Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования обусловлена тем, что право собственности один из наиболее важных, древних и востребованных институтов в гражданском праве. Особая значимость отношений собственности закреплена на уровне Конституции РФ [1], в котором предусмотрен ряд принципиальных положений о защите данного вещного права (ст. 8, ст. 35, 36). Гражданский кодекс Российской Федерации, опираясь на конституционные постулаты, формулирует систему положений как о праве собственности в целом, так и его защите (ст.209 – 306 ГК РФ). Большое значение имеет тот факт, что право собственности - право, имеющее значительное влияние на иные гражданские права, выделяющееся среди них особой полнотой содержания полномочий собственника. По утверждению В.Д. Карповича, «право собственности - фундаментальная разновидность прав, генерирующая иные виды вещных, обязательственных прав, имеющих зависимый от собственности характер» [9, с.177]. Данные факторы накладывают отпечаток на правовое регулирование материальных и процессуальных норм о защите права собственности.

Актуальность темы курсовой работы заключается в том, что, положения о защите права собственности корреспондируют основным идеям правового демократического государства, в котором соблюдение основных свобод и прав признано в качестве стандарта национального правотворчества. Ценность положений о защите права собственности выражается в том, что они, прежде всего, средством регулирования особых общественных отношений, поскольку направлены на защиту существующего общественного строя и обновление общества [19, с. 117].

Большое значение имеет тот факт, что порядок и пределы применения конкретного способа защиты права собственности зависят от характера правонарушения, содержания защищаемого субъективного гражданского права, при этом данному правилу не противоречит обстоятельство, когда одновременно применяются несколько различных способов защиты данного вещного права. В каждом конкретном случае возникает сложность избрания того или иного способа защиты права собственности, включая самозащиту. Ряд проблем возникает при защите права собственности в случае добросовестности приобретения материального блага, что подчеркивает исключительную актуальность избранной темы исследования.

Цель исследования – анализ института защиты права собственности, выработка рекомендаций по совершенствованию законодательства. Автором сформулирована следующая совокупность исследовательских задач:

– раскрыть сущность института права собственности и способов его защиты в римском частном праве;

– проанализировать институт защиты права собственности в дореволюционном и современном гражданском праве России ;

– изучить понятие, значение права собственности и способов его защиты;

– рассмотреть систему способов защиты права собственности;

– проанализировать виндикационный и негаторный иски как базовые способы защиты права собственности;

– выявить правовые особенности самозащиты права собственности.

Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие у субъектов гражданского права в связи с реализацией права на защиту права собственности.

Предмет исследования – нормы российского права, регулирующие защиту права собственности, судебная практика.

Основными методами, применяемыми в исследовании, являются методы исторического анализа и сравнительного правоведения, системный и структурный анализ. Автором в процессе исследования использован инструментарий общей методологии: синтез, классификация, сопоставление, описание, анализ, экстраполяция, диалектический метод.

Нормативная база представлена актами современного законодательства – Конституция Российской Федерации, ГК РФ.

Теоретическую основу исследования составили труды Н.Е. Амелиной, Б.М. Гонгало, В.П. Грибанова, Н.И. Клейн, М.С. Кораблевой, М.М. Лебетко, Д.И. Мейера, М.В. Перовой, И.А. Покровского, Н.П. Попковой, Е.А. Суханова, Б.Б. Черепахина, В.Ф. Яковлева и других ученых.

Эмпирическую базу составили опубликованные материалы судебной практики, специальная литература, периодические издания.

Структура работы обусловлена целью и поставленными задачами. Исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников.

1. ЭВОЛЮЦИЯ ИНСТИТУТА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИИ

1.1. Институт права собственности и способы его защиты в римском частном праве

Институт собственности возник достаточно давно, но своё основательное развитие получил в римском праве. Римские юристы определили, что наличие добросовестности, даже у незаконного владельца, положительно сказывается на его правовом статусе, влияет на уменьшение ответственности перед собственником [5, с. 14]. Считается, что римское вещное право имело три правовых института: possessio (владение), право собственности, права на чужие вещи. Самым главным из них было право собственности, но первым сформировался институт possessio (фактического обладания).

В римском праве понятие possessio («владение», или «обладание») имело двойное значение:

1) самостоятельный правовой институт, не зависимый от права собственности,

2) правомочие владельца [7, с. 110].

В первом значении подразумевают именно обладание, а во втором – jus posidendi – право владения. Даже сейчас эти понятия отождествляют: владельца не отличают от обладателя, а обладателя – от владельца. Однако такие разные правовые категории смешивать нельзя. Владением, по сути, считалось фактическое обладание вещью, которое сопровождалось отношением к вещи как к своей собственности. Владение сопровождалось фактическим обладанием вещью и подкреплялось намерением относиться к вещи как к своей собственности [9, с. 54].

Однако следует помнить о существовании и такой категории как держание в римском праве. Держанием считалось фактическое обладание вещью, которое не нуждалось в отношении к ней, как к своему имуществу. Так, арендатор считался держателем, поскольку фактически обладал вещью, но не имел возможности ею распоряжаться. В тоже время владелец также фактически обладал вещью, но дополнительно обладал еще и правом собственности на нее. Из этих соображений целесообразно определять институт фактического обладания вещами как обладание (possessio), а соответствующую правомочность владельца – как право владения. Обладание (possessio) как самостоятельный правовой институт возникло в древнеримском праве. Еще Законы XII таблиц упоминают понятие владения. В период ранней республики преторы различают фактическое обладание вещью без права на нее и фактическое обладание вещью, основанное на праве [7, с. 111].

С.А. Муромцев предполагает, что обладание, как фактическое обладание вещью, происходит от освоения земель родами. В давние времена земля была собственностью общины и отдельным родам передавалась лишь в занятие, временное пользование [21, с. 226]. Владение, основанное на праве, – это уже не владение, а право собственности. Фактическое обладание вещью может быть основано не только на праве собственности, но и на любом другом (например, на договоре найма вещи), однако оно не будет владением, поскольку основано на праве.

