Вопросы перевода юридической терминологии (Язык и право)

Содержание:

Введение

Крупнейший французский специалист сравнительного правоведения Р. Давид утверждал: «Мы не можем отгородиться от людей, которые живут в других государствах, других частях земного шара. Необходимое международное взаимодействие или, во всяком случае, простое сосуществование требует, чтобы мы открыли наши окна и посмотрели на зарубежное право» [41, c. 220]. Становление сравнительного правоведения выступило результатом дифференциации общего учения о праве в конце XVIII – начале XIX вв., на что оказало влияние развитие сравнительной методологии в гуманитарных науках, в частности, в языкознании [17, c. 13].

Стоит отметить, что в системе юридической науки нет единого взгляда на сущность и место в ней юридической (правовой) компаративистики. Сторонники первого подхода считают сравнительное правоведение лишь методом научного анализа. Сторонники второго подхода рассматривают юридическую компаративистику как самостоятельную науку в рамках общего юридического знания. Они даже указывают конкретную дату оформления сравнительного правоведения: 1869 г. – время основания французского Общества сравнительного законодательства, или 1900 г. – созыв I Международного конгресса сравнительного права [17, c. 13].

Право, в его современном понимании, неотделимо от языка. Так как основными признаками права являются его формальная определенность и стабильность, которые достигаются в результате письменной фиксации. Необходимость юридического перевода возникла с появлением межнациональных контактов. Однако своё научное и онтологическое обоснование юридический перевод приобрел благодаря правовой компаративистике. Сама же связь языка, права и политики начла проявляться на уровне политической метафоры. Непосредственное взаимодействие права и лингвистики на практике можно наблюдать в процессе судебно-лингвистической экспертизы.

В условиях глобализации возрастает количество международных контактов, развивается частное и публичное международное право. В связи с этим возникает необходимость исследования вопросов юридического перевода и формирование самостоятельного междисциплинарного направления – юридической лингвистики.

Сложность юридического перевода заключена в том, что в процессе перевода сопоставляются не просто два языка, а две правовые системы или даже две правовые семьи. Помимо этого, юридический язык – это язык терминов. Многие правовые явления, реалии и термины обладают национально-историческими особенностями, для перевода которых необходимо иметь представление как о праве в целом, так и о правовой компаративистике.

Вопросы специального перевода (в том числе общественно-политиеского и юридического) рассматривались в работах А.В. Фёдорова, В.Г. Гака, В.Н. Комиссарова, К.М. Левитана, В.В. Алимова, А.С. Киндеркнехта, В.П. Коровушкина, М.В. Костромичевой, Е.В. Малюковой, Т.П. Некрасовой и многих других авторов.

Цель настоящей работы – исследовать вопросы перевода юридической терминологии. Актуальность выбора темы исследования обусловлена возросшей необходимостью изучения юридического перевода, вследствие развития международного права и международных отношений. В качестве объекта исследования выступают особенности юридического перевода. Предметом исследования являются особенности перевода юридической терминологии, в частности, англоязычной (как языка международного общения и языка одной из крупнейших правовых семей).

Для достижения поставленной цели необходимо выполнить следующие задачи: рассмотреть, как связанs право и язык; исследовать место юридической терминологии в переводоведении; изучить особенности английской юридической терминологии.

Глава 1. Язык и право

1.1. Юрислингвистика: перспективы развития

Гражданское общество, правовое государство – когда-то для большей части земного шара эти понятия были лишь абстрактными мыслеформами. С распространением цифровых технологий современные государства, вполне вероятно, приблизятся к античному идеалу прямой демократии. Чем больше право интегрировано в повседневную жизнь человека, тем выше необходимость изучения языка права.

А. С. Кубрякова отметила одну из важных тенденций современной лингвистики – экспансионизм, проявление которого она видит в возникновении новых «сдвоенных» наук в формировании новых отраслей знания внутри самой лингвистики [7, c. 94].. В последние десятилетия наблюдается интенсивный рост исследований языка права, повлиявших на появление относительно самостоятельной дисциплины на стыке языкознания и правоведения − юрислингвистики.

Предметом юрислингвистики является юридический аспект языка. Юрислингвистика призвана решать следующие задачи: теоретическое изучение и практическая разработка юридико-лингвистических аспектов государственного языка и языковой политики; разработка юридического языка; терминологическое, переводческое и лексикографическое обеспечение юридической деятельности; лингвистическое образование специалистов в области права; принципы юридического урегулирования языковых конфликтов;

лингвистическая экспертиза юридических документов (законотворческая и судебно-лингвистическая); создание рекомендаций по разработке текстов нормативно-правовых актов (далее − НПА) [11, c. 30]. Последние две задачи являются требованиями юридической техники.

Как отдельное направление в отечественном языкознании её стали выделять в конце XX в. [36, c. 374]. Среди российских ученых занимающихся вопросами юрислингвистики более чётко сформулировали проблемы в своих работах Б.И. Осипов и А.М.Пыж. Осипов Б.И. выделяет два вида проблем: языковые проблемы права и правовые проблемы языка. А.М. Пыж утверждает, что, взяв за основу теоретические выводы, получаемы в рамках юрислингвистики, возможно разработать практические рекомендации по совершенствованию юридического языка [11, c. 30 − 31].

Таким образом можно выделить две основные причины обособления и дальнейшего развития юрислингвистики. Во-первых, развитие правового государства и гражданского общества вовлекает в нее большое число граждан, поэтому возрастает необходимость филологического обеспечения правовой деятельности как самого общества, так и государства. Во-вторых, остаются актуальными вопросы повышения повышения лингвистической подготовки студентов юридических вузов и других учебных учреждений, которые связаны с подготовкой специалистов-правоведов [11, c. 31].

Чаще всего студенты юридических вузов в качестве иностранного языка в профессиональной деятельности изучают английский. В.А. Пономаренко и В.Н. Рогозная в своём исследовании приводят целый ряд причин, почему обучение английскому в неязыковых вузах такого невысокого качества: недостаточное количество часов; отсутствие специальной подготовки преподавателей иностранного языка, обучающих студентов юридических специальностей; низкий уровень языкового образования в средней школе; и основная причина – недостаточная разработанность методики обучения иностранному языку в интегративной связи с профессиональной подготовкой [36, c. 375].

Как утверждает Д.Н. Шлепнев, главная проблема юридического перевода – вовсе не терминология, как нередко считают неспециалисты. Этому может способствовать неверное понимание перевода как перевода слов в отрыве от текста. По мнению автора главная проблема заключается в том, что юридический перевод всегда представляет собой перевод из одной правовой системы в другую [54, c. 140]. В целом же, терминология остается в фокусе юридического перевода. Но для того, чтобы понимать её сущность и логику, необходимо понимать особенности национальных правовых систем и семей. Так как даже правовые системы одной правовой семьи могут значительно различаться или включать в себя элементы других правовых семей.

Однако чёткого понимания места юрислингвистики пока нет, о чём свидетельствует ещё одно наименование данного научного направления – лингвоюристика. С.П. Хижняк настаивает на том, что юрислингвистику правильнее отнести к лингвистической науке, так как её цель – это изучение юридического подъязыка, который не является абсолютно обособленной подсистемой общелитературного языка, а представляет его часть, характеризующуюся теми же системными языковыми отношениями, что и общий литературный язык в целом. Хотя юридическая терминология (или терминосистема) обладают определённой спецификой [51, c. 92].

1.2. Особенности языка права

Если рассматривать язык в общем контексте культуры и общества, то он будет неоднороден и в нем можно будет выделить целый ряд языков, потому что общество или культура имеют сложное строение и различные специализированные сферы функционирования. Языки, которые обслуживают особую сферу деятельности являются специализированными. Специализированный язык не может обходиться без естественного, но используя ресурсы естественного литературного языка, он подчиняет его специфике своей сферы [52, c. 169].

Власть, осуществляя определенные действия, всегда стремится оформить их надлежащим правовым образом. Регулирующая, волевая функция права определяет не только поведение людей, но и функции языка, поскольку язык в юридической сфере является единственным материалом, первоэлементом, из которого создаются и оформляются все правовые категории. Правовые нормы не могут существовать иначе как в определенных языковых формах [52, c. 169].

Язык права – это специализированный язык, используемый в сфере правового регулирования, юридический язык.

