Взаимосвязь права и государства

Содержание:

Введение

Актуальность темы исследования. Актуальность темы исследования заключается в том, что изучение происхождения государства и права имеет не только чисто познавательный, академический, но и политико-практический характер. Оно позволяет глубже понять социальную природу государства и права, их особенности и черты; дает возможность проанализировать причины и условия их возникновения и развития; позволяет четче определить свойственные им функции - основные направления их деятельности, точнее установить их место и роль в жизни общества и в политической системе.

Различного рода теории возникают не только в связи с неправомерным смешением процесса возникновения государства с другими взаимосвязанными с ним процессами. Аналогичная картина наблюдается и в отношении процесса зарождения и становления права, его первоначального возникновения. При этом нередко имеет место неправомерное смешение происхождения права с его развитием.

На это особое внимание обращал, в частности, Н.М. Коркунов. Объяснение происхождения права, писал он, не может ограничиваться и подменяться указанием на то, как развивается право. Главный и самый трудный вопрос заключается в объяснении первоначального возникновения права, в объяснении того, каким образом впервые появляется «самое сознание о праве».

Объектом исследования в работе является система общественных отношений, связанных с институтом государства и права.

Предметом исследования в работе является правовая природа государства и права, а также закономерности его возникновения.

Целью исследования в работе являются особенности причин и общих закономерностей возникновения государства и права.

С учетом поставленной цели следует заострить внимание на следующих задачах:

- рассмотреть общую характеристику понятия государства и права;

- провести анализ теорий происхождения государства и права.

Степень разработанности темы исследования определяется трудами таких ученых, как Бобылев А.И., Барихин А.Б., Воробьев С.М., Григорян Т.В., Гумплович Л., Кашанина Т.В., Зайков Д.Е., Исаев И.А., Демидов А.Б. и др.

Методология исследования включает в себя общенаучные и частные методы познания, такие как анализ, синтез, исторический, сравнительно-правовой, обобщения и многие другие.

Структура работы определена целью и задачами исследования и, обусловив данные позиции, включает в себя введение, с определением объекта, предмета исследования, две главы, заключения и списка использованной литературы.

1 Понятие и происхождение государства и права

1.1 Подходы к пониманию государства и права

В отечественной научной литературе заметен недостаток внимания к различению понятий государства и общества. Когда в научных текстах встречается слово "государство", бывает трудно понять, идет ли речь о целостном социальном образовании или только о той части социального целого, которая управляет этим целым. Эту трудность и вместе с тем необходимость различения государства и общества еще столетие назад отметил Э.Л. Радлов. Он писал о сложности понимания государства, которая "состоит в том, что понятие государства определяется по отношению к понятиям общества и национальности"^[1], а разделить эти понятия и поставить их в определенные отношения друг к другу затруднительно.

Тем не менее поныне вопрос о различении государства и общества не только не разрешен, но даже мало затрагивается. В результате под словом "государство" синкретично подразумевается и общество, и страна, и организация политической власти. Так, С.С. Алексеев не счел за проблему полисемию этого слова. Он отмечает, что государство в первом значении - это страна, а во втором - организация политической власти. Далее он пишет: "В науке понятие государства, как правило, объединяет оба эти значения"^[2], и тем самым он не усматривает опасности понятийной путаницы.

Заметно большее внимание соотношению понятий государства и общества уделяют немецкие государствоведы. Они не достигли достаточной определенности и единогласия по этому вопросу, но, во всяком случае, выдвигают его на обсуждение и дают развернутые обоснования своих позиций. Одно время, в 70-е годы XX в., слово "государство" стало исчезать из научных дискуссий: под влиянием системно-теоретического мышления его вытеснял термин "политическая система". Однако юриспруденция по-прежнему нуждалась в понятии государства, чтобы формулировать юридические отношения между государством и гражданином, негосударственными организациями, а также для выражения внешних юридических отношений суверенных государств друг к другу и к наднациональным организациям^[3].

В свете вопроса о различении понятий государства и общества особый интерес представляет статья "Государство в континентально-европейской традиции"^[4], впервые опубликованная в 1987 г. Ее автор - Дитер Гримм, видный германский правовед, состоявший в 1987 - 1999 гг. судьей Федерального конституционного суда. Статья содержит ряд важных с точки зрения интересующего нас вопроса положений о становлении современного европейского государства и его фактической дифференциации от общества. Наше рассмотрение сосредоточится именно на них, элиминируя прочие любопытнейшие аспекты.

Просвещенный абсолютизм Гримм рассматривает как переходную форму между абсолютным и либеральным государством. Она соотносится с эпохой Просвещения.

В дальнейшем демократические принципы, призванные гарантировать справедливость, были существенно дезавуированы либеральной практикой. Во всех либеральных государствах избирательное право распространялось на имущие и образованные слои.

Смена абсолютизма либерализмом изменила функции и конструкцию государства, но не его природу. Именно теперь она проявилась неприкрыто в своей абстрактности и безличности. Довершив монополию власти, государство явило свою идентичность в качестве противоположности обществу. Правда, основа идентичности изменилась. При абсолютизме идентичность государства опиралась на политическую монополию, которая оставляла обществу политически пассивную роль. Но эта монополия исчезла, когда народ включился в политику в качестве суверена, как во Франции, или участника в тех или иных политических решениях, как в Германии.

В настоящее время опять заметна неуверенность при определении понятия государства в его соотношении с обществом. Гримм объясняет это изменениями, которые произошли в функциональных отношениях между государством и обществом со времен расцвета либерализма. Важнейшей предпосылкой этих изменений представляется индустриальная революция, вызвавшая ряд социальных последствий. Например, возникновение рабочего класса и соответствующих классовых противоречий потребовали вмешательства государства в дела общества. Оказалось, что либеральная цель всеобщего благоденствия и социальной справедливости недостижима одними лишь либеральными средствами. Другие последствия индустриальной революции, такие как научно-технический прогресс, развитие функциональной специализации в обществе, понизили способность общества обеспечивать социальную интеграцию и справедливость посредством invisible hand (невидимой руки) и повысили нужду в государственном управлении.

По сложившимся в естественных языках нормам можно называть словом "государство" как социальное целое, так и его управляющую часть. Употребление слова в качестве научного термина требует остановить выбор на одном из ряда "естественных" значений слова. Если термином "государство" обозначать общество как социальное целое, то такой термин оказывается непригодным для понятийного анализа отношений социального целого и его управляющей части. Ведь в таком случае целое соотносилось бы лишь с самим собой. Поэтому целесообразно в научном лексиконе оставить слово "общество" для обозначения социального целого, а словом "государство" обозначать именно управляющую часть социального целого. В статье Д. Гримма наглядно показано, как, при каких обстоятельствах возникло крупномасштабное социальное целое, которое способно существовать только при условии функционального обособления его управляющей части - государства.

Годы, прошедшие с принятия всенародным голосованием Конституции Российской Федерации, в истории нашего государства и общества образуют относительно небольшой период. Однако, будучи сопоставим с целым демографическим поколением, он не так уж и мал. Практически все эти годы в научных дискуссиях и политических дебатах звучат мнения о необходимости изменения действующего Основного Закона или принятии новой Конституции. Действительно, многие конституционно закрепленные политико-правовые конструкции нуждаются в совершенствовании. Однако в целом российская Конституция 1993 г. открыла новые возможности совершенствования государственного управления социальными процессами, формирования гражданского общества и развития личности гражданина. Бесспорным шагом вперед является то, что в Основном Законе страны в качестве базового был закреплен принцип признания человека, его прав и свобод высшей ценностью, и одной из главных заслуг Конституции России является тот положительный эффект, который она оказала на массовое сознание россиян. Но это только начало пути. Следующая значимая задача конституционного регулирования жизнедеятельности российского государства и общества заключается не столько в совершенствовании юридического содержания конституционных норм, сколько в их реализации в практике взаимоотношений между государством и его органами, с одной стороны, и гражданами, гражданским обществом - с другой.