Римские юристы слово «владение» (possessio) выводили от sedere – сижу как обладатель. «Владение было названо, – отмечает Лабеон, – от оседания [будучи] будто поселением, ибо оно естественно удерживается тем, кто на нем стоит». Другой юрист, Нерва-сын, подчеркивал, что «собственность на вещи происходит от природного занятия вещью» [19, с. 98].

Соответственно, владением в римском праве длительное время являлся факт, который не имел должной юридической природы, поскольку не был основан на праве и не влек правовых последствий. Однако преторы придали этому факту юридическое значение: начали предоставлять фактическому состоянию юридическую защиту. Сложилась парадоксальная ситуация – правовую защиту получило не право, а факт. Однако после того как этот факт получил юридическую защиту и, следовательно, стал юридически значимым понятием, необходимо было дать ему определение с правовой точки зрения. Из богатой казуистики можно сделать вывод, что римские юристы понимали владение как фактическое необладание вещью, соединенное с намерением считать ее своей [19, с. 79].

В ранний период развития римского права юристы первый элемент фактическое владение (corpus possessionis) трактовали упрощенно – держать вещь в руках, во дворе, в доме, кладовой и тому подобное. Впоследствии такое положение стали толковать более детально – как возможность владельца вещи без помех, непосредственно и длительно использовать вещь в своих интересах [5, с. 210]. Например, считалось, что животное находится во владении своего хозяина, пока оно не потеряла привычки возвращаться к своему двору. Строительный лес, составленный на улице против двора владельца, считался в его обладании. Для получения фактического обладания вещью не обязательно было брать ее в руки. В некоторых случаях достаточно окинуть ее взглядом и охватить мысленно. При передаче земли ее приобретателю достаточно было с высокого места осмотреть участок. Дом приобретателю было достаточно осмотреть, чтобы стать его владельцем. Занятие не терялось и в том случае, если арендатор передавал вещь во временное пользование другому лицу [37, с. 86].

Второй элемент обладания (animus possessionis) характеризует субъективное отношение владельца к вещи – он должен считать вещь своей. При этом воля владельца могла основываться на ошибке или явном обмане. Покупатель краденой вещи, который не знал, что покупает чужую вещь, считает ее своей; он убежден, что приобрел право на нее, то есть добросовестно заблуждается. Если же он знает, что владеет чужой вещью, однако своим отношением к ней пытается убедить окружающих в том, что это его вещь – это осознанный обман. И в первом, и во втором случаях владельцы выказывают волю владеть от своего имени, показывают, что вещь принадлежит им.

Следовательно, не всякое фактическое обладание вещью является обладанием, а лишь основанное на собственнической свободе – animus possessionis. Поэтому обладание вещью от имени другого лица так же не является обладанием (например, договор найма, аренды, хранения и т.д.). В данном случае владелец вещи осуществляет владение не от собственного имени, а от имени другого лица, собственника. Он только держатель чужой вещи – detentor. Для юридически значимого обладания требовалась именно воля к владению от своего имени, особое отношение к вещи [5, с. 201]. Незаконный обладатель признавался добросовестным владельцем, если у него присутствовала убежденность в том, что он не нарушает чужие права. Такая убежденность могла быть только у настоящего владельца или лица, которое хоть и не является истинным владельцем, но считает себя таковым, вследствие добросовестного обмана [37, с. 82].

Собственническая воля, например, незаконного захватчика земли, осознающего неправомерность своего владения, но скрывающего это от окружающих своим внешним поведением и отношением к слову, основанная на неправомерном основании, являлась обманом. Добросовестность проявляется тогда, когда приобретатель уверен, что отчуждатель вещи является ее собственником. Однако подобная уверенность должна базироваться на определенных критериях. Например, в Древнем Риме разрешалось продавать чужие вещи несобственникам, например опекунам. М.Н. Прудников подчеркивает, что добросовестность не нуждается в убежденности приобретателя в правах лица, у которого он приобрел имущество. Гораздо важнее при добросовестности учитывать законность своих прав и прав отчуждателя [27, с. 88].

Юридическая ошибка (error juris) в римском праве не признавалась извинительной, поэтому бытовало мнение, что подобное заблуждение подрывает добросовестность владельца. Так, покупатель мог приобретать вещь, рассчитывая на то, что она не является краденой. Впоследствии выяснялось, что продаваемая вещь была краденой, что не позволяло приобрести ее по давности владения, согласно закону Атиния [35, с. 48].

В тоже время, добросовестность должна основываться на правдоподобной, допустимой ошибке (probabilis). Если выясниться, что приобретатель на самом деле знал и не мог не знать, что вещь не принадлежит продавцу, то речь не может вестись о добросовестности вовсе. Добросовестность требовалась только при приобретении владения, все последующие сведения уже не могли повлиять на право собственности [27, с. 56]. Так, добросовестность должна была иметь место на момент отделения плодов. А.А. Вологдин указывает, что между исследователями длительное время не было единства в вопросе, касающемся установления момента, при котором необходима добросовестность – при передаче вещи, или при совершении сделки. Бытовала точка зрения, что добросовестность должна присутствовать при передаче вещи и при совершении сделки как таковой. Если незаконный владелец признавался добросовестным, то для него наступали положительные последствия. Например, такой владелец мог требовать раздела вещи при совместном владении, у него не было необходимости доказывать своё право собственности – достаточно самого факта добросовестного владения. Такие владельцы могли подавать иски о возмещении ущерба против лиц, которые повредили или уничтожили вещь [36, с. 102].

То есть, добросовестное владение являлось особым имущественным правом. Публицианов иск позволял добросовестному владельцу защитить свое имущество от незаконных посягательств. Отчасти, названный иск был схож с виндикационным иском, однако, не являлся абсолютным средством защиты, поскольку не мог применяться против квиритского собственника вещи. Римское право позволяло совершать сделки, направленные на приобретение имущества, без соблюдения формальностей [8, с. 122]. Добросовестные владельцы, которые приобрели вещь путем traditio, но без формальной процедуры, признавались бонитарными (преторские) собственниками. Бонитарная собственность – неформальное, добросовестное владение, в основе которого лежала сделка с нарушением формы. В современном праве такое владение не будет признано добросовестным, поскольку подобная ошибка признается судом непростительной.