Юридический язык – это уникальное правовое явление, представляющее собой социально и исторически обусловленную систему способов и правил словесного выражения понятий и категорий, выработанных и применяемых в целях регулирования взаимоотношений субъектов в юридической жизни общества. При этом слово в системе юридического языка адаптируется к потребностям точного и ясного изложения правовой информации. Функционирование юридического языка происходит в процессе правового регулирования, в ходе которого осуществляется информационное воздействие на людей с целью упорядочить социальные связи. В связи с тем, что важнейшим информационным средством в человеческом обществе считается слово, правовое регулирование в аспекте словесности можно рассматривать как функционирование юридического языка [52, c. 169].

Юридический язык – это сложная система, которая имеет определенную структуру, основными элементами которой выступают:

1) язык НПА – обслуживает сферу правотворчества;

2) язык правовой доктрины – обслуживает сферу правовых научных произведений;

3) профессиональная речь юристов – обслуживает разговорную сферу профессиональной деятельности;

4) язык процессуальных актов – обслуживает сферу правовых процессуальных действий путем их фиксации;

5) язык договоров – обслуживает сферу договорных отношений;

6) нотариальный язык, который в качестве отдельного элемента юридического языка исторически происходил в странах континентальной Европы. В России языковые нужды нотариата обслуживают иные компоненты юридического языка;

7) язык общения в правовой и смежной с ней сферах [52, c. 170].

Юридические тексты, как представители официально-делового стиля, играют большую роль в современном обществе и являются важным элементом его правовой и языковой культуры. Юридические тексты отличается жанровым разнообразием и характерными языковыми особенностями [38, c. 190]. В текстах законов еще с древнейших времен были отмечены слова, которые относились и к общему языку, но некоторые из них употреблялись как термины, а другие как связующие элементы [38, c. 190].

Юридическая терминология относится к общественно-политической терминологии. По мнению С. П. Хижняка, такая терминология неоднородна, в

ней можно выделить терминологию права и терминологию правоведения, что в свою очередь связано с различными сферами функционирования юридической терминологии: официально-деловой и научной [26, c. 40].

Далее автор замечает, что терминология права – это терминология правоприменительной практики, а терминология правоведения это терминология правовой доктрины (правовой науки). Основной состав терминов правоведения и права является общим, различие же их в том, что, по мнению Хижняка, терминология правоведения сложней, чем терминология права Следует отметить, что русская юридическая терминология возникла в Х в. именно как терминология права и была закреплена в древних законодательных актах, а терминология правоведения возникла лишь тогда, когда началось теоретическое осмысление правовой науки, а именно в XVIII в. [26, c. 40].

Таким образом, язык права состоит из общеупотребительной и специальной лексики (терминологии), которая отражает историко-правовое развитие нации.

1.3. Перевод и правовая компаративистика

Прежде чем перейти к основной теме, необходимо определиться с основными понятиями правовой науки.

Право – это система общеобязательных, формально-определённых норм, установленных или санкционированных государством и являющихся регулятором общественных отношений.

Правовая система – это совокупность права, правосознания, юридической практики конкретного государства (национальная правовая система).

Правовая семья – совокупность национальных правовых систем, схожих по своему историческому развитию, источникам права, правовому мышлению.

Как уже было отмечено раньше, в юридической науке нет единого взгляда на место правовой компаративистики. Одни учёные считаю компаративистику методом познания, другие – самостоятельной областью знаний. Нужно подчеркнуть, что самостоятельная научная база и кафедра сравнительного правоведения свидетельствуют в пользу второго утверждения. К тому же, особым предметом сравнительного правоведения являются: общее и особенное в развитии правовых систем в глобальном и региональном измерениях; формы, методы и результаты взаимодействия однопорядковых и разнопорядковых правовых систем; сравнительное познание национального

права; сравнительно-правовая методология [17, c. 14].

Сравнительное правоведение не мыслимо без знания языка оригинала, но далеко не всегда юрист-компаративист владеет требуемым языком. Роль переводчиков в сравнительном правоведении очень важна. Но и труды правоведов-компаративистов необходимы для подготовки переводчиков.

В настоящее время на юридической карте мира можно наблюдать тенденцию к сближению правовых систем и взаимопроникновению правовых институтов. В рамках типологии права существует несколько способов классификации правовых систем. Особенно важным для становления сравнительного правоведения является период после Второй мировой войны. Отказавшись от ранее господствующей идеи о противопоставлении романо-германского и англосаксонского права, в послевоенное время ученые-юристы обозначили задачу поиска сходства. Вместе с тем весьма актуальным стало противопоставление западных правовых систем и восточных, которые обобщенно определяются как религиозные, или традиционные [17, c. 14].

Количество правовых систем в мире равно числу государств. Однако правовые системы ряда стран сближаются и обнаруживают много общих черт. Р. Давид, взял за основу два критерия (социологический и критерий юридической техники) и выделил три вида правовых семей (или же систем в широком смысле): романо-германская, система общего права и социалистическая система. А.В. Наумов говорит о четырех системах: романо-германская; англосаксонская; социалистическая; мусульманская [41, c. 221].

Если отбросить социологический критерий, то чисто формально-юридически социалистические правовые системы являются частью романо-германской правовой семьи, которая базируется на рецепции римского права и латинской терминологии. Романо-германскую правовую семью также называют континентальной. «This was a widespread tendency in various country of Europe to receive the classical Roman law in place of medieval customary law which had only been partially Romanized, if at all» [59, p. 43]. Романо-германская правовая семья делится на две группы: группа романского права и группа германского права.

Англосаксонская правовая семья (общее право) – основана после нормандского завоевания Британии. Можно сказать, что правовые системы стран Британского Содружества наций принадлежат к данной семье. Ещё один вариант названия – англо-американская правовая семья. Невозможно представить правовую систему США вне англосаксонского права. Так и есть, хотя правовая система США представляет собой сложное конвергентное правовое образование.

Можно констатировать, что на современной правовой карете мира общее и континентальное право являются доминирующими. К тому же, многие смешанные правовые системы, как правило, сочетают с элементы данных правовых семей. Англосаксонское право непосредственно связано с английским языком. При этом, важно уточнить, что правовая система США и правовая система Великобритании отличаются друг от друга, а значит и язык права будет разным.

Таким образом, язык права – это специализированный язык, весомой составляющей которого является терминология. Для изучения вопросов взаимодействия языка и права создается новое научное направление, базирующееся на исследованиях лингвистики и юриспруденции. Язык права (юридический язык) состоит как из общеупотребительных слов, так и из терминов. Термины же могут относиться либо к самому праву (как к системе норм), так и к правовой доктрине. В процессе глобализации возрастает необходимость юридического перевода, в ходе которого происходит не просто пословный лингвистический перевод, но и перевод из одной правовой системы в другую. Существенную помощь юридическому переводу может оказать правовая компаративистика, которая, свою очередь, также не может обойтись без перевода. То есть сравнительное правоведение и юридический перевод представляют собой неотъемлемые составляющие формирующейся юрислингвистики. Тем не менее, предметом юрислингвистики выступает именно язык права. Поэтому юрислингвистика (лингвоюристика), в первую очередь, лингвистическая научная область знаний, что не отменяет перспективы включения её в программу юридического образования. В рамках юрислингвистики студенты, изучающие право, смогли бы детально изучить НПА, в частности, терминосистему. Из этого следует, что юрислингвистика – перспективное научное направление, которое необходимо как юриспруденции, так и лингвистики, в особенности юридическому переводу.

Глава 2. Юридическая терминология в переводоведении

2.1. Термин, терминология и терминосистема

Одной из важнейших проблем юридического языка и юрислингвистики – исследование терминологичности языкового знака. Терминологическая (или специальная) лексика занимает в общем словарном составе литературного языка значительное место [51, c. 92]. Изучением терминологических единиц занимается терминоведение. Что же такое термин?

Термин – это единица со схожими лингвистическими характеристиками, используемая в специальной области знания: это слово или словосочетание, языковой знак которого соотнесен с соответствующим понятием в системе понятий данной области науки и техники. Термин – это знак специальной семиотической системы. Считается, что лексика научного текста распадается на три основные группы слов: слова общего языка, общенаучные слова, термины, на основе которых строится подъязык науки [51, c. 92].

По мнению А. А. Реформатского, термин – это одновременно единица двух разных систем: логоса – системы научных знаний и лексиса – лексической системы языка Причем и логос, и лексис одинаково важны для понимания сущности термина [56, c. 938]. Р. А. Будагов идет вслед за Реформатским и определяет термин как «слово со строго определенным значением… Термин стремится к однозначности (моносемии)» [25, c. 39]. Ф. де Соссюр видит основное отличие терминов в следующем: «Слово как знак имеет немотивированную, произвольную природу, а термин – знак специальной семиотической системы, общей системы смыслов» [26, c. 41].