Взаимоотношения власти и личности, государства и человека - очень важная проблема, решение которой имеет не только теоретическое, но и практическое значение для любого государства. "Взаимодействие" - не только сложное слово, но и общенаучная категория, в различных отраслях знаний понимаемая по-разному. Тем не менее его смысловое значение во всех случаях предполагает общность, обоюдность, обусловленность и связанность одного с другим, воздействие друг на друга, результатом чего выступает изменение состояния и движение. Что касается социальной и государственно-правовой сферы, то здесь взаимодействие выступает в качестве основания для изучения всех процессов и явлений, поскольку присутствует на всех уровнях жизнедеятельности человека, общества и государства.

Взаимодействие указанных субъектов конституционных отношений между собой предполагает совершение определенных правовых действий по отношению друг к другу, причем если взаимные действия осуществляются длительное время, то данные отношения стабилизируются и организовываются, образуя вместо кратковременных и стихийных действий постоянную конституционно-правовую деятельность, осуществляемую в различных формах. Необходимо отметить, что вариативность правового поведения как властвующих, так и подвластных при осуществлении взаимодействия предполагает одновременное наличие как автономии, так и некоторой степени зависимости. Связующим звеном между взаимодействующими выступает согласование не только собственных интересов, но и интересов других субъектов и потребности окружающего мира. Объективная необходимость такого согласования с целью упорядочения взаимозависимой и совместной деятельности государства и личности несомненна, поскольку оба эти субъекта занимают центральное положение в проблеме конституционных прав, свобод и обязанностей^[5].

Будучи вовлеченной в различные междисциплинарные научные дискуссии, проблематика взаимоотношений власти, личности, общества имеет и исключительно правовой, в первую очередь конституционно-правовой, срез. Именно конституционное право, традиционно сочетающее в себе правовое и политическое начало и, более того, обладающее возможностями для установления баланса между правом и политикой, должно сформировать синтезированную концепцию взаимодействия личности и государства. Потенциал конституционного права в определении вектора такого взаимодействия высок, поскольку властеотношения традиционно входят в предмет конституционного права. Ключевым элементом этой концепции, безусловно, становится понимание сущности государства, его предназначения и роли, позволяющие выявить тип взаимоотношения государства и индивида.

Отражение взаимодействия государства и человека в предмете отечественного государственного права, претерпевая эволюционные изменения, касалось в основном вопросов осуществления властвования. Дореволюционные ученые, например, относили право участия во властвовании и обязанность повиновения к содержанию юридического отношения, характеризующего государство (Н.М. Коркунов^[6]). В советском государствоведении при определении предмета отрасли права человек, как правило, не присутствовал или был представлен опосредованно. Понимание предмета конституционного регулирования носило более узкий характер и ограничивалось определенной областью общественных отношений. Так, Р.Г. Нурмагамбетов замечает, что в теоретических работах советского периода под предметом конституционного регулирования понималась та или иная сфера общественных отношений, специфичная для конституционного права и регулируемая его нормами. В частности, одни авторы вкладывали в понимание предмета конституционного регулирования властеотношения, другие - отношения, связанные с основами устройства государства, третьи - отношения, определяющие основные черты социально-экономической системы и политической организации общества и выражающие суверенитет народа^[7].

Так, в трудах ученых указывалось на наличие принципов взаимоотношений между общественными и государственными учреждениями (А.Я. Вышинский), отношений органов государственной власти с гражданами в связи с реализацией последними своих прав и обязанностей и их участием в государственной деятельности (С.А. Голунский, М.С. Строгович, С.М. Равин); форм участия масс в управлении государством (М.А. Аржанов), контроля ими деятельности представительных и иных государственных органов, а также непосредственного участия трудящихся в государственном управлении через разнообразные массовые организации, путем референдума и т.д. (В.Ф. Коток). Предметом исследования являлись также нормы, определяющие принципы взаимоотношений общественных организаций и союзов трудящихся с органами государственной власти и принципы осуществления функций государственной власти (А.И. Лепешкин).

Постсоветский период исследований предмета конституционного права характеризуется включением в него основ взаимоотношений человека с государством (Е.И. Козлова), отношений между человеком, обществом и государством (В.А. Рыжов), взаимоотношений между государством и личностью (В.Г. Стрекозов), а также различных правовых модификаций таких взаимоотношений. Например, получили развитие концепции гражданской свободы, или признания свободы человека и институтов гражданского общества (А.Е. Козлов), установления и регулирования конституционно-правового статуса гражданина в России, человека и гражданина, содержания процесса реализации политических прав и свобод граждан (Е.И. Колюшин, Ю.А. Дмитриев, И.В. Мухачев и др.). В частности, М.В. Баглай при определении понятия конституции говорит, что конституция устанавливает основы отношений государства с человеком и обществом^[8]. Л.Д. Воеводин, исследуя основы правового статуса личности, также указывает на то, что он складывается в плоскости отношений "общество - государство - личность"^[9]. А.А. Безуглов и С.А. Солдатов, определяя предмет конституционного права, отмечают, что нормы этой отрасли регулируют общественные отношения, возникающие, во-первых, по поводу установления правового статуса таких субъектов, как личность, гражданское общество (и его структурные элементы) и государство (и его органы), а во-вторых, в связи с взаимодействием этих субъектов в самых различных сочетаниях при выполнении ими своих функций^[10]. О взаимоотношениях "государство - человек - общество" рассуждает и Н.А. Богданова. По ее мнению, в этих связях человек, его права и свободы есть исходный и важнейший ориентир, а общество - основное опосредующее звено между человеком и государством^[11].

О.Е. Кутафин полагал, что первую важнейшую составную часть предмета конституционного права составляет группа общественных отношений, лежащих в основе и складывающихся в сфере государственной организации общества. Другую группу образуют отношения, которые могут складываться в любой из сфер жизни общества и государства, являющиеся для нее базисными и предопределяющие содержание всех иных отношений в указанной сфере. В их структуре, в свою очередь, могут быть выделены группы отношений, являющихся обязательным атрибутом предмета конституционного права, в частности определяющие основы правового статуса человека и гражданина, а также те отношения, которые становятся его элементом лишь в силу заинтересованности в этом государства, устанавливающего в этом случае их регламентацию с помощью конституции и иных нормативных правовых актов, имеющих учредительный характер. В качестве "обязательной" составляющей предмета конституционного права ученый рассматривал, в частности, отношения, определяющие основы конституционного строя (выражающие качественную характеристику устройства государства и определяющие основы функционирования политической и экономической систем общества), а также отношения, возникающие в связи с установлением основ правового статуса человека и гражданина, характеризующие его положение в государстве и обществе и определяющие права, свободы и базисные обязанности индивида. К группе неизменно являющихся предметом конституционного права относятся также отношения, определяющие основные принципы организации и деятельности всех ветвей государственной власти и органов местного самоуправления. Используя данный подход, О.Е. Кутафин пришел к важному выводу о том, что предмет конституционного права не статичен и не может быть очерчен раз и навсегда. Он определяется содержанием фундаментальных законов государства на соответствующем этапе его исторического развития, признанием им степени важности этих отношений в качестве основополагающих. Поэтому многолетняя дискуссия, направленная на установление исчерпывающего круга отношений, составляющих предмет конституционного права, по существу, лишена оснований^[12].