Добросовестным признавался владелец, который приобрел вещь по давности. Одним из основных требований, которое предъявлялось в рамках такого приобретения, являлось то, что вещь не должна была быть похищенной или захваченной силой [34, с. 201]. Истечение определенного срока и наличие титула позволяло считать приобретение добросовестным. Если названные условия соблюдались, то такой добросовестный владелец одерживал верх над правами бездействующего реального собственника.

Следует отметить, что в римском праве существовало противоречие, согласно которому у добросовестного владельца одновременно, но временно, должно было быть и право владения и его титул. Хотя по общему правилу, как добросовестное, так и недобросовестное владение в римском праве, основывалось на факте, и, как правило, в титуле не нуждалось. Титул имел особую юридическую природу – в случае добросовестного заблуждения он признавался правомерным, лишенным пороков, поскольку считалось, что такие пороки возникли вследствие простительного заблуждения [21, с. 112].

Подобный мнимый титул позволял приобрести вещь в собственность, но только при условии соблюдения приобретательной давности. Полагаем, что отсутствие у владельца убежденности в существовании у него титула лишает возможности признания его добросовестным. Например, титул и добросовестность в узукапии (приобретение собственности в силу давности фактического владения) имеют следующий вид: титул является объективной, внешней основой владения, а добросовестность – его субъективная, внутренняя сторона, характеризующая убеждение владельца в его честности и порядочности. При этом добросовестность является неким субъективным дополнением к титулу с пороком, она как бы восполняет недостаток титула [15, с. 209]. При этом добросовестность носит вспомогательный характер по отношению к титулу, ведь без титула не может быть добросовестности, следовательно, титул может существовать и без нее. Отсюда можно предположить, что титул, хотя бы и порочный, является необходимой предпосылкой для выявления добросовестности. Добросовестность учитывалась в случае истребования вещи из чужого незаконного владения [14, с. 54]. Но она в первую очередь была важна для определения объема ответственности добросовестных и недобросовестных незаконных владельцев. Собственник был вправе истребовать свое имущество у любого незаконного владельца, независимо от его добросовестности. Таким образом, в римском праве существовала абсолютная виндикация [8, с. 88].

Изложенное позволяет сделать вывод о том, что положение добросовестного владельца в римском праве давало гораздо больше преимуществ, нежели владение, основанное заведомо на незаконном приобретении. Для признания владельца добросовестным в римском праве требовалось наличие ряда обстоятельств [16, с. 332]. В частности:

а) на момент приобретения должно иметь место незнание приобретателя об обстоятельствах, препятствующих приобретению собственности, а не его убежденность в их отсутствии или уверенность в правомерности своих действий;

б) совершая сделку, приобретатель должен думать, что он станет собственником;

в) добросовестность (уверенность) приобретателя должна опираться на извинительную ошибку относительно фактов, а не относительно права;

г) добросовестность приобретателя возможна только при наличии титула, хотя бы и мнимого (например, захват бесхозяйственной вещи);

д) приобретатель должен думать, что отчуждатель вещи правомочен ею распоряжаться.

1.2. Институт защиты права собственности в дореволюционном и современном гражданском праве России

Добросовестность как категория гражданского права России получила широкое распространение и признание научным сообществом не сразу. Так, отсутствовало разделение добросовестного и недобросовестного владения, присутствовали незначительные упоминания о наличии доброй совести при исполнении сделок [3, с. 212]. Первые обстоятельные разработки сущности добросовестности в дореволюционном российском праве появились в трудах Г.Ф. Шершеневича, который указывал на отрицательные аспекты добросовестного владения, что сопровождалось незнанием более сильнейшего права собственности на вещь [32, с. 153].

В Своде законов (ст.529) значилось, что при добросовестном владении владелец не знает, что имущество на законных основаниях принадлежит другому лицу. Д.И. Мейер одним из первых цивилистов определил добросовестность с положительной стороны – им признавалось осознание владельцем себя как законного собственника [20, с. 410].

Для признания добросовестности не требовалось наличие простительной ошибки при приобретении вещи (как в римском праве). Добросовестным являлся владелец, которые не знал о наличии у вещи другого владельца. Конструкцию ст.529 Свода законов, в которой отсутствовало указание на то, что добросовестный владелец «не знал и не мог знать» о праве чужого владения, вряд ли можно было признать законченной или достаточной для понимания сущности добросовестности. Незнание субъекта могло быть связано с его собственной виной, что не мешало его признанию добросовестным владельцем. Подобный подход нельзя было назвать вполне оправданным, ведь виновные действия должны были повлечь ответственность для лица, что их допустило. Такой добросовестный владелец, вследствие своего незнания, связанного с небрежностью, мог оставить в своей собственности плоды и не отвечал за утрату вещи. В результате таких действий убытки нес законный владелец, чьей вины в сложившейся ситуации не было. Соответственно, добросовестными владельцами можно было считать только субъектов, которые действительно знали, но не сомневались в незаконности своего владения, например, скупщики краденого.

Добросовестными владельцами являлись и те лица, которые владели имуществом на основании неформальных договоров, которые в рамках действующего законодательства не признавались, но для приобретения собственности их было достаточно [7, с. 163]. Подобного рода институт бонитарной собственности присутствовал и в римском праве. Современное гражданское право не позволяет признать владельца добросовестным, если при заключении договора не были соблюдены минимальные необходимые требования. Согласно ст.530 Свода законов предъявление иска к добросовестному владельцу предполагало возвращение всех доходов законному собственнику. Кроме того, такой владелец обязан поддерживать сохранность вещи; любое допущение повреждения вещи по небрежности влекло для добросовестного владельца наступление гражданско-правовой ответственности (ст. 634 Свода законов), вместо подачи иска к добросовестному, но незаконному владельцу [10, с. 30].