Термин, как исходное понятие терминоведения и базовый элемент языка науки и техники, до сих пор не имеет строгой дефиниции, методики выявления из области функционирования оцениваются учеными как недостаточно последовательные. Проблема соотношения термина и слова общелитературного языка долгое время являлась одной из самых важных в терминоведении, одной из задач которого является обязательное установление соотношения между термином и словом [48, c. 211].

Международная организация по стандартизации сыграла ключевую роль при развитии теории терминологии и практики терминообразования. Но их внимание сосредоточено на терминологии естественных наук и техники, а не на терминологии гуманитарных наук [48, c. 211]. У некоторых терминов гуманитарных наук терминологические свойства недостаточно полно выражены, а в ряде случаев могут не наблюдаться. Главным отличием терминов точных и гуманитарных наук является более специфическая природа и меньшее различие между взглядами различных ученых. То есть термины гуманитарных наук часто характеризуются неустойчивостью из-за конфронтации взглядов на обозначаемые ими понятия [19, c. 42].

Тематика исследований по терминоведению переживала бум в 70–80 гг. ХХ в. В эти годы были разработаны требования к идеальному термину, изучены реальные лингвистические свойства многих терминологических систем языков разного типа [51, c. 93].

При сопоставлении слова и термина можно выделить следующие особенности последнего:

1) соотнесенность значения не с отдельным предметом или явлением, а с классом или родом предметов или явлений;

2) соотношение не с бытовым понятием или общим представлением, а с научным или техническим понятием;

3) необходимость функционирования термина в рамках строго определенной терминосистемы; термин всегда член терминосистемы;

4) более высокая степень абстрагирования от действительности, вплоть до разрыва с ней;

5) связь термина с определенной профессиональной деятельностью, которая требует определенных знаний и обучения для употребления терминологической лексики [51, c. 41].

Большинство лингвистов-терминоведов (О. С. Ахманова, Б. Л. Головин, Р. Ю. Кобрин, Р. Ф. Пронина, Ф. А. Циткина и др. считают термином не только слова но и словосочетания, называя их терминами-словосочетаниями, терминологическими словосочетаниями [51, c. 41].

Словом «терминология» до недавнего времени обозначалась не только совокупность терминов, но и сама наука о терминах. В настоящее время эта научная дисциплина называется терминоведением. Терминологию обычно определяют как: науку о терминах; часть словарного состава языка, охватывающего специальную лексику; систему обозначения научных и профессиональных понятий какой-либо одной области знания. Терминология каждой науки представляет собой систему, которая отличается от терминологии других наук не только содержанием понятий, выраженных терминами, но и чисто лингвистическими признаками [26, c. 39].

В. М. Лейчик отмечает, что чаще всего наблюдается преобразование терминологии в терминосистему, когда формулируется определенная теория, ложащаяся в основу описания соответствующей области знания или деятельности. В этом случае единицами терминологий являются предтермины, единицами терминосистем – термины. Таким образом, терминология складывается стихийно, а терминосистема формулируется сознательно, отличается сложившейся структурой [19, c. 43].

2.2. Особенности юридической терминологии

И.С. Алексеева отмечает, что юридический текст имеет черты сходства как с научным текстом, так и с текстом инструкции, поскольку выполняет и познавательные, и предписывающие функции. Юридический текст выполняет не только познавательные, но и предписывающие функции. Язык права неоднороден, он объединяет в себе несколько субъязыков: язык законодательства, язык подзаконных актов, язык правоприменительной практики, язык юридической науки, язык юридического образования, язык юридической журналистики. Высшую степень юридизации создают максимально терминологизованные тексты [20, c. 123 -125].

Юристы определяют юридический термин как слово или словосочетание, которое употреблено НПА является обобщенным наименованием юридического понятия, имеющего точный и определенный смысл, и отличающийся смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью (Пиголкин) [25, c. 177]. На практике юридический термин не обладает большинством из свойств, перечисленных выше. Но главное то, что юридическим термином можно считать только тот, который официально закреплен в НПА [26, c. 40]. Тогда возникает закономерный вопрос, к чему же отнести термины правоведения. Понятие «термин правоведения» шире понятия

«термин права», при этом последний является частью первого. Таким образом, юридический термин и термин права могут использоваться как синонимы.

Необходимо отметить, что представители пермской школы функциональной стилистики не выделяют юридический функциональный стиль. Они считают, что правовая сфера лежит в основе официально-делового стиля, в рамках которого выделяют три подстиля: законодательный, юрисдикционный, административный [6, c. 43].

Юридические термины (или термины права) делятся так же на общеправовые и специальные. Общеправовые – термины юридического характера, которые используются во всех или во многих отраслях права и имеют одно и то же значение. К ним можно отнести такие термины, как право, исполнитель, правосудие. Специальные – это те термины, которые характерны только для одной отрасли права, обусловлены они назначением и содержанием определенного кодекса и отражают его специфику [56, c. 933]. Можно выделить ещё одну группу: специально-технические термины (поняты юристам, являющемся специалистами в другой области): недоброкачественная продукция, диапозитив [55, c. 59].

В зависимости от соотнесенности и связанности выражаемых терминами понятий все юридические термины можно о разделить на несколько семантических групп: 1) виды правоотношений; 2) юридические факты (действия, события, состояния), с которыми закон связывает возникновение правоотношений; 3) объекты прав и преступлений; 4) субъектов права и преступлений [56, c. 933].

Как юристы, так и лингвисты отмечают независимость термина от контекста, при этом значение термина раскрывается в его дефиниции, а не в контексте, как это происходит с общеупотребительной лексикой. То есть слово переходит из общелитературного языка в язык профессиональный и становится элементом терминосистемы.

2.3. Перевод юридических терминов

Юридические тексты относятся к официально-деловому стилю, так как полностью ориентированы на передачу содержания. Чаще всего к текстам подобного рода применяется приём дословного перевода, или формальная модель перевода [10, c. 11].

Одним из теоретико-методологических подходов к юридическому переводу продолжает оставаться лингвистическая теория перевода (А.В. Федоров, В.В. Алимов, К.М. Левитан и др.). В то же время многие ученые-переводоведы высказываются в пользу лингвокультурологического подхода. многие ученые, занимающиеся одновременно лингвистической и правовой проблематикой, отмечают важность антропоцентрической парадигмы для изучения юридических текстов. По мнению В.А. Пищальниковой, «специфика антропоцентрического подхода состоит в попытке соотнести текст с породившей его культурой…» [6, c. 41].

При этом, как отмечают специалисты, наибольшие затруднения вызывает перевод не собственно юридических терминов, а единиц лексико-семантической системы языка, значение которых в конкретных правовых документах определяется лингвокультурным контекстом. То есть особую сложность представляет перевод текстов, относящихся к региональному и национальному праву [6, c.154].

Основную трудность для перевода представляют такие юридические термины, адекватная интерпретация которых потребует специальных знаний в области права. Перевод терминов данного типа напрямую будет зависеть от того, существуют ли их эквиваленты в языке перевода или нет [38, c. 190].

В современном переводоведении широкое распространение получила теория уровней эквивалентности В.Н. Комисарова. Согласно данной теории, при переводе устанавливаются отношения эквивалентности между уровнями оригинала и перевода. В.Н. Комиссаров выделяет пять таких уровней: уровень цели коммуникации, уровень описания ситуации, уровень высказывания, уровень сообщения, уровень языковых знаков. Эквивалентность в рамках рассматриваемой теории предполагает максимальную идентичность всех содержательных уровней текстов оригинала и перевода. Эквивалентность на всех уровнях достижима не всегда: языковые единицы оригинала и перевода могут быть эквивалентны только на некоторых уровнях. Для обеспечения адекватного перевода юридических терминов переводчик должен особое внимания уделять терминам с имеющимися устоявшимися эквивалентами в языке перевода и при наличии подобного эквивалента использовать при переводе непосредственно данный эквивалент [55, c. 59].

Если говорить о сложностях перевода, то можно выделить несколько основных. Первая – многообразие способов перевода. Это связано с тем, что до 80-х гг. XX в. терминами считались в первую очередь однословные единицы, поэтому рассматривались в основном монолексемные термины, термины-словосочетания оказались недостаточно изученными. Ряд полилексемных терминов переводится более чем одним способом, отсюда и возникает первая сложность [19, c. 45].

Вторая сложность перевода – многозначность исходного термина. Когда термин в языке-источнике имеет не одно, а несколько значений, ему будет соответствовать несколько эквивалентов в языке перевода [19, c. 45].