Таким образом, являясь базисным законом государства, Конституция Российской Федерации определяет основные структурные и функциональные параметры политической и экономической систем, развития и культуры общества, взаимодействия его фундаментальных институтов^[13]. Однако такое конституционное регулирование не является установленным раз и навсегда. Это отмечает и С.А. Авакьян, который в качестве одной из тенденций развития конституционно-правового регулирования общественных отношений рассматривает существенное расширение его предмета. По мнению уважаемого профессора, оно обусловлено необходимостью использования новых форм конституционно-политической деятельности наряду с уже существующими, созданием "конституционно-правового фундамента" правового регулирования тех или иных общественных отношений^[14]. Высказанные научные позиции уважаемых ученых относительно предмета конституционно-правового регулирования в полной мере могут быть распространены и на концепцию взаимодействия государства, общества и личности. В связи с этим полагаем, что в формирующейся конституционно-правовой концепции взаимоотношений государства, общества и личности могут быть выделены как минимум две составляющие - статическая и динамическая. К первой, статической, могут быть отнесены неизменные участники взаимодействия - государство и человек (личность). Вторая же, динамическая, касается принципов, методов и форм как прямого, так и обратного взаимодействия этих субъектов. По нашему мнению, именно динамическая составляющая выводит в правовую плоскость в качестве формы рассматриваемого взаимодействия гражданское общество и коллектив^[15].

Как уже было отмечено выше, конституционно-правовая концепция взаимоотношений государства и человека должна иметь синтезированный характер, что может быть достигнуто с использованием различных научных областей и допускает применение методологии полидисциплинарного знания.

Формирование обозначенной концепции взаимодействия, взаимоотношений и взаимного влияния (а мы предлагаем исходить из того, что смысловой оттенок этих слов не является полностью тождественным) государства и человека предполагает наличие нескольких составляющих, которые будут рассмотрены далее.

Типология и характер взаимоотношений государства и индивида. В зависимости от факторов, степени включенности и сопричастности человека к осуществлению власти, соотношения свободы и принуждения в литературе политологической и социологической направленности предлагается выделять: патерналистский или этатистский, индивидуалистский или либеральный, партиципаторный векторы взаимных отношений государства и человека, а также коммунитаризм^[16].

Патерналистско-этатистский тип взаимоотношений исходит из отождествления человека, общества и государства, при этом человек предстает преимущественно в виде "винтика" сложного государственного механизма. Статус гражданина, его права и свободы устанавливаются государством и рассматриваются как вторичные по отношению к государственным интересам. Безусловное подчинение государству или его ниспровержение (но ни в коем случае не диалог с ним) - это основной принцип этатизма как типа взаимодействия государства и человека. Государство в данном типе взаимоотношений ориентировано на принятие решений единолично или коллегиально, пренебрегая правовыми предписаниями, не расшифровывая принятые решения или делая это исключительно формально, а главное - без учета мнения человека^[17].

Индивидуалистско-либеральный тип взаимодействия государства с человеком является традиционным для Западной Европы, США и ряда других стран. В основе данного типа лежат социально-философские и политико-социологические концепции и взгляды на государство как на субъект утверждения нравственности (Платон, Аристотель, Гегель), достижения общей безопасности (Гоббс), охраны права частной собственности (Локк), достижения общественного блага (Гроций), утверждения общей свободы (Руссо, Лассаль). Для индивидуалистско-либерального типа взаимоотношений человека с государством характерна минимизация государственных функций и приоритет интересов личности перед интересами государственными; признание в качестве конечного источника всякой государственной власти свободного человека и гражданина; ограничительная функция гражданского общества и ограничение государством направления распространения гражданской воли.

Основополагающими для партиципаторного типа взаимоотношений человека с государством выступают теории государства всеобщего благоденствия, плюралистической демократии, правового государства, социального государства. Именно в рамках этих теорий нашла свое развитие идея о главной функции государства как созидателя в рамках закона разнообразных социальных благ для всех членов общества с учетом возможностей каждого (Ростоу, Хекшнер, Бернс). Данный тип взаимоотношений предполагает: признание дуализма взаимоотношений государства и гражданского общества в их неразрывности и противоречивости; инструментальную роль государства в создании и обеспечении благоприятных условий для свободного существования и развития гражданина; соблюдение принципов солидарности, толерантности и субсидиарности, возлагающих на государство обязанность заботиться о благе всех граждан без исключения.

Заслуживает внимания еще один тип рассматриваемых взаимоотношений, пользующийся определенным признанием на Западе. Его основные положения составляют философско-политические концепции коммунитаризма (А. Макинтайр, М. Уолцер, М. Сандел, Ч. Тейлор и др.), где, помимо прочего, сделан акцент на исследование манипулятивных отношений в обществе, использующем демократические институты. В целом же коммунитаризм базируется на идеях развития индивидуальности, толерантности, плюрализма и противопоставляется с одной стороны либерализму, а с другой - коллективизму^[18].

Процесс формирования современной российской конституционно-правовой концепции взаимоотношений личности и государства находится одновременно в двух стадиях - в стадии формирования и модернизации. Стадия формирования названной концепции вполне соответствует переходному (межсистемному) состоянию российского государства и права, в связи с чем она может быть охарактеризована как межтиповая. Модернизация (как идея, как практика правоприменения и как политика) представляет собой способ развития и приспособления к новым реальностям правовой системы всех юридических понятий, правовых институтов, видов государственной деятельности, публичной власти, законодательства и законотворчества, при котором из практики властеотношений и законодательства всех уровней исключаются устаревшие формы и методы управленческой деятельности, а также очевидно ненужные и тормозящие позитивное развитие институты. Конечными целями модернизации должно являться установление и развитие правовых институтов как гарантий реализации Конституции Российской Федерации^[19].

Для современной российской концепции взаимоотношений государства и личности характерна еще одна особенность - попытка сочетать идеи "сервисного государства" и "сильного государства". Теория "сервисного" государства, по которой оно является корпорацией по оказанию публичных услуг, представляет собой пример имплементации зарубежных, преимущественно западноевропейских и американских, институтов властно-правового взаимодействия человека, общества и государства. В основе сервисного государства лежит как эффективное предоставление населению публичных услуг, так и возможность делегирования функций по их оказанию "частному сектору". Следует отметить, что идея сервисного государства и государственных услуг не так уж нова и разрабатывалась юридической наукой в конце XIX - начале XX в. (Еллинек, Лонинг, Майер), в том числе в дореволюционном российском государствоведении. Несмотря на расхождения в оценке конкретного перечня субъективных публичных прав, ученые тем не менее единогласно относили к ним права на государственные услуги^[20]. А.А. Рождественский, помимо прав на услуги государства, причислял к субъективным публичным правам политические права, или права участия населения в государственном властвовании^[21]. Даже в первые советские годы не отрицались субъективные публичные права граждан по отношению к государству. Так, признавалось право гражданина "требовать совершения государством чего-либо или свободно делать что-либо на основании юридической сделки или принудительной нормы права, изданной для защиты его индивидуальных интересов и на которую он может ссылаться в споре с администрацией"^[22].

Рассуждая о конституционном режиме публичных услуг, В.И. Крусс отмечает, что они являются альтернативой традиционному для отечественной теории государства и права пониманию государственного воздействия на общественные отношения, понятию "функции". Новацией конституционно-правового регулирования, пишет уважаемый ученый, является разработка и внедрение профессиональных стандартов публично-значимой деятельности^[23].

Кроме того, сервисный подход к сущности государства предполагает оптимизацию властно-правового взаимодействия основных субъектов государства и человека посредством информационно-коммуникационных технологий в парадигмах "электронного государства" и "информационного общества"^[24]. Электронное государство - прежде всего социальное государство, в свою очередь, социальное государство в определенной части является сервисным государством, писала И.Л. Бачило. При этом нужно иметь в виду, что только сервисные задачи и работа в этом направлении не исчерпывают функций государственных и муниципальных органов в области социальной сферы. Это, пожалуй, конечный итог каждой социальной функции - предоставить условия для граждан и организаций реализовать свои социальные и иные права^[25]. Именно с реализацией концепции сервисного государства связан совершенно новый формат взаимодействия общества и государства, ранее маловероятный (если вообще возможный) в силу отсутствия электронных средств получения и обработки информации, например таких, как обращения гражданина в формате отзыва, содержащего оценку деятельности органов государственной власти или местного самоуправления, а также их должностных лиц^[26].