Представляет интерес значение категории добросовестности для отдельных институтов русского гражданского права. Что интересно, российское законодательство дореволюционного периода не содержало указаний на принцип добросовестности и законное основание владения. Требовалось лишь бесспорное, спокойное и непрерывное владение вещью в течение десяти лет. Можно сказать, что в основании возникновения права собственности по давности лежала молчаливая сделка собственника, по которой он отказывался от имущества. Сенат, толкуя ст.567 Свода законов Российской Империи, назвал такую сделку безмолвным отречением собственника от своих прав собственности [30, с. 31].

При этом некоторые ученые считали, что владение в виде собственности является добросовестным владением, т. е. владелец должен считать себя собственником вещи. Другие полагали, что подобное владение совершенно не связано с внутренним осознанием лицом за собой права владения, гораздо важнее как собственника видят и воспринимают другие лица.

Существовала и иная точка зрения, согласно которой владение напрямую зависело от поведения владельца вещи, которое должно быть похожим на поведение собственника. Тем не менее, большинство цивилистов считало, что отсутствие требования добросовестности как одного из условий приобретательной давности являлось существенным недостатком российского законодательства [26, с. 12].

По их мнению, отсутствие требования добросовестности в давности, делало этот институт очень опасным, поскольку он мог сделать законным собственником и вора, и разбойника, и грабителя.

То есть, по истечении исковой давности для предъявления иска собственника о возвращении его имущества, положение добросовестного и недобросовестного владельца уравнивалось. В результате как тот, так и другой, были защищены от иска собственника, вправе были приобрести имущество в собственность, а недобросовестный освобождался от какой-либо ответственности перед собственником [10, с. 30].

Критика исследователей была учтена авторами при подготовке проекта Гражданского уложения, и к давностному владению выдвигалось требование о добросовестности. Теперь добросовестным владельцем являлся субъект, который получал право владения имуществом по договору, в результате наследования либо иным законным способом. При этом такой приобретатель не должен был знать, что имущество не принадлежало лицу, у которого оно приобреталось. Добросовестность действовала на протяжении всего срока владения [7, с. 92].

Дореволюционное российское законодательство позволяло собственнику истребовать своё имущество у добросовестных и недобросовестных приобретателей. Так, согласно ст.609 Свода законов при окончательном решении суда имущество должно быть возвращено настоящему владельцу, и предварительно истребовано из чужого владения. Несмотря на то, что добросовестный и недобросовестный владелец в равной мере обязаны возвратить вещь истинному собственнику, в законодательстве нельзя уравнивать по правовому положению таких приобретателей, прежде всего, принимая во внимание принцип добросовестности.

Е.В. Васьковский указывал, что существовал способ приобретения вещей добросовестными приобретателями, который именовался квалифицированным овладением. Такое овладение распространялось, как правило, на процедуру приобретения движимого имущества. Дореволюционный законодатель его не упоминает, однако, по мнению, исследователей, названный способ был известен русскому гражданскому праву. Например, согласно ст.ст. 1061 и 1164 Устава гражданского судопроизводства, движимое имущество, приобретенное на публичных торгах, оставалась в собственности добросовестного приобретателя. В соответствии со ст. 1301 Свода законов, не допускалось истребование имущества, что было продано наследниками по закону уже до того, как возник спор о наследстве. Статья 569 Устава торгового судопроизводства сохраняла в собственности добросовестного покупателя товары, которые были самовольно проданы несостоятельным должником [цит. по: 28, с. 47].

Следует отметить, что все указанные случаи являлись лишь исключением из общего правила, по которому собственник мог истребовать имущество из любого незаконного владения. Сейчас аналогичный запрет истребования предусмотрен действующим законодательством для добросовестных приобретателей денежных средств и ценных бумаг на предъявителя (п.3 ст.302 ГК РФ). Думается, что по примеру дореволюционного права в современное гражданское законодательство следует добавить запрет истребования имущества, приобретенного на публичных торгах [7, с. 105]. В современном гражданском праве упоминание о добросовестности присутствует. В первую очередь, соблюдение принципа добросовестности направлено на обеспечение взаимных интересов сторон торгового оборота. О добросовестности в Гражданском кодексе России упоминается не единожды – в ст.ст. 6, 10, 53, 234, 662 ГК РФ, однако, ни одна из норм не содержит определения добросовестности, позволяющего разобраться в содержании данной категории [37, с. 75].

Первое упоминание о принципе добросовестности встречается в п.2 ст.6 ГК РФ. Так, при невозможности использования аналогии закона, права и обязанности сторон определяются в соответствии с требованиями добросовестности, разумности и справедливости [34, с. 55]. В ст.10 ГК РФ добросовестность позволяет участникам гражданских правоотношений в полной мере осуществлять свои права и защищать их всеми доступными методами и способами [10, с. 29].

По итогам вышеизложенного материала можно отметить следующее:

а) гражданское законодательство дореволюционного периода не содержало какого-либо определения добросовестности, хотя существование такой категории как «добрая совесть» наблюдалось [7, с. 115]. Отсутствовало надлежащее разграничение между правовыми статусами недобросовестных и добросовестных владельцев, как, например, в римском праве;

б) законодатель устанавливал, что если буквальный смысл сделки остается неясным, то толковать ее следует по существу, в рамках доброй совести и точного смысла;

в) дореволюционное законодательство России недостаточно полно регламентировало особенности применения на практике принципа добросовестности по сравнению с римским правом. В Своде законов Российской империи добросовестность обладала отрицательным смыслом, и лишь в Гражданском уложении получила надлежащую конкретизацию;

г) в современном гражданском праве добросовестность признана одним из важнейших принципов, однако, должного определения ей не дано, она отнесена к оценочным правовым категориям.

2. ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ В ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ И ОСОБЕННОСТИ ЕГО ЗАЩИТЫ

2.1. Понятие, значение права собственности и способов его защиты

В России на настоящем этапе общественного развития особая значимость права собственности, как особой разновидности вещных прав, закреплена на уровне конституционных норм, посвященных данному праву (ст. 8, ст.ст. 35-36 Конституции Российской Федерации) [1]. ГК РФ, опираясь на Конституцию РФ, регламентирует систему положений о данном праве, специфику его гражданско-правовой защиты (ст.209 – 306 ГК РФ) [2]. Право собственности, связанное с основами государственного устройства, выступает комплексным институтом. Тем не менее, основным регулятором отношений собственности и их правовой защиты в современной России справедливо признаются положения отечественного гражданского права.

