 264 с. ↑

11. Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — СПб. : Н. К. Мартынов, 1907. — 354 с. ↑

12. Зверев Н. А. Энциклопедия права. — М. : Издание в книжном магазине М. В. Клюхина, 1901. — 405 с. ↑

13. Хвостов В. М. Общая теория права. Элементарный очерк. — Пг. (и др.) : Издательство Карбасникова, 1908. — 144 с. ↑

14. Голунский С. А. Теория государства и права : учебник. — М. : Юридическое издательство НКЮ СССР, 1940. — 304 с. ↑

15. Иоффе О. С. Вопросы теории права. — М. : Госюриздат, 1961. — 381 с. ↑

16. Алексеев С. С. Проблемы теории права : курс лекций : в 2 т. Т. 1. — Свердловск, 1973. — 396 с. ↑

17. Протасов В. Н. Теория права и государства. Проблемы теории права и государства. — М. : Юрайт-М, 2001. — 346 с. ↑

18. Теория государства и права : учебник / отв. ред. В. Д. Перевалов. — М. : НОРМА : ИНФРА-М, 2011. — 469 с. ↑

19. Филимонов В. Д. Норма права и ее функции // Государство и право. — 2007. — № 9. — С. 5—12. ↑

20. Поляков А. В. Общая теория права: феноменолого-коммуникативный подход : курс лекций. — СПб. : Юрид. центр Пресс, 2003. — 843 с. ↑

21. Давыдова М. Л. О юридической природе нормативно-правовых предписаний: основные научные концепции // Журнал российского права. — 2003. — № 10. — С. 75—84. ↑

22. Потапов М. Г. Проблемы соотношения правовой и юридической норм // Труды СГУ. Вып. 3. Сер. «Юриспруденция». — М., 1997. ↑