Категория "сильное государство" - это довольно неоднозначное и широкое понятие. Сильное государство не является каким-то особым, отдельным видом государства. Это качественное состояние государства, характеризующее его устройство, проявляющееся в его политике по-разному в каждой стране, обществе, в конкретных ситуациях в соответствии с решаемыми обществом задачами, поставленными целями, правами, свободами и законными интересами граждан. Сильное государство - это эффективное, полноценное, авторитетное и уверенное в себе государство, четко выполняющее все свои функции и социальное назначение^[27]. Сильное государство в истинном смысле слова - это демократическое государство, которое знает только одну власть - власть закона, права. Рассматривая концепцию сильного государства, следует обратить внимание и на понятие "эффективное государство". Данная категория, впервые использованная в России в 2000 г., регулярно упоминается в посланиях Президента РФ Федеральному Собранию как аналог сильного государства, способного гарантировать стабильность общественного развития и соблюдения прав личности. Концепция эффективного государства во многом перекликается с его пониманием в западной литературе как государства благоденствия или благосостояния. Однако необходимо отметить, что высказанная Президентом России идея построения сильного государства, основанного на стабильности конституционного строя и высочайшем статусе прав и свобод человека, более широка. В качестве одной из важнейших задач она, наряду с укреплением гражданского иммунитета, предполагает создание обстановки общественного отрицания экстремистских, радикальных идей.

Безусловно, идеи сильного и эффективного государства не должны оставаться декларативными, они нуждаются в последовательной и взвешенной реализации. Этот процесс является чрезвычайно сложным и многофакторным. Неслучайно И.А. Кравец, рассматривая концепции гарантирования конституции, формулирует вопросы: могут ли сосуществовать конституционализм и сильное государство одновременно в одной стране? И если это государство - Россия, то как в рамках действующей Конституции согласовать и обеспечить неэфемерное осуществление принципов российского конституционализма и сильного государства, ответственного за социальную и экономическую политику, способного преодолевать проблемы злоупотребления правами и противодействовать коррупции в публично-правовой сфере^[28]?

Типологизация российской государственности и концепции "сильного" и "сервисного" государства связана и с другой правовой проблемой теоретического характера. В конституционно-правовой доктрине к числу дискуссионных относится вопрос о соотношении системоцентризма^[29], персоноцентризма^[30] и солидаризма в российской Конституции. В основе этой проблемы лежит различное отношение к определению первичности интересов и подходов к разрешению конфликтов, возникающих между личностью и государством.

Как известно, системоцентризм в крайнем его выражении предполагает приоритет интересов целого, т.е. общества или разного уровня коллективов, где человек есть лишь объект воздействия. Персоноцентристская традиция, напротив, исходит из главенства интересов и прав отдельной личности, где человек выступает в качестве высшей ценности. Солидаризм, как и следует из самого понятия, является моделью, призванной объединить лучшие черты двух других типов, что предполагает гармоничное сочетание интересов личности с интересами общества и государства. Так, Б.С. Эбзеев, выступающий сторонником солидаристской теории, пишет о том, что российская Конституция выступает в качестве политико-правовой формы выражения свободы личности в государственно-организованном обществе и в ее основе находятся "три кита" конституционализма: власть, суверенитет и свобода личности, а достижение необходимого баланса между интересами личности, общества и государства - главная цель^[31].

Можно утверждать, что концепция солидаризма получила реализацию в современной теории конституционного права, где само конституционное право и конституционализм рассматриваются во взаимосвязи с солидарностью. При этом предлагаются подходы, характеризующие конституционализм как правовое обоснование социальной солидарности: 1) социальная солидарность и классические принципы конституционализма (концепции правового, демократического, светского государства; современные концепции прав человека и государственного суверенитета, гарантий прав меньшинств, народного представительства и непосредственной демократии, разделения властей, федерализации, секуляризации и клерикализации); 2) социальная солидарность и новые фундаментальные принципы конституционализма (концепции социального государства и солидарного общества, конституционного интернационализма и проблемы обеспечения международной солидарности)^[32].

Между тем следует заметить, что понятие взаимодействия, основанного на солидарности, является "качественным", не определяя при этом "количественные" доли участия в этом взаимодействии, вклада в него каждого из субъектов. Эта проблема представляется крайне актуальной уже в связи с тем, что рецепция принципа примата прав человека, осуществленная в российском конституционализме, породила своеобразную презумпцию "виновности государства" по отношению к гражданину^[33], а само государство, пишет Б.С. Эбзеев, стало органом социального презрения, несущим ответственность не только за правопорядок, но и за материальное благополучие своих граждан^[34]. Радикальный разрыв с предшествующей советской государственностью, где на первый план выдвигались и закреплялись права людей в единстве с их обязанностями и ответственностью, породил принципиальное недоверие к государству со столь же принципиальным доверием к гражданину и его свободам.

В связи с изложенным предлагаем рассматривать в качестве одной из целей осуществления совместных действий основных субъектов конституционно-правовых отношений солидарность взаимного развития человека (личности, гражданина) и государства.

К конституционным принципам взаимоотношений человека и власти, по мнению Г.Н. Комковой, следует отнести: всеобщность и неотчуждаемость основных прав и свобод человека (ст. 17 Конституции); непосредственное действие прав и свобод человека и гражданина (ст. 18); обязанность государства признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2); государственные гарантии равенства прав и свобод человека и гражданина (ст. 19); справедливость; единство прав и обязанностей (ст. 6); взаимную ответственность власти и человека^[35].

Для целей разработки конституционно-правовой концепции взаимодействия государства и человека представляют научный интерес предлагаемые С.А. Васильевым признаки взаимодействия субъектов конституционно-правовых отношений: закрепление на уровне нормативных актов принципиальных положений и более детальное их регулирование на стадии правоприменительной деятельности при помощи распорядительных документов; осуществление действий субъектов, направленных друг на друга, как сущности взаимодействия; взаимодействие предполагает осуществление мероприятий, достижение поставленных целей путем реализации общих или схожих полномочий в той или иной сфере; наличие цели взаимодействия.

К основным формам взаимодействия субъектов конституционно-правовых отношений указанный автор предлагает относить: передачу полномочий одним субъектом другому с одновременным осуществлением надзора за правильным исполнением переданных функций; принятие совместных решений с использованием различных согласительных процедур, включая процедуры одобрения, согласования и пр.; информационный обмен, выражающийся в уведомлении субъектов о юридически значимых действиях, в направлениях запросов для получения необходимой информации, изучения проектов нормативных правовых актов, получения экспертных заключений от правоприменителей касательно проекта нормативного правового акта и т.д.^[36]

Полагаем, что еще одним важным элементом рассматриваемой конституционно-правовой концепции должно стать конституционно правомерное поведение взаимодействующих субъектов. Под правовым поведением данного вида предлагается понимать сложное, многомерное, целостное социально- и общественно-правовое явление, способ взаимодействия индивидов с государством, осуществляемый в специализированных активных формах (общественное участие, участие в демократических процедурах, гражданское участие), который признается обществом (фактически) и государством (официально, формально) как соответствующий или не противоречащий конституции и отражающий реальные взаимосвязи и взаимозависимости нормативных, ценностных и морально-духовных установлений Конституции России, процессов конституционного правоприменения и правореализации.

Для признания поведения субъектов взаимодействия конституционно правомерным необходимо, чтобы оно отвечало следующим критериям: 1) конституционность интереса субъекта; 2) конституционность цели; 3) соответствие (непротиворечие) нормам права, если они непосредственно регламентируют поведение в конкретной ситуации; 4) при отсутствии регулирующей нормы - соответствие правовой модели (алгоритму), выраженному в правовых позициях Конституционного Суда РФ; 5) конституционность мотива действий, направленных на достижение конкретного правового результата; 6) конституционность способов, методов и средств, используемых для его достижения.