Современное общество необходимо признать таковой социальной организацией, в которой собственность является краеугольным камнем правопорядка. Именно в собственности субъекты находят фундаментальную точку опоры, орудие деятельности, цель. Чем прочнее данная позиция, тем более значительными полномочиями обладает лицо и тем свободнее выступают гражданские права, возможности по их реализации. О. Шпенглер справедливо отмечал, что «на метафизике дефиниции «собственность» основывается осознание экономической истории» [37, с. 86].

Представляется важным отметить: в современной России в числе вещных прав право собственности представляет собой наиболее полное по содержанию (в совокупности - право владения, пользования и распоряжения) вещное право. В цивилистике понятие права собственности интерпретируется в качестве объективного и субъективного права. Субъективность данной разновидности вещного права определяется через правомочия собственника, которые регламентированы законодателем, и которыми собственник наделяется в рамках возникающего гражданского правоотношения. Объективный характер права собственности подчеркивается наличием совокупности норм, которые осуществляют правовое регулирование данных отношений в статическом состоянии [8, с. 199].

Так, собственник, обладая «триадой» полномочий, вправе осуществлять их использование любым, не противоречащим образом, как самостоятельно, так и извлекая совокупность полезных свойств, качеств, и резервируя материальные ресурсы на будущее время. Полномочия осуществляются собственником свободно, если это не нарушает правомочий и заинтересованностей иных лиц (ст.209 ГК РФ). Осуществление триады полномочий собственника землей, иными природными объектами производится исключительно в той мере, в какой оборот данных вещей возможен в силу положений закона (ст. 129 ГК РФ). В.П. Грибанов справедливо подчеркивал, что «представленное законом субъективное право, которое не обеспечено от нарушения необходимыми юридическими методами защиты, можно признать исключительно «декларативным правом» [9, с. 153].

Следуя данной аксиоме, ст.212 ГК РФ и п.2 ст.8 Конституции РФ констатируют, что в современной России равным образом признаются и подлежат полноценной защите частная, государственная, муниципальная формы собственности. В совместном Постановлении Верховного Суда РФ Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 апреля 2010 г. [41], являющимся актуальным и в 2018 г., подчеркнут данный постулат: права собственников подлежат юридической защите в одинаковой мере независимо от формы. Первостепенная задача российского законодательства – полноценная защита прав собственников [42].

В силу положений закона, каждый способ защиты при нарушении норм о праве собственности может быть применен, как в процессуальном, так и в процедурном порядке в юрисдикционной и неюрисдикционной форме. В отличие от юрисдикционной формы защиты, признанной традиционной мерой, осуществляемой при помощи органов государства, в том числе – суда, - неюрисдикционная форма защиты права собственности применяется, преимущественно, самостоятельно. Данная форма представляет собой совокупность действий, осуществляемых с целью защиты данного права без использования помощи уполномоченных органов. При этом, необходимо отметить: способность применения помощи компетентных органов, призванных оказывать содействие в защите права собственности, например, органов Роспотребнадзора при защите прав потребителей, при неюрисдикционной форме защиты допускается. В ГК РФ действия по защите гражданских прав, включая право собственности, в рамках неюрисдикционной формы объединены в категорию «самозащита», рассматриваемую в качестве одного из способов защиты, который регламентирован в ст. 12 ГК РФ [9, с. 158].

Иски о защите права собственности дифференцируются на четыре категории: вещно-правовые (виндикационный, негаторный иски); обязательственно-правовые (иск о возмещении ущерба, причиненного неисполнением либо недобросовестным исполнением соглашения; иск о возмещении ущерба; о возврате объекта, который передан в эксплуатацию в силу положений соглашения). Необходимо выделить также способы, защищающие интересы собственника после окончания действия права [31, с. 185].

Подобные способы применимы исключительно в случаях, когда право собственности прекратилось в силу предусмотренных законом оснований. В качестве таковых притязаний следует указать возможность защиты, когда происходит изъятие земли для государственных нужд; в случаях, когда материальное благо подлежит национализации либо реквизиции.

В качестве дополнительных гарантий защиты интересов собственника реквизированного имущества п. 2 и п. 3 ст. 242 ГК РФ предусматривают, во-первых, возможность судебного оспаривания размера компенсации, выплачиваемой за реквизированное имущество; во-вторых, право истребования по суду сохранившегося реквизированного имущества при отпадении обстоятельств, послуживших основанием для реквизиции [25, с. 155]. Анализ положений российского права позволяет выделить защитные способы права собственности, которые вытекают из других цивилистических конструкций. К подобным способам относятся: иски, связанные с регламентацией гражданско-правовой ответственности, которая возлагается на получателя залога; с защитой права собственности субъектов сделки, признанной недействительной; с защитой интересов собственника, который признан без вести пропавшим [38, с. 95].

Среди вещно-правовых способов защиты права собственности законодатель предусматривает такие способы защиты как виндикационный и негаторный иски. Имеющий активное распространение в современной России иск о признании права (собственности) не обладает статусом самостоятельного способа защиты данного вещного права, а трактуется в акте гражданского законодательства (ст. 12 ГК РФ) как один из общих способов защиты нарушенных правомочий [31, с. 188].

Подобное исковое требование может быть сформировано в случае, например, строительства самовольной постройки, в силу давности приобретения материальных благ, при наличии факта отсутствия необходимых актов правоустанавливающего характера в отношении недвижимых вещей, в ряде других случаев. Дискуссионным в цивилистике остается проблема выявления правовой природы иска о защите права собственности. В доктрине данный иск достаточно часто трактуется как общее исковое требование о признании, так как к подобному притязанию вправе прибегнуть обладатели не только вещного, но и обязательственного, и исключительного прав. Необходимо признать достижением А. П. Сергеева попытку продемонстрировать вещно-правовые признаки исследуемого иска. По утверждению ученого, «иск о признании права собственности выступает в качестве абсолютного иска, поскольку может быть сформирован к любому субъекту и не связан никакими обязательственными отношениями» [31, с. 191]. Данный иск имеет также вещный характер, так как направлен на защиту индивидуально-определенного материального блага – вещи. Сущность подобного иска при этом не совпадает ни по содержанию, ни по форме с виндикационным и негаторным требованием [9, с. 151].