Третья сложность – разнообразие конструкций для трансформационного перевода и контекстуальная зависимость перевода. Разнообразие конструкций перевода имеет место из-за различий в строе языка-источника и языка-перевода [19, c. 46].

Четвёртая сложность – особенности образования терминов. Наибольшую сложность при переводе представляют три группы: термины, основанные на метафоре, термины, основанные на метонимии, и эвфемизмы [19, c. 46].

А.М. Величко и В.А. Лазарев приводят следующие причины, обуславливающие трудности перевода юридической терминологии:

1) некомпетентность или слабая подготовка переводчика в данной конкретной сфере;

2) использование в профессиональном общении юристов латинизмов;

3) полисемичность юридических терминов;

4) несовпадение правовых систем различных государств и отсутствие переводческих эквивалентов вследствие несоответствия объемов понятий, передаваемых терминами [23, c. 261].

В западной науке предлагаются несколько методов перевода терминов: использование функционального эквивалента, свойственного культурным и языковым традициям страны; буквальный перевод каждого слова; заимствование оригинального термина языка-источника; создание неологизма. В российской традиции существуют следующие способы перевода терминов: беспереводное заимствование, трансформационный перевод, описательный перевод, или интерпретация, и калькирование [19, c. 44].

Подводя итог данной главы, можно сказать, что юридический перевод не сводится исключительно к переводу терминов права. Основной сложностью юридического перевода всё же является принадлежность языка-источника и языка перевода к разным правовым системам. Тем не менее, перевод юридической терминологии является важной составляющей. Термины – слова специальной лексики, понятия, дефиниция которых ограничена. На практике подобрать эквивалент юридического термина не просто. Более подробно перевод юридической терминологии нужно рассматривать на конкретном языке, в настоящеё работе – на примере английского языка.

Глава 3. Английская юридическая терминология

3.1. Англосаксонская правовая семья

Как было сказано выше, перевод юридических текстов осложнён в первую очередь тем, что реалии одной правовой системы отличаются от реалий другой. И даже перевод терминологических единиц не всегда сводится к поиску эквивалента в словаре. Часто многие юридические термины попадают в категорию безэквивалентной лексики. Юридические понятия представляют собой комплексные единицы знания, включающие национально-специфические знания об отношениях объектов, познания и регулирования [9, c. 215].

Американский правовед Дж. Эйнсворт утверждает, что универсальность не присуща юридическим языкам разных правовых систем [9, c. 215]. Для перевода английской юридической терминологии необходимо понимать, что из себя представляет англосаксонское право и почему его называют и общим, и англо-американским. Это можно понять, исследуя этапы развития общего права. Английское право развивалось автономно, независимо от развития романо-германской семьи. «English law stood apart and still stands apart from most European systems of law» [58, p. 21].

Первый период – период англосаксонского права (с V в. до 1066 г.) – характеризуется наличием многочисленных законов и обычаев варварских племен германского происхождения (англов, саксов, датчан и др.). «Common law... was unwritten law...» [58, p. 21].

Римское господство в Англии (от императора Клавдия до начала V в.) не оказало заметного влияния на право. После прекращения римского господства обосновавшиеся в Англии варварские племена не имели общего для всех права. «...for centuries before 1470, around the time of the Norman Conquest, England had neither a national judicature nor a legislature...» [60, p. 44]. После обращения Англии в христианство законы составлялись так же, как и в континентальной Европе, с тем различием, что писались они не на латыни, а на англосаксонском языке [22, c. 60]. «The earliest known event in Anglo-American legal history... was the promulgation of the laws of King Ethelbert of Kent...» [61, p. 15].

Второй период – c 1066 г. с нормандского завоевания Англии Вильгельмом I Завоевателем, и до 1485 г. – установления династии Тюдоров. Нормандское завоевание Англии оказало серьезное влияние на развитие английского права. «The Anglo-Saxon language held out against onslaughts of Norse and French, and two culture tongues, Latin and Greek» [58, p. 26]. В стране установилась сильная централизованная власть короля, и одним из направлений её усиления стало расширение юрисдикции королевских судов. Основателем общего права считается Генрих II (1154–1189). Постепенно усилиями королевских судов было создано так называемое «общее право» («...the common law is a body of known and uniform principles, and a system of reasoning, improved and clarified by judges engaging with professional advocates in courts» [60, p. 45]). Общее право и есть «общее», потому что оно охватывает всю территорию Англии, а не только отдельные её части. В этом смысле общее право противостоит местному праву. С середины ХIII в. и до середины ХIV в. зарождается основной принцип общего права: решение вышестоящего суда является обязательным при рассмотрении аналогичного дела этим же или нижестоящим судом. Позднее этот принцип получил название судебного прецедента [22, c. 62]. В период Средневековья юристы использовали «смесь» английского, французского и латинского языков [44, c. 99].

Третий период – период расцвета общего права и его соперничества с правом справедливости (1485 – 1832 гг.), до проведения судебной реформы. В этот период, наряду с общим правом, сформировалось и так называемое право

справедливости. Начиная с ХIV в. частные лица, не имея возможности добиться решения в королевских судах или будучи недовольными решением, вынесенным по делу, обращались к королю и просили его из милости решить их дело «по совести», «по справедливости». Такое обращение обычно проходило через лорд-канцлера, который являлся духовником и исповедником короля. «...the Exchequer, the institution responsible for English financial administration, In effect, a single body exercised both financial and judicial responsibilities, the judicial ones only on an irregular basis...» [57, p. 65]. C 1621 г. был разрешен контроль Палаты лордов за решениями суда канцлера. Так возник дуализм английского права, который, по мнению теоретиков права, сохранился до наших дней и стал одной из характерных черт англосаксонской правовой системы [22, c. 63].

Английский язык стал использоваться в разных отраслях права в разное время. Завещания стали составлять на английском в начале XV в. Статуты составлялись на латыни до начала XIV в., на французском до 1485 г. До 1489 г. статуты составлялись на одном из двух языков (английском или французском) и только с 1489 г. стали составляться только на английском. В соответствии с Законом о судопроизводстве 1730 г. (the Proceedings in Courts of Justice Act) латынь в судопроизводстве была заменена английским. В результате новые отрасли права, такие как торговое (коммерческое) право, начали развиваться полностью на английском [44, c. 99].

Четвертый период (период развития и систематизации законодательства) имеет точкой отсчета 1832 г. и, по мнению российских ученых, продолжается по настоящее время. В результате проведенной судебной реформы все суды были уравнены в правах. Было ликвидировано формальное различие между судами общего права и канцелярскими судами справедливости. Все суды получили возможность применять как нормы общего права, так и нормы права справедливости. Hаблюдается быстрое развитие английской правовой системы в направлении её сближения с континентальной правовой семьей [22, c. 63]. «Modern common law is full of Roman-law words and ideas» [58, p. 26].

Данная правовая семья распространяется на Англию, Уэльс, США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, а также на 36 государств – членов Британского Содружества. Эта правовая семья является самой крупной правовой семьей современности. Представляется вполне объяснимым, что США и Австралия, принадлежащие к англосаксонской правовой семье, отошли от традиций материнского (английского) права и, заимствовав романо-германский подход к законодательному оформлению правовых предписаний, приняли единые кодифицированные (систематизированные) акты [30, c. 64].

Американская правовая система уникальна по своей природе: зародившаяся в недрах общего права, она затем всё больше отделялась от своего прародителя, вбирая черты континентального права и трансформируясь в правовую систему комплексного характера. Рубежной чертой в этом процессе, обозначившей начало формирования собственного американского права, как раз и стало принятие Конституции США как единого писаного акта. Для своего времени Конституция США явилась революционным документом и оказала огромное влияние на развитие конституционализма во многих странах мира [30, c. 65].

Правовая система США как раз представляет собой конвергентное явление на геоправовой карте мира. Для нее характерны полиюридизм, неоднородность правовой регламентации и юридическая гетерогенность. Такие смешанные правовые изначально возникали на стыке общего и континентального права. Смешанные правовые системы подразделяются на две группы: гибридные (дуалистические) и плюралистические. В гибридных смешанных системах правовое пространство формируется вследствие скрещивания генетически различающихся форм донорских («материнских») и «дочерних» правовых систем. В колониальных государствах могут сочетаться элементы двух классических правовых семей [15, c. 31].

Правовая система штата Луизиана в США до сих пор остается «континентально-правовым анклавом», островком кодифицированного права в англо-американской правовой семье. Юридическое оформление статуса этой территории произошло в 1731 г. в качестве французской колонии, названной в честь короля Людовика XIV и занимавшей треть нынешней территории США. Почти на полвека здесь установилось коллективное испано-французское управление и смешанное правовое регулирование. Правовая система провинции Квебек в составе Канады – еще один яркий пример биюрализма, так как она исторически сформировалась как смесь французского частного права и английского общего права [15, c. 34].