Если субъекты взаимодействия (человек и государство в лице его органов) придерживаются в выборе вариантов правового поведения конституционных средств, форм и способов, то это косвенно свидетельствует о признании соответствующей частью участников правовых отношений требований Конституции справедливыми. Однако прямая зависимость в данной ситуации отсутствует, так как субъект конституционно-правовых отношений может выбирать тот или иной способ правового поведения не в силу убежденности в полезности этого действия (социальной, общественной, государственной), а в силу нежелания наступления ответственности. Значимость и ценность конституционно правомерного поведения в контексте взаимодействия государства и человека заключается и в том, что оно служит своеобразным маркером уровня доверия социума к институтам государственно-политической системы, что при эффективности системы мониторинга и функции обратной связи позволяет своевременно корректировать структурные и функциональные характеристики этих институтов в соответствии с потребностями конституционного развития. В указанном смысле конституционно правомерное поведение имеет инструментальное значение и выполняет своеобразную "сигнальную" функцию. Она заключается в том, что выявление отклонения правового поведения от конституционной модели взаимодействия свидетельствует о необходимости ревизии качества закона, установления дифференцированных правовых режимов, направленных на обеспечение конституционности правопользования, разработки и осуществления комплекса мер, позволяющих обеспечить конституционную мотивацию действий субъектов правовых отношений. Своевременная реакция государства на результаты такого мониторинга позволяет противодействовать и своевременно предупреждать возникновение неправовых (неконституционных) способов реализации участниками правовых отношений своих интересов.

Подытоживая рассмотрение обозначенных вопросов, в преддверии 25-летия российской Конституции хотелось бы отметить следующее. Присутствие человека и государства в Конституции многомерно, а сфера частной жизни неотделима от жизни публичной. Конституционное взаимодействие государства и личности - это многогранный и многоаспектный процесс, для понимания которого нужны новые научные концепции и системно-структурные конституционно-правовые научные парадигмы. Нужно соответствующее духу времени осмысление природы конституционного воздействия на государство, человека и общество, поскольку одной теории правоотношений уже для этих целей недостаточно. Связь времен - вещь реальная. Современное российское правовое пространство представляет значительно больше возможностей для формирования личности, чем предшествующие исторические периоды. Если 25 лет назад при помощи права формировался и ценился "усредненный", исполнительный и не отличающийся активностью тип личности, то ныне формируется образ гражданина инициативного, способного реализовывать свои внутренние задатки, использовать предоставленные государством возможности и нести ответственность за качество своей жизни. Вне всякого сомнения, сегодня создаются условия для самоопределения и самореализации личности как участника политического процесса, для оказания посильного воздействия личности на функционирование разнообразных общественных институтов. В основе этого процесса - идея об индивидуальной свободе, понимаемой как возможность выбора личностью своего правового поведения, в том числе в экономической, социальной, политической сфере. С другой стороны, не должно остаться без внимания и конституционное "государствопонимание", поскольку конституционное регулирование неотделимо от государства, являясь одновременно фундаментом общественной жизни.

1.2 Причины разнообразия форм происхождения государства и права

В мире всегда существовало множество различных теорий, объясняющих процесс возникновения и развития государства и права. Это вполне естественно и понятно. Ибо каждая из них отражает или различные взгляды различных групп, слоев, классов, наций и других социальных общностей на данный процесс, или - взгляды и суждения одной и той же социальной общности на различные аспекты данного процесса возникновения и развития государства и права. В основе этих взглядов и суждений всегда находились различные экономические, финансовые, политические и иные интересы.

Речь идет не только о классовых интересах и связанных с ними противоречиях, как это длительное время утверждалось в нашей отечественной и отчасти - зарубежной литературе. Вопрос ставится гораздо шире. Имеется в виду весь спектр существующих в обществе интересов и противоречий, оказывающих прямое или косвенное влияние на процесс возникновения, становления и развития государства и права.

За время существования юридической, философской и политической науки были созданы десятки самых различных теорий и доктрин. Высказаны сотни, если не тысячи самых различных предположений. Вместе с тем споры о природе государства и права, причинах, истоках и условиях их возникновения продолжаются и по сей день^[37].

Причины их и порождаемых ими многочисленных теорий заключаются в следующем. Во-первых, в сложности и многосторонности самого процесса происхождения государства и права и объективно существующих при этом трудностях его адекватного восприятия. Во-вторых, в неизбежности различного субъективного восприятия данного процесса со стороны исследователей, обусловленного их не совпадающими, а порою противоречивыми экономическими, политическими и иными взглядами и интересами. В-третьих, в преднамеренном искажении процесса первоначального или последующего (на основе ранее существовавшего государства) возникновения государственно-правовой системы в силу конъюнктурных или иных соображений. И, в-четвертых, в преднамеренном или непреднамеренном смешении в ряде случаев процесса возникновения государства и права с другими соотносящимися с ним процессами.^[38]

Актуальность обозначенной темы сопоставима с целями, которые ставятся перед нами при исследовании вопроса о происхождении государства, поскольку, несмотря на различные позиции в науке, взаимосвязь правовой культуры и происхождения государства исследовалась опосредованно. Научная новизна указанной проблематики связана с таким явлением, как изменение концептуальных основ российской государственности. В качестве основных целей автор рассматривает установление связи между такими явлениями теории государства и права, как государство, его происхождение и культура, и непосредственно правовой культурой, определение роли влияния правовой культуры на процесс формирования государства в его взаимосвязи с социальными процессами.

Основным концептуальным положением выступает положение о том, что памятники правовой культуры и правосознание оказывают влияние на процесс формирования государственности и происхождение государства в целом. Особо рассматривается влияние правовой культуры на формирование правового и социального государства.

Прежде чем перейти к непосредственному рассмотрению вопроса о влиянии правовой культуры на процесс происхождения государства, мы уделим внимание общим положениям и соотнесем категории культуры, государства и права. Культура, как явление многогранное и общественное, соотносится с государством и правом, базируясь на отличающихся друг от друга позициях, поскольку в некоторых случаях право можно отнести к части культуры, а в других - доктринально обосновать положение о том, что право является независимой категорией и поэтому носит самостоятельный характер реализации в общественной жизни. Исходя из указанного культура либо зависит от государства и носит подчиненный характер, либо формирует государство, тогда она будет независима от такого явления, как государство; между тем культуру можно сопоставить с обществом, тем самым отделив ее от государства, таким образом утверждая, что оно связано только с теми процессами, которые протекают в обществе, или что культура зависит от государства, но посредством деятельности общества. Такой разброс мнений связан с тем, что в теории государства нет единого представления о роли права и общества в процессе зарождения государства, а следовательно, проблематика относительно роли культуры в процессе происхождения государства также будут носить актуальный характер.

В данном исследовании последуем за тем положением, что право носит самостоятельный характер, в результате чего культура, согласно указанному сопоставлению, будет равным образом иметь обособленную установку в развитии государства, поскольку многие культурные особенности продолжают свое существование после отмирания государства. Ярким примером указанного научного положения является рецепция римского права, которое сформировалось в государстве, возникшем еще до нашей эры. Однако культура, несомненно, влияет на процесс формирования государства, по той причине, что многие культурные элементы, ранее существовавшие в обособленном государственном образовании, становятся присущими другому государству в процессе его зарождения и развития, и напротив, внутри отдельного государства можно наблюдать процесс культурных изменений, влияющих на государственное устройство.