По мнению автора, наиболее актуальным аргументом в защиту вещно-правовой природы исследуемого искового притязания выступает судебная практика, которая при вынесении решения основывается на вышеизложенной позиции, выраженной в совместном Постановлении Верховного и Высшего Арбитражного Суда РФ от 29 апреля 2010 г.

Право собственности, таким образом, является наиболее объемным по содержанию вещным правом, а проблемы защиты права собственности в настоящее время актуальны, как и в другие периоды истории. В современной России положения законодательства должны быть направлены на развитие данного вещного права, на поддержание всех без исключения форм собственности, на увеличение объема полномочий, включенных в содержание данного права и, безусловно, на увеличение возможностей по защите права собственности. К вещно-правовым способам защиты относится виндикационный, негаторный иск, иск о защите права собственности.

2.2. Система способов защиты права собственности

В современной России, право владения, пользования и распоряжения закреплено на конституционном уровне (п. 2 ст. 35 Конституции России) [1]. В ст. 218 ГК РФ указываются общие и особенные признаки формирования собственности. К общегражданским способам владения можно отнести первоначальное и производное владение. К способам первоначального владения относится изготовление новой вещи, приобретение доходов, в результате использования имущества. К производному владению относится приобретение имущества на договорной основе, получение имущества в наследство. В ГК РФ определены и другие способы приобретения имущества (ст.ст. 226, 233, 237 ГК РФ) [2].

Традиционное для России деление прав на вещные и обязательственные не является общепринятым в правовых системах других стран. В Германии деление прав на вышеназванные категории поддерживается, но с некоторыми особенностями. В России, по утверждению К.И. Скловского, «соотношение исков позволяет осуществлять притязания, представляющие собой различные средства для достижения цели» [32, с. 110]. В российском гражданском праве вопрос о выборе иска решен в пользу обязательственно-правовых исках, которые основаны на специальных нормах. М.Б. Братусь указывает, что «российское законодательство не дает собственнику достаточной возможности выбора между видами исков» [6, с. 129].

Отличительным признаком права собственности является наличие в нём правомочия, свидетельствующем о большей силе права собственности на вещь. В дореволюционном российском праве при столкновении абсолютного и относительного права предпочтение всегда отдавалось первому. Однако уже современное гражданское право ставит в привилегированное положение именно носителя права, которое было делегировано ему собственником и защищает от неправомерных посягательств. Например, ст. 310 ГК РФ закрепляет принцип недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства. Статья 611 ГК РФ не позволяет собственнику истребовать своё имущество до тех пор, пока не истечет срок действия обязательства от арендатора. Подход российского законодателя может показаться не вполне оправданным, ведь он несколько противоречит сущности вещно-правового иска, который направлен на защиту индивидуально-определенного имущества. Однако выбор способы защиты всегда остается за собственником [9, с. 161].

Виндикационный иск – это истребование имущества из чужого незаконного владения, применяется против нарушений, связанных с лишением собственника права владения. Механизмы защиты права собственности закреплены в главе 20 ГК РФ. В частности, ст. 301 ГК РФ закреплено право на истребование собственником своего имущества от лица, незаконно, без соответствующего правового основания им овладело.

Несмотря на, казалось бы, достаточно понятную и простую дефиницию, на практике при применении данной нормы возникают много спорных и тупиковых вопросов. Истцом данной категории дел может быть только законный владелец, то есть лицо, которое владело имуществом на соответствующем правовом основании. Ответчиком выступает лицо, которое непосредственно завладело имуществом, или приобрело его по соответствующей сделке с третьим лицом. Виндикационный иск по своей природе отвечает требованиям ст. 301 ГК РФ и закрепляет за собственником право истребовать свое имущество из чужого незаконного владения. Такое положение вещей закреплено также Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации по делу от 21.04.2003 № 6-П о проверке конституционности положений п.п. 1 и 2 ст. 167 ГК РФ [39].

Конституционный Суд России указал в данном постановлении на то, что «права лица, считающего себя собственником имущества, не подлежат защите путем удовлетворения иска к добросовестному приобретателю с использованием правового механизма, установленного п.п. 1-2 ст. 167 ГК РФ. Такая защита возможна лишь путем удовлетворения виндикационного иска, если для этого имеются те предусмотренные ст. 302 ГК РФ основания, которые дают право истребовать имущество и у добросовестного приобретателя» [12, с. 300]. Пункт 1 ст. 302 ГК РФ предполагает, что собственник имущества вправе истребовать это имущество у добросовестного приобретателя в том случае, если имущество было похищено, либо изъято из владения собственника иным путем помимо его воли.

Тем не менее, Гражданский кодекс России в ст. 305 дает возможность владеющему не собственнику также защищать свое право на владение имуществом против собственника. Существует срок защиты права по иску лица, право которого нарушено. Такой срок защиты, согласно нормам ст. 195 ГК РФ признается исковой давностью [6, с. 129]. Течение срока исковой давности по иску об истребовании движимого имущества из чужого незаконного владения начинается со дня обнаружения этого имущества (п. 1 ст. 200 ГК РФ). Иск об истребовании имущества по своей природе является вещественно-правовым.

Поэтому, во-первых, объектом может быть только индивидуально-определенное имущество (которое существует в натуре на момент подачи иска) и в исковом заявлении должно быть четко определены все характеристики и индивидуальные признаки имущества [9, с. 200].

Во-вторых, поскольку, как уже отмечалось, иск об истребовании имущества имеет вещественный характер, то в случае предварительного наличия между истцом и «потенциальным» ответчиком обязательственных отношений, в результате которых к последнему перешло право собственности на спорное имущество, то предмет и основания иска не могут определяться, исходя из положений ст. 301 ГК РФ. В частности, если имущество к приобретателю перешло по договору с «законным» владельцем, то необходимо обжаловать сам договор и применять реституции.