Основными элементами механизма правового регулирования англосаксонской правовой семьи являются статутное, прецедентное право и право справедливости. Статутное право – совокупность законодательных актов, регламентирующих наиболее важные общественные отношения. Прецедентное право представляет собой совокупность вступивших в законную силу решений, вынесенных вышестоящими судами по конкретным делам и имеющих обязательную силу для исполнения. Право справедливости представляет собой совокупность веками разработанных нравственно-правовых принципов, которые сформулированы в виде максим, направленных на вынесение судом справедливого, разумного и обоснованного решения по конкретному делу, которое затруднительно вынести, руководствуясь несовершенными нормами прецедентного права. Юридическая доктрина – ещё один важнейший источником англосаксонского права [30, c. 68].

Основными особенностями англосаксонской правовой семьи являются:

1) приоритет процессуального права над материальным. Если на континенте интересуются, как регламентирована данная ситуация, то в Англии – в каком порядке она может быть рассмотрена, чтобы прийти к правильному судебному решению. Право развивалось именно в процессе деятельности королевских судов;

2) источник права – судебный прецедент;

3) отсутствие кодификации европейского типа, поэтому английскому юристу оно представляется однородным;

4) отрасли английского права выражены не так четко, как в романо-германской правовой семье, что обусловлено двумя факторами: все суды имеют общую юрисдикцию, то есть могут разбирать разные категории дел; дифференциация и группировка норм права происходит не по отраслям, а по институтам;

5) отсутствие деления права на частное и публичное; его заменяет деление права на общее право и право справедливости;

6) индуктивное правовое мышление [22, c. 55].

3.2. Особенности юридического английского

Так называемый «юридический английский» был выработан на стыке трех пластов культур: антично-латинского, архаично-английского (лексические единицы, взятые из «высокого стиля» и старинных языковых форм), современного. В настоящее время можно выделить несколько особенностей и тенденция развития юридического английского. Для начала необходимо рассмотреть особенности.

1) Термины-латинизмы: будучи языком церкви, риторики, образования, науки и литературы на протяжении многих веков, латинский язык сыграл важную роль и в становлении юридического английского. В англосаксонскую систему права вошли такие латинизмы, как: Actus reus («противоправное деяние»), Res judicata («прецедент»), ad absurdum («от абсурдного»), ad hoc («для определенного случая»), ad verbum /verbatim («буквально»), a priori («изначально»), a posteriori («задним числом») и многие другие. Латинские выражения являются столь общим местом в правовой сфере, что используются

не только в правовых документах, но и в судебном красноречии, в выступлениях законодателей, политиков [28, c. 54]. С 1066 г. латынь стала языком, на котором велась официальная переписка и создавались статуты (законы), однако он не был языком, на котором велись судебные заседания и прения. Статут о судебных прениях (The Statute of Pleading), который был принят в 1356 г. и написан на французском языке, установил, что все юридические действия должны осуществляться на английском языке, но записи должны вестись на латыни. Тем не менее использование французского языка в судопроизводстве продолжалось до XVII в. [44, c. 99].

2) Староанглийские архаизмы: (исторические, политические, правовые и религиозные документы, как Хабеас корпус акт (Habeas Corpus Act – 1679); Билль о правах (Bill of Rights – 1689); Библия Короля Иакова (King James Version Bible – 1611)) – существование глубоких правовых традиций в Великобритании позволило юридическому языку сохранить консервативность, формализм, возвышенность и преемственность. При этом общая лексика (general English) уступает место особой терминологии. Так, слова read («читайте»), ask («просите»), at once («сразу, немедленно») заменяются, соответственно, на “peruse”, “inquire”, “forthwith” [28, c. 55]. Типичным примером архаичных форм может служить использование устаревших форм местоимений вроде ye и thou или формы глаголов giveth или takest. Английский юридический язык сохранил некоторые морфологические формы, которые исчезли из повседневного употребления. Ye, устаревшая форма местоимения второго лица множественного числа you, сохранилась во фразе Hear ye (Listen up!) [46, c. 176].

3) Контекстуальность: выражается в ситуативности значений некоторых фраз или отдельных слов. Например, словосочетание “courts and tribunals” в правовой сфере стоит переводить не как «суды и трибуналы», но «судебные учреждения», «судебные органы». Прилагательно-предложная фраза “subject to” выражает разнообразную семантику: «подвергаться», «служить», «иметь право», «быть зависимым», «быть обусловленным», «находиться под властью» [28, c. 55].

4) Клишированность: словосочетание или предложение фактически является цельной лексической единицей – «выносить судебные решения по спорам» – “to adjudicate (не ‘make decisions’) in disputes”; «по усмотрению суда» – “at the discretion (не ‘at the consideration’) of the court”; «процесс заключения договора» – “formation process”, а не “the process of making a contract”. Для английской коммерческой и деловой сферы также характерны фиксированные пары «субъект – объект», где главным семантическим различителем выступает не корень слова, а суффикс: drawer – drawee (трассант – трассат), endorser – endorsee (отправитель – получатель), employer – employee (работодатель – работник) [28, c. 55].

5) Фонетические особенности: особое произношение может использоваться для того, чтобы продемонстрировать принадлежность к определенной группе. Г. Виллиамс сообщает, что профессиональные юристы

существительное record произносят с ударением на второй слог как глагол. П. Тиерсма считает подобную вариативность в произношении традиционным маркером принадлежности к юридической профессии, который не изменяется уже многие столетия [45, c. 289].

6) Орфографические особенности: в области орфографии юридические термины обычно не отличаются по написанию от слов общего употребления. Но было бы любопытно рассмотреть правописание слова judgment. Оксфордский словарь предлагает два варианта написания: judgment и judgement. На первом месте стоит judgement, что вполне логично, поскольку он раскладывается на judge (судья) + ment (суффикс), но в юридических документах можно найти только вариант judgment. Кроме того, по утверждению П. Тиерсмы, в юридических школах студентам прямо указывают на то, что юристы пишут это слово без е. К этой же категории можно отнести

термины abridg(e)ment и acknowledg(e)ment [45, c. 289].

7) Пунктуационные особенности: при перечислении перед союзом обычно ставится запятая, но в юридических документах её опускают. Практически любое завещание содержит следующую фразу: rest, residue and remainder (оставшаяся часть) без запятой перед союзом and. В названии юридических фирм можно наблюдать подобную тенденцию: Watson, Farley & Williams [45, c. 290].

8) Многословие: в англоязычном юридическом дискурсе обычно используются словосочетания вместо наречий или предлогов: at slow speed, а не slowly; in the event that, а не if; prior to, а не before; subsequent to, а не after; during the time that, а не during. П. Тиерсма полагает, что от избыточного многословия нужно избавляться, но с осторожностью [45, c. 291].

9) Синтаксические особенности: довольно частое использование безличных конструкций, использование существительных вместо местоимений I или you, является ещё одним препятствием адекватного понимания английского юридического текста. Типичным для юридического английского является использование отглагольных существительных, полученных путем конверсии. Несмотря на то, что исследования показывают, что подобные формы затрудняют понимание по сравнению с глагольными формами, они очень часто используются, что имеет место и в русском языке [48, c. 185]. Ещё одна из ярких черт английского юридического дискурса – императивность, основная роль в реализации которой принадлежит модальным глаголам. В юридических текстах модальные глаголы приобретают иные семантические оттенки [24, c. 115].

Среди тенденций развития современного юридического английского также можно выделить несколько.

1) Упрощение лексико-грамматических особенностей юридического английского (деформализация): в работах лингвистов в последние годы появился термин “Plain English”. Упрощение синтаксиса, замена архаизмов, дублетов и триплетов, сокращение случаев использования латинизмов и сложных предлогов, замена пассивных форм глаголов активными, по мнению инициаторов реформы, поможет сделать правовую систему более понятной простым гражданам [28, c. 163]. Данное движение зародилось в англоязычных странах как вызов лингвистическому консерватизму юридического языка. Цель данной кампании – улучшить и упростить язык официальных документов, избавить их от сложных юридических клише, громоздких и архаичных оборотов [24, c. 115].

2) Появление большого количества новых лексических единиц в сфере юридического английского по причине возникновения новых типов преступлений, технического прогресса, социальных условий [28, c. 164].