Мы остановились на том, что культурные элементы, ранее присущие определенному государству, могут повлиять на процесс формирования или зарождения другого государства. К примеру, язык общения одного государства может стать общеупотребительным в другом, которое возникло на его основе. Подобные процессы могут наблюдаться в ходе распада более крупного государства на более мелкие государственные образования, чему в древнем мире было множество примеров. Другой особенностью, но уже правовой культуры, может стать правовая традиция, которая также наследуется от одного государства другим в процессе реорганизации или распада и последующего происхождения. Наиболее важным при исследовании происхождения государства и его соотношения с правовой культурой представляется вывод А.С. Бондарева, который пишет о том, что правовая культура имеет свое материальное выражение. Автор раскрывает данную позицию с юридической точки зрения^[39]. В качестве примера можно привести законодательную деятельность Солона, реформы которого имели решающее значение для становления и развития Афинского государства, Ликурга, закрепившего социальное и политическое устройство Спарты^[40]; таковы древнейшие кодификации права, проведенные Залевком в Локрах (Италия), Харондом в Катане (Сицилия), Законы Двенадцати таблиц^[41]; эдикты магистратов, деятельность римских юристов, глоссаторов, постглоссаторов, королевские ордонансы. В современной научной деятельности таковыми являются различного рода статьи, монографии, исследования на правовую тему; различные гражданско-правовые сделки.

Основные теории возникновения государства опираются на исторические памятники - археологические, культурные объекты, которые в юриспруденции в основном связаны с письменными источниками. Как справедливо отмечено А.С. Бондаревым, формы источников таких культурных объектов, которые могут дать представление о развитии государства, меняются в соответствии с уровнем технического развития общества. Если ранее законы могли записываться на табличках, имеющих материальное выражение, то на сегодня постановления или нормативные акты могут содержаться в информационном пространстве. Правовая культура, таким образом, существенно отличается от культуры, к примеру, древности, средневековья, и, соответственно, процессы, связанные с освоением культурных особенностей другим государством, при его формировании также изменяются.

В итоге мы обосновали один из пунктов нашего положения о влиянии правовой культуры, а именно ее памятников, на процесс формирования государства.

2. Распространённые формы происхождения государства

2.1 Афинская форма происхождения государства

Одним из первых толчков к государственности в Афинах стали реформы Тезея. Перемена состояла прежде всего в том, что в Афинах было учреждено центральное управление, то есть часть дел, до того находившихся в самостоятельном ведении племен, была объявлена имеющей общее значение и передана в ведение пребывавшего в Афинах общего совета. Благодаря этому нововведению афиняне продвинулись в своем развитии дальше, чем какой-либо из коренных народов Америки: вместо простого союза живущих по соседству племен произошло их слияние в единый народ. В связи с этим возникло общее афинское народное право, возвышавшееся над правовыми обычаями отдельных племен и родов; афинский гражданин, как таковой, получил определенные права и новую правовую защиту также и на той территории, где он был иноплеменником. Второе, приписываемое Тезею, нововведение состояло в разделении всего народа, независимо от рода, фратрии или племени, на три класса: эвпатридов, или благородных, геоморов, или земледельцев, и демиургов, или ремесленников, и в предоставлении благородным исключительного права на замещение должностей. Впрочем, это разделение не привело к каким-либо результатам, кроме замещения должностей благородными, так как оно не устанавливало никаких других правовых различий между классами.^[42]

Следующим известным реформатором стал Солон. Он разделил граждан на четыре класса (пентакосиомедимны, всадники, зевгиты, феты) по размерам землевладения и его доходности; 500, 300 и 150 медимнов зерна (1 медимн = приблизительно 41 литру) были минимальными размерами дохода для первых трех классов; имевшие меньшие доходы или совсем не владевшие земельной собственностью попадали в четвертый класс. Все должности могли замещаться лишь представителями высших трех классов, а самые высокие должности - только представителями первого класса; четвертый класс имел лишь право выступать и голосовать в народном собрании. Кроме того, деление на четыре класса служило основой для новой организации войска. Первые два класса поставляли кавалерию, третий должен был служить в качестве тяжеловооруженной пехоты, четвертый - в качестве легкой, не имевшей защитных доспехов пехоты или во флоте, и притом получал, вероятно, за свою службу плату. Здесь, таким образом, в организацию управления вводится совсем новый элемент - частная собственность. Права и обязанности граждан государства стали устанавливаться соразмерно величине их земельной собственности, и в той же мере, в какой стали приобретать влияние имущие классы, начали вытесняться старые кровнородственные объединения; родовой строй потерпел новое поражение. При Солоне был принят курс, которого еще долго придерживалось Афинское государство, курс на укрепление государственности^[43].

Принципиально новым стало деление введенное Клисфеном. Если до него классовая природа общества характеризовалась делением граждан на разные сословия, то теперь делили не их, а территорию, на которой проживали эти самые граждане. Вследствие чего вся Аттика была разделена на сто самоуправляющихся общино-кругов, или демов. Живущие в каждом деме граждане (демоты) избирали своего старейшину (демарха) и казначея, а также тридцать судей, которым были подсудны мелкие тяжбы. Демы получали также собственный храм и бога покровителя или героя, для которого они выбирали священнослужителей. Высшая власть в деме принадлежала собранию демотов. По мнению выдающегося американского учёного, этнографа, социолога, историка - Льюиса Генри Моргана: Возникающее государство начало в Афинах с той же самой единицы, к которой приходит современное государство в результате своего высшего развития.

Венцом всех этих реформ явилось афинское государство, которое управлялось советом, состоявшим из пятисот избранных представителей десяти племен, а в последней инстанции - народным собранием, куда имел доступ и где пользовался правом голоса каждый афинский гражданин; наряду с этим архонты и другие должностные лица ведали различными отраслями управления и судебными делами. Ко всему прочему, афиняне учредили и полицию, настоящую жандармерию из пеших и конных лучников, то есть существовали правоохранительные органы.^[44]

Подводя итог Афинской форме возникновения государства можно сделать следующий вывод: возникновение государства у афинян является в высшей степени типичным примером образования государства вообще, потому что оно, с одной стороны, происходит в чистом виде, без всякого насильственного вмешательства, внешнего или внутреннего, - кратковременная узурпация власти Писистратом не оставила никаких следов, - с другой стороны, потому, что в данном случае весьма высоко развитая форма государства, демократическая республика, возникает непосредственно из родового общества и, наконец, потому, что нам достаточно известны все существенные подробности образования этого государства.

2.2.Римская форма происхождения государства

Для древнеримской формы возникновения государства характерна ожесточенная сословная борьба между патрициями и плебеями. Патриции - члены римской родовой общины, составлявшие коренное население Древнего Рима, которое собственно и считалось римским народом. Они сообща владели землей, для решения важных вопросов своей общины собирались по куриям. Плебеи - это население, образовавшиеся из покоренных жителей других латинских общин, а также из чужестранцев. Поэтому они стояли вне родовой организации римской общины патрициев и не могли участвовать в куриатных собраниях, небыли представлены в Сенате, не имели доступа к общинной земле. Входе этой борьбы плебеи вырывали у патрициев одну уступку за другой. В результате этих побед общественная организация Рима стала обладать значительной демократичностью. К примеру, утвердилось равноправие всех свободных граждан, закрепился принцип, согласно которому всякий гражданин был одновременно земледельцем и воином, установилось и весомое социально-политическое значение сельской общины, которая всегда оставалась собственником общинной земли. Все это замедляло развитие имущественного и социального неравенства в среде свободных граждан и формирование частной собственности как важного фактора классообразования.