В.Е. Карнушин обращает внимание на то, что законодатель закрепил презумпцию правомерности приобретения права собственности, и фактическое владение имуществом считается правомерным, если иное не вытекает из закона или не установлено решением суда [12, с. 48]. В связи с этим, истец должен доказать отсутствие у ответчика правовых оснований владения имуществом. В свою очередь, и сам истец должен подтвердить свое право собственности на спорное имущество – предоставить правоустанавливающие документы или другие доказательства, подтверждающие действительную принадлежность спорного имущества истцу, и доказать факт незаконности выбытия из его собственности спорного имущества [6, с. 131].

В большинстве случаев лишения права собственности является следствием «незаконного» отчуждение имущества по соответствующим договорам третьими лицами. В свою очередь, истец оспаривает именно договор, на основании которого было отчуждено имущество, собственно исковые требования «действительного» владельца не редко ограничиваются лишь просьбой признать недействительным договор. В таких случаях суды отказывают в удовлетворении исковых требований ввиду неверного выбора истцом способа защиты нарушенного права (даже независимо от того, соответствует ли спорный договор закону), учитывая правовые последствия недействительности сделок [9, с. 206].

Такими последствиями, как правило, является двусторонняя реституция – возврат сторон договора в состояние, существовавшее до его заключения. Возможность истребования имущества от добросовестного приобретателя зависит, в частности, как от условий выбытия имущества от законного владельца, так и от условий приобретения имущества таким приобретателем. Если имущество было приобретено безвозмездно у лица, которое не имело права его отчуждать, собственник вправе истребовать его от добросовестного приобретателя во всех случаях. Понятно, что у недобросовестного приобретателя имущество может быть истребовано во всех случаях независимо от условий приобретения имущества таким приобретателем [8, с. 301].

Негаторный иск, который по своей сути применяется для устранения неких преград. В ст. 304 ГК РФ упоминается о негаторном иске, который предполагает устранение препятствий, возникающих при осуществлении собственником своих правомочий, связанных с пользованием и распоряжением, если они не связаны с лишением владения [14, с. 55].

Права и интересы собственника могут быть нарушены не только лишением права владения вещью. Как известно, владельцу, кроме права владения, принадлежит также право пользования и право распоряжения вещью. Эти права владельца тоже могут быть нарушены. Возможны случаи, когда собственник осуществляет свое право владения вещью, но кто-то мешает ему пользоваться или распоряжаться ею. Например, лицо самовольно заняла то или иное нежилое помещение здания. В этом случае владелец продолжает владеть домом, но ему препятствуют самовольно пользоваться занятой частью дома, а это может препятствовать собственнику распоряжаться имуществом по своему усмотрению. Следовательно, собственник может обратиться в суд с иском об устранении нарушений его права. Этот иск называется негаторный [14, с. 56].

Иски о признании имеют немаловажное значение в современном гражданском праве ряда государств. Слово «признание» в широком смысле предполагает осуществление действия, или выражение общественного уважения, положительной оценки. Например, признание обоснованности предъявляемых в суде требований может рассматриваться как доказательство, являясь одновременно весьма существенным действием в рамках заседания. Данным иском истец может добиться подтверждения или установления определенности в правоотношениях, если оспаривается их содержание или существование, объем или количественные показатели. Примерами исков о признании являются:

– иск об установлении отцовства;

– иск о признании брака недействительным;

– иски об установлении авторства на то или иное произведение искусства [15, с. 319].

Установительные иски не предполагают, что ответчика следует принудить к исполнению чего-либо, их цель – предварительное установление или признание правоотношения, за которыми может последовать другой иск, например, о присуждении. Так, после удовлетворения искового требования о признании лица автором некого литературного произведения может последовать иск о взыскании вознаграждения за неправомерное использование произведения и иск о взыскании убытков [9, с. 166].

Иски о признании условно можно разделить на положительные и отрицательные иски. В рамках положительного иска истец требует подтверждения наличия правоотношения, то есть основанием выступает правопроизводящий (правопорождающий) факт. Отрицательный иск сопровождается требованием о признании отсутствия или недействительности правоотношения, где основанием иска выступает правопрекращающее обстоятельство.

Таким образом, выбор иска может зависеть от различных обстоятельств, которые могли повлиять на нарушение вещного права. Такая зависимость проявляется в условиях аспекта права собственности, который был затронут деликатными действиями [16, с. 1]. В России уже сложились определенные системы защиты владения и права собственности. Вещно-правовые иски могут не только защитить от насильственного лишения владения, но и от всяких действий, которые направлены на лишение владения помимо воли владельца.

В заключении первой главы необходимо резюмировать следующее. Право собственности – наиболее содержательное по объему вещное право, как система императивов, прежде всего, гражданского законодательства, регулирующих отношения по владению, пользованию и распоряжению вещью, принадлежащей собственнику на законных основаниях, по личному усмотрению. Значимость права собственности подчеркивается тем, что защита данного вещного права, занимающего достойное место в гражданском праве, осуществляется независимо от формы собственности. Система гражданско-правовой защиты данного права – объем особых правовых средств, способов и методов, которыми собственник (иной титульный владелец) вправе воспользоваться с целью защиты предусмотренной императивно триады правомочий. Среди совокупности способов защиты (обязательственно-правовые, вещно-правовые, ряд других), именно вещно-правовые способы имеют на практике активное применение. К таковым относятся виндикационный и негаторный иски, иск о признании права собственности. В целом, правомочие на защиту данного права можно сформулировать как предоставленную законом возможность применения управомоченному лицу мер правоохранительного свойства для «санации» нарушенного или оспариваемого права собственности.

3. СПЕЦИФИКА ОТДЕЛЬНЫХ СПОСОБОВ ЗАЩИТЫ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ

3.1. Виндикационный и негаторный иски как базовые способы защиты права собственности

Право собственности, подлежащее защите различными отраслями права (административным, уголовным, семейным), защищаются, однако, преимущественно цивилистическими императивами: а именно: вещно-правыми способами гражданско-правовой защиты, к которым относится виндикационный иск, обладающий значительными особенностями.