3) Увеличение количества расхождений в терминологии юридического

английского англоязычных стран. Общеизвестны расхождения в названиях адвокатов в американском и британском английском: (lawyer – attorney (in American English), solicitor (in British English); trial lawyer – council (in American English), barrister (in British English) [28, c. 164].

3.3. Типология английских юридических терминов

Классификация терминологических единиц в значительной степени способствует освоению языка специальности, что позволяет оптимизировать процесс обучения. Основной задачей типологического подхода является выявление связей различных типов терминов в рассматриваемой терминологической системе. С.В. Гринев выделяет четыре типа характеристик и соответственно четыре основных фактора, на основании которых производится классификация терминов:

1. Исторические особенности происхождения терминов;

2. Форма и структурные особенности;

3. Семантические характеристики;

4. Особенности употребления [4, c. 166].

На основании своего хронологического статуса, термины классифицируются по следующим типам: архаизмы, историзмы, устаревшие термины и неологизмы. Примером архаизма может служить термин commonweal. термин образован слиянием двух слов: common и weal, именно второй компонент является устаревшим вариантом современного wealth, означающим «благоденствие, процветание». В XVI в. данный термин был заменен современным commonwealth [4, c. 166].

С точки зрения происхождения выделяются исконные термины, заимствованные, интернациональные и гибридные. Исконные термины – это термины, образованные в том или ином языке и существующие в нем продолжительное время. Немногие термины англоязычного права могут считаться исконными: theft («кража»), answer в значении «возражения ответчика по делу». Заимствованные термины – это термины, которые были частично или полностью заимствованы из других языков. В англоязычной терминологии количество заимствованных терминов намного превышает количество терминов исконных. Гибридные термины – это термины, одна часть которых заимствована из другого языка, а вторая – переводная или исконная. Например, термин overrule был создан с помощью исконно английской приставки over- и корня rule, заимствованного из латыни (rēgula) через старофранцузский (riule). Интернациональные термины – это термины, совпадающие в плане содержания и похожие в плане выражения, которые употребляются как минимум в трех неродственных языках [4, c. 166 - 169].

Могут быть выделены следующие структурные типы терминов:

1) Простые: термины, основа которых совпадает с корнем; например: abet, plea, tort;

2) Производные: лексические единицы, состоящие из основы и аффиксов; например: abduction, barrister, causation;

3) Сложные: лексические единицы, образованные путем сложения двух и более основ; например: counterclaim, blackmail;

4) Сложнопроизводные: термины, образованные путем деривации и сложения двух и более основ; например: counterclaimant, court-martial, cybersquatting [4, c. 172].

Также на основе семантического критерия выделяют моносемантические и полисемантические термины. Принимая во внимание семантический аспект, можно выделить мотивированные и немотивированные термины Примером немотивированных терминов могут служить такие терминологические единицы, как decree, offence, или misprision. Мотивированные термины, в свою очередь, могут быть частично мотивированными – их значение может быть лишь отчасти выведено из значения слов, на основе которых такие термины были образованы: declaratory theory, direct evidence, intertemporal law, – и полностью мотивированными – значение таких терминов полностью объясняется значением составляющих их элементов, например: термин declaration. Нередко выделяются так называемые эквивалентные термины, совпадающие в плане содержания. Например, термины punitive damages – exemplary damages – penal damages – vindictive damages имеют одинаковое значение [4, c. 173].

Термины могут быть общепринятыми, например, offender, order или procedure, метадиалектными, существующими в рамках определенной научной школы, например, термин solicitor, который употребляется в британской правовой системе, и термин attorney – в американской системе. Также выделяются идиолектные термины (индивидуально-авторские): nonexhaustion defense [4, c. 175].

Выделяют и структурный аспект, на основании которого термины подразделяются на термины-слова, состоящие из одного слова, и терминологические словосочетания, которые состоят из двух и более слов. Количество слов в терминологических словосочетаниях может достигать тринадцати, например, один из видов правонарушения обозначается следующим термином: causing death by careless driving when under the influence of drink or drugs [4, c. 172].

3.4. Перевод английских юридических терминов

Абстрактность правовых норм и двусмысленность формулировок могут приводить к различиям в их интерпретации даже профессиональными юристами, не говоря уже о переводчиках [40, c. 176]. Таким образом, понимание и интерпретация текста – важные составляющие в сложном и многостороннем процессе перевода [5, c. 155].

Системы терминов гуманитарных областей знания в основном состоят из консубстанциональных терминов, которые были заимствованы из общелитературного языка и подверглись терминологизации в той или иной степени [2, c. 217].

На первой стадии процесса терминологизации термины уже входят в перечни терминологических словарей, но имеют общие семантические черты со словами общего языка: crime, punishment, breach, conduct, pardon. Вторая стадия процесса терминологизации характеризуется приобретением термином более узкого значения в профессиональной сфере: fine, determination, liability, abuse, witness. Третья стадия терминологизации связана с потерей семантической связи со словами общего языка: aid and abet, excessive bail, negligence, trafficking. Именно на этой стадии термин приобретает узкоспециальное значение, что также можно проследить из определений терминов [2, c. 217 - 218].

Основную трудность для перевода представляют специально-юридические термины, адекватная интерпретация которых потребует специальных знаний в области права. Перевод терминов данного типа напрямую будет зависеть от того, существуют ли их эквиваленты в языке перевода или нет [38, c. 190]. Для достижения цели перевода необходимо использовать определённые приёмы – переводческие трансформации.

Одним из основных приемов перевода юридических терминов является заимствование путём транскрибирования с элементами транслитерации: solicitor – солиситор, misdemeanor – мисдиминор [38, c. 190]. Precedent – прецедент – данный термин имеет латинское происхождение и входит в группу специализированной общеупотребительной терминологии английского языка. При передаче на русский язык сохраняется произношение исконного латинского слова [1, c. 162].

Калькирование предполагает поморфемный или пословный перевод, часто с сохранением структуры сложного термина. Absolute foreign sovereign immunity – неограниченный иммунитет иностранного государства – результат калькирования на уровне слов с изменением структуры в связи с нормами русского языка. Тенденция к буквализмам часто приводит к ошибкам, подмене понятий, к упрощению структур и непониманию. В связи с этим, важно понимать, что прием калькирования предполагает обязательное сохранение смысла оригинала [1, c. 162].

Описательный перевод обычно используется в тех случаях, когда в языке перевода отсутствует эквивалент данного понятия, как правило, это связано с отсутствием реалии, которая обозначается данным термином. Термин index crime – это список наиболее популярных преступлений в США, включающий три преступления против личности и четыре против собственности. Эквивалента в русском языке для такого термина нет, поэтому приходится использовать описание: перечисление конкретных преступлений [1, c. 162].

Следующий приём перевода – опущение слов, являющихся семантически избыточными. Добавление – приём обратный опущению, который подразумевает включение пояснений для достижения максимального коммуникативного эффекта. Добавления часто используются при переводе конструкций с аббревиатурами, не распространенными в странах переводящего языка, значение и расшифровка которых могут вызвать трудности [1, c. 163].

Компенсация объединяет в себе приемы добавления и опущения. Слово исходного языка заменяется эквивалентным ему словом языка перевода, либо опускается, а необходимые элементы значения восполняются другими средствами переводного языка [38, c. 191].

Антонимический перевод – приём использования слова или фразы с противоположным значением, но обязательной компенсацией потерь для сохранения смысла [1, c. 163].

Как было сказано ранее, императивность английского юридического дискурса реализуется с помощью модальных глаголов, самым распространённым из которых является глагол shall. Его многозначность и частотность употребления создают трудности в процессе перевода.

Общий и юридический английский отличаются не только частотой употребления глагола shall, но и его функционалом. Как пишет Ф. Беннион, все положения закона должны излагаться в настоящем времени, независимо от момента их вступления в силу. Данную особенность следует учитывать при переводе текстов с английского языка на русский. В юридическом языке его основными функциями являются следующие: пермиссивная, императивная, комиссивная, кондициональная, декларативная и стилистическая [24, c. 116].

1. Пермиссивная функция: shall часто употребляется для выражения разрешения или возможности в силу закона, полномочия совершать определенные действия (‘has the right to’). В этом значении shall сближается с глаголом may [24, c. 116].

2. Императивная функция: shall используется для обозначения обязанности, долженствования, принуждения к совершению каких-либо действий либо запрета на их совершение, что в целом совпадает со значением глагола must и must not. Как невыполнение обязанности, так и нарушение запрета влечет за собой применение мер наказания: The United States shall guarantee to every State in this Union a Republican Form of Government, and shall protect each of them against Invasion (обязанность). Как замечает Ф.Р. Палмер, shall «сильнее», чем must, поскольку он не только выражает обязанность, но и гарантирует, что предписанное действие обязательно произойдет [24, c. 116].