Положение качественно изменилось лишь к концу II в. до н.э. с началом массового обезземеливания крестьян-общинников. С другой стороны, в результате непрекращающихся завоеваний в городах и сельских местностях скапливается такая масса рабов, что римская семья, которая традиционно выполняла децентрализованно функцию подавления и удержания и повиновения несвободных, оказалась не в состоянии ее осуществлять. (Между II в. до н.э. и II в. н.э. из 60-70 миллионов населения всей Римской империи полноправных свободных граждан насчитывалось не более 2 млн. человек около 3%.) В конце концов необходимость умерять столкновения разных социальных групп необъятной империи и удерживать в повиновении подвластные и зависимые эксплуатируемые народы привела во II в. до н.э. к созданию мощной государственной машины.^[45]

Итак, в главном и основном процесс государствообразования в Риме был таким же, как и в Афинах. Разложение родоплеменного строя шло тем же путем, что и в Греции. Так же, как и в Греции, экономически сильная группа постепенно захватила власть, формируя выгодные ей органы. Однако в Риме в эти процессы решительно вмешалась третья группа населения -- плебеи. Представители пришлых племен, лично свободные, не связанные с римским родом, они обладали торговым и промышленным богатством. Экономическое могущество плебеев возросло. Их длительная борьба против патрициев -- родовой римской аристократии, -- развернувшаяся в связи с укреплением частной собственности и углублением имущественной дифференциации, накладывалась на процесс классообразования в римском обществе, стимулировала разложение родоплеменного строя, явилась своего рода катализатором хода образования государства. Так и в Риме, еще до упразднения так называемой царской власти, был разрушен древний общественный строй, покоившийся на личных кровных узах, а вместо него создано было новое, действительно государственное устройство, основанное на территориальном делении и имущественных различиях. Публичная власть сосредоточилась здесь в руках военнообязанных граждан и была направлена не только против рабов, но и против так называемых пролетариев, отстраненных от военной службы и лишенных вооружения.

Заключение

Таким образом, акцентируя внимание на изучении проблем возникновения и развития государства в настоящем, мы тем самым перебрасываем мост в его прошлое и создаем предпосылки для понимания основных тенденций его развития в будущем.

Рассматривая проблему взаимосвязи и взаимодействия настоящего с прошлым и будущим на примере эволюции общества, Н.М. Коркунов писал, что рядом с настоящим для общества и государства имеет важное значение и прошлое. Каждое поколение имеет известное влияние на развитие общественной жизни в будущем, с одной стороны, и каждое поколение получает богатое наследство от отцов и дедов из прошлого - с другой стороны.

Жизнь и склад общества, подчеркивал ученый, тем в большей степени определяются прошлым, чем больше это прошлое богато историческими событиями. Слабое общество в настоящем может, однако, продолжать существовать, если оно богато прошлым. Примером может служить Римская империя, существовавшая в течение долгого времени после того, как некоторые условия, несомненно, вели ее к падению. Ее прошлое было так богато, что даже варвары, разрушившие ее политическое могущество, не могли не преклоняться перед величием ее цивилизации.

Сказанное в полной мере относится не только к общественной, но и к государственной жизни, к государству. Возникновение и становление любого из его типов в настоящем всегда имеет свои корни в виде причин, условий, материальной, социальной, политической и иной основы данного процесса в прошлом. Одновременно с этим процессом закладываются материальные и иные предпосылки для поддержания его высокого жизненного тонуса, для укрепления и развития в будущем. Исходным моментом во всем этом движении государственно-правовой материи является процесс возникновения государства и права со всеми свойственными ему признаками и особенностями в виде различных способов и форм его проявления, разных условий и причин формирования государства и права, разнообразных обычаев и традиций, содействующих или препятствующих их зарождению.

Список использованной литературы

Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6- ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. -2014. - № 9. - Ст. 81.

Специальная литература

1. Авакьян С.А. Тенденции развития конституционно-правового регулирования общественных отношений в современной России // Конституция Российской Федерации: политико-экономические приоритеты: Материалы Всерос. науч.-практ. конференции (Омск, 16 ноября 2009 г.). Омск, 2014. С. 12 - 24.
2. Алебастрова И.А. Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. М.: Проспект, 2016. С. 67.
3. Алексеев С.С. Собр. соч.: в 10 т. М., 2015. Т. 8. С. 95.
4. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для вузов. 3-е изд., изм. и доп. М.: Норма, 2012. С. 65.
5. Баранов П.П. Позитивистское правопонимание в юридической науке, практике и повседневной жизни современной России // Russian journal of legal studies. 2015. N 4. С. 7 - 8.
6. Бачило И.Л. Государство социальное или сервисное? (Информационно-правовой аспект) // Право. Журнал высшей школы экономики. 2010. N 1. С. 7.
7. Безуглов А.А., Солдатов С.А. Конституционное право России: Учебник для юридических вузов (полный курс): В 3 т. М., 2001. Т. 1. С. 11.
8. Богданова Н.А. К новой концепции преподавания конституционного права // Государство и право. 1994. N 7. С. 12 - 14.
9. Бондарев А.С. Правовая культура и продукты правовой культуры в их соотношении // Вестник Пермского университета. Серия: Юридические науки. 2016. N 2. С. 8 - 15.
10. Васильев С.А. Взаимодействие субъектов конституционно-правовых отношений // Конституционное и муниципальное право. 2017. N 1. С. 22 - 23.
11. Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России: Учеб. пособие. М.: Издательство МГУ; Инфра-М - Норма, 1997. С. 34 - 35.
12. Воронцова Ю.А. Право и государство Древней Греции // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2015. N 3. С. 219 - 225.
13. Затонский В.А. Эффективная государственность. М., 2016. С. 97.
14. Златопольский Д.Л. Государство и личность: основы взаимоотношений // Вестник Московского университета. Серия: Право. 1993. Вып. 1. С. 3 - 12.
15. Карадже-Искров Н.П. Новейшая эволюция административного права // Сборник трудов Иркутского государственного университета. Факультет права и местного хозяйства. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 1927. Т. 13. С. 29 - 30.
16. Кашанина Т.В. «Возникновение государства и права». Современные трактовки и новые подходы, М.: Юристъ, 2017
17. Комкова Г.Н. Конституционные принципы взаимоотношений власти и личности: реализация в современной России // Lex russica. 2009. N 2. С. 346.
18. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 1. С. 48.
19. Кравец И.А. Два гаранта Конституции в российском конституционализме и концепция сильного государства // Конституционное и муниципальное право. 2014. N 1. С. 5.
20. Крусс В.И. Публичные услуги в контексте российской конституционализации // Конституционное и муниципальное право. 2014. N 5. С. 63.
21. Куркин Б.А. Идеологема прав человека и ее интерпретация в современной отечественной правовой теории // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. N 2. С. 115.
22. Кутафин О.Е. Избранные труды: Монография: В 7 т. М.: Проспект, 2015. Т. 1: Предмет конституционного права. С. 21 - 22.
23. Лубский А.В. Государственность как матрица российской цивилизации // Гуманитарный ежегодник. 2015. N 4. С. 90.
24. Мелехин А.В. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. // СПС КонсультантПлюс. 2016
25. Нерсесянц В. Общая теория государства и права: уч. для вузов Изд. Норма, Москва, 2017. – 387 с.
26. Нурмагамбетов Р.Г. О необходимости переосмысления теоретических основ предмета конституционного регулирования в Российской Федерации как основы развития конституционного права и политики // Конституционное право и политика: Сб. материалов междунар. науч. конференции 28 - 30 марта 2012 г. М., 2012. С. 73.
27. Пиголкин А.С. Теория государства и права: Учебник. – М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2016.- 432 с.
28. Поленина С.В. Стратегический потенциал норм глав 1 и 2 Конституции РФ 1993 года // Юридическая техника. 2015. N 9. С. 574.
29. Рождественский А. Теория субъективных публичных прав: критико-систематическое исследование. Часть 1: Основные вопросы теории субъективных публичных прав. М.: Печатня А. Снегиревой, 1913. С. 233.
30. Рябев В.В. К вопросу о взаимодействии государства и гражданского общества в современной России // Журнал социологии и социальной антропологии. 2015. N 2. Т. 8.
31. Савоськин А.В. Отзывы о деятельности органов власти: от практики к теории // Lex russica. 2016. N 12. С. 72.
32. Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Учебник для вузов. СПб.: Питер, 2012. С. 22 - 26.
33. Старилов Ю.Н. Реализация конституционных гарантий и модернизация административно-правового регулирования // Административное право и процесс. 2013. N 6. С. 5.
34. Страданченков А.С. Культурологические аспекты римско-византийского законодательства и его роль для русской культуры // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2016. N 3(47). С. 59 - 65.
35. Талапина Э.В. Право на информацию в свете теории субъективного публичного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. N 6. С. 70 - 83.
36. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М., 2015. 320 с.
37. Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Учебное пособие для вузов, 2-е издание, дополненное, исправленное, Москва, 2016. 378 с.
38. Чеботарева А.А. Электронное государственное управление как новая форма взаимоотношений личности, общества и государства // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. N 6. С. 19.
39. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2015. С. 108.