3. Комиссивная функция: в договорах shall обозначает принятие на себя участниками сделки определенных обязательств. По наблюдениям Б.А. Гарнера, shall в текстах договоров можно встретить практически в каждом предложении [24, c. 117].

4. Кондициональная функция: Р. Диккерсон отмечает ещё одно значение глагола shall – предварительное условие получения определенного статуса, либо предварительное требование к кому-либо или чему-либо [24, c. 117].

5. Стилистическая функция: в юридических документах нередко shall вообще не несет никакой смысловой нагрузки, придавая тексту «бюрократический оттенок»: He shall be authorized to take all such measures as shall be necessary or proper to fully carry out the objects and purposes of this act 7.

Вместо конструкции as shall be necessary достаточно было бы использовать is necessary. Здесь shall является избыточным элементом [24, c. 117].

6. Декларативная функция: данную функцию shall выполняет во вводных и заключительных положениях нормативных актов [24, c. 117].

Как считает Б. Гарнер, использование shall в правовых актах нарушает одно из основных правил юридической техники – четкость и однозначность формулировок, отсутствие двусмысленных слов и выражений. Схематично семантику shall можно описать так: синонимичен глаголу must, кроме случаев, когда он равнозначен may, should или will. Ссылаясь на Б. Гарнера, можно выделить три основных подхода к использованию shall в юридическом дискурсе:

1) «Американское правило» (the American rule), требующее ограничить семантику shall значением has a duty to. В британских Правилах юридической техники (Drafting Techniques) рекомендуется свести к минимуму случаи употребления глагола shall в законодательных текстах и заменять его синонимами;

2) «Правило ABC» (ABC rule), требующее замены глагола shall в юридических документах другими модальными глаголами с менее расплывчатой семантикой (may, must, is/are to);

3) Сохранение существующих значений shall в юридических документах. Этот консервативный подход получил распространение в ряде американских штатов, а также в законодательных органах Евросоюза, которые в английских версиях своих нормативных актов следуют языковым традициям англосаксонских законотворцев. Тем более что для многих законодателей shall служит своего рода тотемом, который, как метафорично заметил Ф. Бауэрс, «пробуждает дух закона» [24, c. 118].

Для юридических текстов также характерны неличные конструкции: причастия – Participle I and Participle II (commenting on the resolution; when drafting leases; asked about the claim); герундий (without suffering any penalty; rewriting laws; as describing political power), модальные глаголы с различными

формами инфинитива (legal remedies should be exhausted; rules will develop; the

term shall expire). Помимо этого, существуют типичные для юридических текстов

союзные слова и сложноподчиненные предложения. Примерами союзных слов

могут быть since, for, as, например: Competition law is very complex, as it combines economics and law [18, c. 71].

Английская юридическая терминология и английский юридический дискурс непосредственно связаны с правом. Для адекватного перевода от переводчика требуется не только знание языка, но и знание об основах права и конкретной правовой системе языка-источника.

Английская юридическая терминология формировалась на протяжении веков. Для понимания сущности англосаксонской правовой семьи необходимо понимать историю правового развития Великобритании, США и других стран общего права. На формирование английской юридической терминологии оказали влияние латынь и французский язык, в результате чего как язык, так и право романизировались. Современный юридический английский обладает рядом особенностей: фонетических, морфологических, семантических, этимологических, стилистических.

Можно выделить несколько факторов, осложняющих перевод юридических текстов с английского: наличие безэквивалентных юридических терминов, полисемантичность, полиэквивалентность, архаичность, омонимичность. Для достижения целей перевода юридической терминологии необходимо использовать определённые приёмы: заимствование, калькирование, описание, опущение, добавление, компенсация, антонимический перевод.

Заключение

Развитие международных отношений, расширение сферы правового регулирования всё больше привлекают внимание исследователей, как правоведов так и лингвистов. Интерпретация текстов нормативно-правовых актов, юридический перевод, сравнительное правоведение – основные задачи, которые стоят перед юрислингвистикой – развивающимся научным направлением междисциплинарного характера. Но поскольку объектом юрислингвистики выступает язык права, она в первую очередь является лингвистической наукой. Юрислингвистика призвана обеспечить филологическое обеспечение деятельности правового государства и гражданского общества, а также повысить уровень подготовки переводчиков.

Невозможно представить развитие международного права и сравнительного правоведения без деятельности переводчиков. Юридический язык является разновидностью общелитературного языка, разновидностью официально-делового стиля. Главной особенностью юридического языка выступает наличие особого пласта лексики – терминов. Изучением терминов занимается терминоведение. Совокупность терминов образует терминологию или терминосистему. Наличие в юридическом языке (языке права) большого количества терминов позволяет отнести юридический перевод к категории специального перевода.

Однако, как отмечают многие правоведы, не стоит сводить юридический перевод исключительно к переводу терминов. Основная цель юридического перевода – переход от реалий одной правовой системы к другой. Совокупность правовых систем образует правовые семьи. Переводчику очень важно понимать особенности основных правовых семей.

В сравнительном правоведении существует множество классификаций правовых семей. На основе критерия юридической техники можно выделить две основные правовые семьи: романо-германская и англосаксонская. Обе правовые семьи являются представительницами западного права.

Романо-германскую правовую семью иначе именуют континентальной, так как она изначально была распространена в странах континентальной Европы. Англосаксонская правовая семья сформировалась на территории Великобритании. Данную правовую семью также называют семьёй общего права или англо-американским правом.

Переводчиком, работающим с английским языком, необходимо особое внимание уделить англосаксонской правовой семье. Сегодня эту правовую семью составляют правовые системы стран Британского Содружества.

Англосаксонское право, в отличие от континентального, развивалось автономно без рецепции римского права. Несмотря на это, язык английского права претерпел влияние латыни и французского языка. Тем не менее основным источником данной правовой семьи является судебный прецедент. Право развивалось в процессе деятельности судов. При этом современное англосаксонское право состоит из общего права, права справедливости, статутного права и судебного прецедента.

Юридический английский язык обладает многими особенностями: архаичность, полисемантичность, полиэквивалентность, контекстуальность, клишированность. Существуют также синтаксические и стилистические особенности. В частности, английские юридические тексты перенасыщены глаголом shall, полисемантичность которого составляет большую трудность для переводчиков. Определённые приёмы – трансформации – позволяют достигать адекватности перевода.

Вопросы перевода юридической терминологии многочисленны и продолжают оставаться в фокусе внимания исследователей. Каждая правовая система и каждый отдельный язык нуждаются в дальнейшем изучении и практической разработке.

Библиографический список

Books, Monographs, Periodicals

1. Александрова О.А., Коварская Н.А. Трансформации при переводе юридических терминов // Ученые записки НовГУ. – 2016. – №4 (8). – С. 161 – 164.

2. Анисимова А.Г., Капшутарь Е.С. Особенности становления англоязычной терминологии уголовного права: лексико-семантический аспект // Вестник ЧГУ. Филологические науки. – 2015. – №4. – С. 215 – 222.

3. Антонов Б.А. Язык права России и США: сравнительный анализ // Вестник РГГУ. Серия: Политология. История. Международные отношения. – 2013. – №21 (122). – С. 220 – 230.

4. Архипова М.А. Типология англоязычных терминов уголовного права // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. – 2015. – №2. – С. 165 – 174.

5. Барабаш О.В., Мещерякова О.В. Юридический текст: проблема интерпретации и перевода // Известия ВУЗов. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2013. – №3 (27). – С. 152 – 161.

6. Бородина А.В. К вопросу о теоретико-методологических подходах к изучению юридического перевода // Вестник ПНИПУ. Проблемы языкознания и педагогики. – 2017. – №2. – С. 37– 47.

7. Василенко В.А. Языковой статус юридического термина: специфика перевода // Вестник Самарского юридического института. – 2013. – №3 (11). – С. 93 – 97.

8. Велединская С.Б. Курс общей теории перевода. – Томск: Изд-во Томского политехнического университета, 2010. – 230 с.

9. Власенко С.В., Заславская В.А. Понятие «Прецедент» в переводоведении и праве // Юрислингвистика. – 2015. – №4. – С. 214 – 236.

10. Гак В.Г., Григорьев Б.Б. Теория и практика перевода. Французский язык. – М.: «Интердиалект+», 2005. – 456 с.

11. Герасимова Н.Р., Здоровинина Н.В. Юрислингвистика: перспективы внедрения в юридическое образование // Социально-политические науки. –2014. – №1. – С. 30 – 32.

12. Гребенников В.В., Грудцына Л.Ю. Будущее прецедентного права в России // Вестник РУДН. Серия: Юридические науки. – 2016. – №4. – С. 99 – 109.

13. Данилов К.В., Максимова С.Ю., Мацюпа К.В. Сравнительный анализ терминов уголовного права в русском и английском языках // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2017. – №12 (78). – С. 97 – 100.

14. Дегтярёва Е.А. Функционирование префиксальных юридических терминов в английском языке и способы их перевода // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. – 2017. – №11 (39). – С. 45 – 51.

15. Денисенко В.В., Трикоз Е.Н. Типология смешанных правовых систем // Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2018. – № 2 (42). – С. 29 – 37.

16. Ессина И.Ю., Семенова Э.В. Вариативность перевода фразеологизмов английской юридической терминологии вне контекста // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2018. – №7 (85). – С. 123 – 127.

17. Закирова С.Г. Проблемы и перспективы становления юридической компаративистики как самостоятельной науки // ЮП. – 2015. – №4 (71). – С. 12 – 16.

18. Калиновская В.В. Юридическая терминология: заимствование и перевод // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. – 2018. – №11 (51). – С. 68 – 72.

19. Капшутарь Е.С. Особенности перевода современных англоязычных терминов права // Научный диалог. – 2016. – № 10 (58). – С. 41– 53.

20. Киндеркнехт А.С. Особенности перевода юридических текстов // Ученые записки ОГУ. Серия: Гуманитарные и социальные науки. – 2015. – №5. – С. 123 – 127.

21. Кобенко Ю.В. Стандартный американо-британский английский как язык современной глобализации // Вестник ТГПУ. – 2011. – № 9. – С. 20 – 23.

22. Кожевников В.В. Современное английское общее право: новое прочтение // Вестник Омского университета. Серия «Право». – 2015. – № 4 (45). – С. 53 – 64.

23. Кондратьев П.Б. Проблема несовпадения смыслового объема юридических терминов и их эквивалентов в русском и английском языках права // БГЖ. – 2019. – №2 (27). – С. 260 – 263.

24. Крапивкина О.А. Многозначность глагола shall как проблема интерпретации и перевода юридических документов // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. – 2016. – №3. – С. 114 – 121.

25. Кулевская Е.В., Дудик Н.А. Семантичекая структура юридического термина // Вестник РУДН. Серия: Лингвистика. – 2016. – №3. – С. 176 – 194. 26. Кулевская Е.В. Образность в терминологии (на примере перевода юридических терминов) // Вестник Череповецкого государственного университета. – 2015. – №1 (62). – С. 39 – 44.

27. Лебедев А.В., Абрашкина К. С. Специфика англоязычных правовых документов и проблема переводимости на русский язык // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2019. – №12 (3). – С. 53 – 57.

28. Лебедева А.А. Современные тенденции развития юридического английского // Вестник МГОУ. Лингвистика. – 2018. – №2. – С. 161– 169.

29. Лутцева М. В. Английская юридическая терминология и способы её перевода на русский язык // Вестник ВГУ. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2007. – №2-1. – С. 110 – 113.

30. Малиновский А.А. Механизм правового регулирования в зарубежных правовых семьях // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина. – 2017. – №4. – С. 56 – 80.

31. Марченко М.Н. Государство и право в условиях глобализации. – М.: Проспект, 2009. – 400 с.

32. Манжосов С.А. Аналогия, взвешивание и дедукция в структуре следования прецеденту // Известия ВУЗов. Правоведение. – 2018. – №2. – С. 400 – 421.

33. Озюменко В.И., Чилингарян К.П. Полисемантичность английской юридической лексики как проблема перевода // Вестник РУДН. Лингвистика. – 2015. – №2. – С. 180 – 192.

34. Петрова Е.А. Механизм конституционного правотворчества в США как проявление конвергенции в праве // Вестник РУДН. Серия: Юридические науки. – 2017. – №1. – С. 28 – 52.

35. Петрова Е.А. Основные подходы к структуре нормы права в различных правовых традициях // Lex Russica. Сравнительное правоведение. – 2015. – №1 (Том XCVIII). – С. 84 – 95.

36. Пономаренко В.А., Рогозная Н. В. Правовая лингвистика в контексте обучения юристов профессиональному английскому языку // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2019. – №12 (10). – С. 374 – 378.

37. Рекош К.Х. Мультилингвизм как принцип Суда Европейского союза // Вестник МГИМО. – 2014. – №6 (39) – С. 245 – 252.

38. Скидан О.Г., Гущина Д.А. Англоязычный юридический текст: проблема переводимости / PHILOLOGICAL SCIENCES // Сolloquium-journal. – 2020. – №10 (62). – С. 190 – 192.

39. Смирнова Е.О. Трудности перевода юридических реалий романо-германской и англосаксонской правовых систем // Ученые записки Казанского юридического института МВД России. – 2018. – №3 (6). – С. 111 – 115.

40. Соловьева Ю.О. Основные стратегии толкования и перевода юридических текстов // Вестник Московского университета. Серия 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2018. – №3. – С. 177 – 184.

41. Талан М.В. Виды уголовно-правовых систем // Учен. зап. Казан. ун-та. Сер. Гуманит. науки. – 2008. – №5. – С. 220 – 228.

42. Тихонова Н.Ю. К вопросу о переводе безэквивалентных терминов права // Вестник КГУ. – 2018. – №4. – С. 199 – 202.

43. Туганова С.В. Деонтическое значение модального вспомогательного слова «должен / must» в русских и английских прескриптивных юридических текстах // Вестник ТГГПУ. – 2018. – №4 (54). – С. 88 – 95.

44. Ускова Т.В. История формирования англоязычной юридической терминологии // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. – 2019. – №13 (829). – С. 96 – 105.

45. Ускова Т.В. Некоторые особенности речи юриста в Англии и США // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. – 2018. – №1. – С. 287 – 292.

46. Ускова Т.В. Обоснованность использования архаизмов в современном английском юридическом языке // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. – 2016. – №6 (745). – С. 175 – 181.

47. Ускова Т.В. Проблема отделения термина от нетермина при переводе англоязычных юридических текстов // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. –2015. – №27 (738). – С. 209 – 215.

48. Ускова Т.В. Типичные трудности использования английского юридического языка // Вестник Московского государственного лингвистического университета. Гуманитарные науки. – 2017. – № 6 (777) . – С. 182 – 188.

49. Федотова А.Е. Типология терминов английского морского права как показатель системности терминологии // Вестник МГОУ. Серия: Лингвистика. – 2019. – №3. – С. 45 – 53.

50. Хапов А.В. Откуда пошло «есть право английское» (Очерк из истории английского языка) // Бухгалтер и закон. Страницы истории. – 2009. – №4. – С. 43 – 51.

51. Хижняк С.П. Новое в исследовании терминологических систем (на примере юридической терминологии) // Известия ВУЗов. Поволжский регион. Гуманитарные науки. – 2008. – №1. – С. 92 – 99.

52. Шепелёв А.Н. Юридический язык и власть // Вестник ТГУ. – 2015. – №9 (149). – С. 166 – 171.

53. Шлепнев Д.Н. О дидактике юридического перевода: общий очерк // Перспективы науки и образования. – 2013. – №5. – С. 139 – 143.

54. Шлепнев Д.Н. Юридический дискурс с точки зрения переводчика: рабочая переводческая типология // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – 2018. – №2 (80). – С. 185 – 188.

55. Чеметева Ю.В. Адекватный перевод юридических терминов // Вестник ВолГУ. Исследования молодых ученых. – 2018. – №16. – С. 58 – 61.

56. Юсупова Р.Р. Английские термины права как особая терминосистема // Вестник Башкирск. ун-та. – 2008. – №4. – С. 932 – 934.

Foreign References

57. Brand P., Getzler J. Judges and judging in the History of Common Law and Civil Law: from Antiquity to Modern Times. 1^st edition. Cambridge University Press, 2012. – 343 p.

58. Friedman M. A History of American Law. 2^nd edition. A Touchstone Book, 1985. – 745 p.

59. Plucknett Theodore F.T. A Concise History of the Common Law. 5^th edition. The Lawbook Exchange, Ltd, 2007 – 740 p.

60. Sir John Baker. An Introduction to English Legal History. 6^th edition. Oxford University Press, 2019. – 588 p.

61. Simpson A.W.B. Legal Theory and Legal History. Essays on the Common Law. 1^st edition. The Hambledon Press, 1987. – 430 p.