1. Философский словарь логики, психологии, этики, эстетики и истории философии / под ред. [и с предисл.] Э.Л. Радлова. СПб., 1911. С. 65. ↑

2. Алексеев С.С. Собр. соч.: в 10 т. М., 2015. Т. 8. С. 95. ↑

3. Voigt R. Abschied vom Staat - zum Staat? // Abschied vom Staat - zum Staat? Neubiberg, 1998. P. 10. ↑

4. Grimm D. Der Staat in der Tradition // Abschied vom Staat - zum Staat? Neubiberg, 1998. P. 29 - 53. ↑

5. Златопольский Д.Л. Государство и личность: основы взаимоотношений // Вестник Московского университета. Серия: Право. 1993. Вып. 1. С. 3 - 12. ↑

6. Коркунов Н.М. Русское государственное право. СПб., 1909. Т. 1. С. 48. ↑

7. Нурмагамбетов Р.Г. О необходимости переосмысления теоретических основ предмета конституционного регулирования в Российской Федерации как основы развития конституционного права и политики // Конституционное право и политика: Сб. материалов междунар. науч. конференции 28 - 30 марта 2012 г. М., 2012. С. 73. ↑

8. Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации: Учебник для вузов. 3-е изд., изм. и доп. М.: Норма, 2012. С. 65. ↑

9. Воеводин Л.Д. Юридический статус личности в России: Учеб. пособие. М.: Издательство МГУ; Инфра-М - Норма, 1997. С. 34 - 35. ↑

10. Безуглов А.А., Солдатов С.А. Конституционное право России: Учебник для юридических вузов (полный курс): В 3 т. М., 2001. Т. 1. С. 11. ↑

11. Богданова Н.А. К новой концепции преподавания конституционного права // Государство и право. 1994. N 7. С. 12 - 14. ↑

12. Кутафин О.Е. Избранные труды: Монография: В 7 т. М.: Проспект, 2015. Т. 1: Предмет конституционного права. С. 21 - 22. ↑

13. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2015. С. 108. ↑

14. Авакьян С.А. Тенденции развития конституционно-правового регулирования общественных отношений в современной России // Конституция Российской Федерации: политико-экономические приоритеты: Материалы Всерос. науч.-практ. конференции (Омск, 16 ноября 2009 г.). Омск, 2014. С. 12 - 24. ↑

15. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции. М., 2015. 320 с. ↑

16. Рябев В.В. К вопросу о взаимодействии государства и гражданского общества в современной России // Журнал социологии и социальной антропологии. 2015. N 2. Т. 8. ↑

17. Лубский А.В. Государственность как матрица российской цивилизации // Гуманитарный ежегодник. 2015. N 4. С. 90. ↑

18. Сморгунов Л.В. Сравнительная политология: Учебник для вузов. СПб.: Питер, 2012. С. 22 - 26. ↑

19. Старилов Ю.Н. Реализация конституционных гарантий и модернизация административно-правового регулирования // Административное право и процесс. 2013. N 6. С. 5. ↑

20. Талапина Э.В. Право на информацию в свете теории субъективного публичного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2016. N 6. С. 70 - 83. ↑

21. Рождественский А. Теория субъективных публичных прав: критико-систематическое исследование. Часть 1: Основные вопросы теории субъективных публичных прав. М.: Печатня А. Снегиревой, 1913. С. 233. ↑

22. Карадже-Искров Н.П. Новейшая эволюция административного права // Сборник трудов Иркутского государственного университета. Факультет права и местного хозяйства. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 1927. Т. 13. С. 29 - 30. ↑

23. Крусс В.И. Публичные услуги в контексте российской конституционализации // Конституционное и муниципальное право. 2014. N 5. С. 63. ↑

24. Чеботарева А.А. Электронное государственное управление как новая форма взаимоотношений личности, общества и государства // Государственная власть и местное самоуправление. 2011. N 6. С. 19. ↑

25. Бачило И.Л. Государство социальное или сервисное? (Информационно-правовой аспект) // Право. Журнал высшей школы экономики. 2010. N 1. С. 7. ↑

26. Савоськин А.В. Отзывы о деятельности органов власти: от практики к теории // Lex russica. 2016. N 12. С. 72. ↑

27. Затонский В.А. Эффективная государственность. М., 2016. С. 97. ↑

28. Кравец И.А. Два гаранта Конституции в российском конституционализме и концепция сильного государства // Конституционное и муниципальное право. 2014. N 1. С. 5. ↑

29. Поленина С.В. Стратегический потенциал норм глав 1 и 2 Конституции РФ 1993 года // Юридическая техника. 2015. N 9. С. 574. ↑

30. Баранов П.П. Позитивистское правопонимание в юридической науке, практике и повседневной жизни современной России // Russian journal of legal studies. 2015. N 4. С. 7 - 8. ↑

31. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М., 2013. С. 15 - 18. ↑

32. Алебастрова И.А. Конституционализм как правовое основание социальной солидарности. М.: Проспект, 2016. С. 67. ↑

33. Куркин Б.А. Идеологема прав человека и ее интерпретация в современной отечественной правовой теории // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. N 2. С. 115. ↑

34. Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. 2-е изд. М., 2013. С. 360. ↑

35. Комкова Г.Н. Конституционные принципы взаимоотношений власти и личности: реализация в современной России // Lex russica. 2009. N 2. С. 346. ↑

36. Васильев С.А. Взаимодействие субъектов конституционно-правовых отношений // Конституционное и муниципальное право. 2017. N 1. С. 22 - 23. ↑

37. Пиголкин А.С. Теория государства и права: Учебник. – М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2016.- 432 с. ↑

38. Мелехин А.В. Теория государства и права: Учебник. 2-е изд., перераб. и доп. // СПС КонсультантПлюс. 2016 ↑

39. Бондарев А.С. Правовая культура и продукты правовой культуры в их соотношении // Вестник Пермского университета. Серия: Юридические науки. 2016. N 2. С. 8 - 15. ↑

40. Воронцова Ю.А. Право и государство Древней Греции // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2015. N 3. С. 219 - 225. ↑

41. Страданченков А.С. Культурологические аспекты римско-византийского законодательства и его роль для русской культуры // Вестник Московского государственного университета культуры и искусств. 2016. N 3(47). С. 59 - 65. ↑

42. Кашанина Т.В. «Возникновение государства и права». Современные трактовки и новые подходы, М.: Юристъ, 2017 ↑

43. Пиголкин А.С. Теория государства и права: Учебник. – М.: МГТУ им. Н.Э. Баумана, 2016.- 432 с. ↑

44. Нерсесянц В. Общая теория государства и права: уч. для вузов Изд. Норма, Москва, 2017. – 387 с. ↑

45. Хропанюк В.Н. Теория государства и права: Учебное пособие для вузов, 2-е издание, дополненное, исправленное, Москва, 2016. 378 с. ↑