Общепризнанно: виндикационный иск «rei vindicatio» - одна из древнейших юридических конструкций, название которой происходит от латинского термина «vim dicere» - «объявляю о применении силы», т.е. истребую вещь принудительно [9, с. 140]. Данный иск был достаточно распространен в Древнем Риме, как основное требование с целью защиты права собственности. Иск «rei vindicatio» подлежал применению при факте незаконного выбытия вещи из владения собственника фактически и заключался в принудительном изъятии блага из незаконного владения (как недобросовестного, так и добросовестного) [18, с. 80].

В редких ситуациях в качестве ответчика могло выступить лицо, которое, не обладая вещью в настоящий момент, ввиду предстоящего виндикационного иска, произвело отчуждение материального блага, как «fictus possessor», т. е. мнимый владелец.

В римском праве «границы» виндикационного иска отсутствовали: как отмечено выше, собственник имел реальное правомочие виндицировать материальный объект в силу важнейшего юридического принципа - «где я нахожу мою вещь, там я ее и виндицирую» [15, с. 319].

Российское гражданское право под виндикационным иском (ст.301 ГК РФ) понимает требование собственника (иного титульного владельца), у которого имущественное благо выбыло из владения, к фактическому владельцу о возврате вещи [15, с. 320]. Основаниями подобного гражданско-правового требования, не именуемого, однако, в указанном источнике, как виндикационный иск, выступают особые обстоятельства. К таковым относится факт исключения вещи из владения собственника, факт нахождения блага у ответчика, отсутствие юридических связей субъектов обязательственного свойства. Истец, выступая с требованиями, призван не только сформировать доказательственную базу о том, что не обладает фактической возможностью владения вещью, но и подтвердить, что вещь принадлежит истцу на праве собственности. Важным обстоятельством для предъявления виндикационного требования выступает также факт наличия вещи в натуре [13, с. 130].

В связи с этим, когда благо погибает либо выбывает из владения собственника, либо данное лицо утрачивает на нее право, например, в связи с конфискацией, либо корректируются свойства вещи (происходит существенное изменение), виндикация невозможна. Необходимо особо отметить: важная роль в вопросе определения результата рассмотрения виндикационного иска отводится такому обстоятельству как добросовестность и недобросовестность приобретателя. Как отмечено в первой главе, добросовестным признается фактический обладатель, которой действительно не владел информацией о приобретении вещи от неуправомоченного отчуждателя [7, с. 110].

С целью удовлетворения требования о виндикации, в силу ст.302 ГК РФ, помимо признака добросовестности, необходим факт переноса права собственности, т. е. непосредственно - передача вещи, а также присутствие факта безвозмездности соглашения. Соответственно – в качестве недобросовестного выступает владелец, обладающий информацией об обстоятельствах отсутствия правомочий по отчуждению имущества.

К основаниям предъявления и удовлетворения виндикационного иска, следовательно, относится конгломерат факторов, при наличии которых у истца могут возникнуть основания к формированию виндикационных притязаний.

Автор разделяет мнение Д. В. Лоренц о том, что виндикационное притязание (право требования) представляет собой деятельную легитимацию носителя правомочия владения на возвращение объекта права собственности в виде индивидуально-определенной вещи, имеющей место в натуре, выбывшей из владения собственника и расположенной в чужом обладании лица, реализующего фактическое господство над материальным благом, помимо желания правообладателя [18, с. 46].

При этом, как подчеркивает М. А. Осташевский, подобное правомочие не должно быть признано в качестве абсолютного права, как направленного против неопределенной совокупности субъектов. Помимо изложенного, виндикационное требование может образоваться исключительно в момент нарушения права, а истцу противостоит конкретное лицо - незаконный владелец. Собственник, не имеющий право фактического обладания вещью, одновременно утрачивает возможность реализации «триады» правомочий собственника (владение, пользование и распоряжение).

При этом если объект представляет собой не индивидуально-определенную вещь, а вещь с родовыми признаками, удовлетворение притязаний является невозможным [25, с. 30].

Верховный Суд РФ в совместном Постановлении с Высшим Арбитражным Судом РФ указал важное положение. Виндикационный иск не может быть удовлетворен в случае, если ко времени процесса цена спорного объекта будет возвращена должнику стороной первой сделки в полном объеме. В других ситуациях допустимым является формирование одновременно двух судебных постановлений: о применении правовых последствий недействительности соглашения взысканием цены объекта с первого покупателя и о виндикации того же блага у конечного приобретателя [29, с. 21].

Юридические механизмы, которые ограничивают правомочие должника в отношении восстановления факта владения благом и одновременно – в приобретении денежного эквивалента, подлежат применению на стадии исполнения постановления суда апелляционной инстанции. Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ (2017 г.) по исследуемому вопросу констатирует, что цепочкой последовательных сделок купли-продажи с разным субъектным составом может прикрываться сделка, направленная на непосредственное отчуждение имущества первым продавцом последнему покупателю. В связи с этим, права первоначального продавца на требование в отношении изъятия блага из владения последнего покупателя подлежат защите с применением правового механизма, установленного ст. 167 ГК РФ (реституция), а не в силу ст. 301, 302 ГК РФ (виндикация). Указанной позиции должны придерживаться все российские суды, рассматривающие подобного рода требования [40]. Вышеизложенным подчеркиваются основные положения о виндикации, принимаемые во внимание независимо от формы и вида собственности.

Предназначение виндикационного иска – не только защита права собственности, но и истребование блага из чужого владения, признанного незаконным. Подобное овладение вещью противопоставляется владению, осуществляемому в соответствии с законом, включая владение собственником (сособственниками) вещью на праве общей собственности [37, с. 74]. В современной России негаторный иск получил развитие и закреплен в ст.304 ГК РФ. В силу данного положения закона, собственник вправе сформировать требования по ликвидации всяких нарушений права собственности в ситуации, когда подобные нарушения как объединены, так и не объединены с лишением владения. Данный иск подлежит предъявлению в ситуации, когда между собственником и третьим лицом отсутствуют обязательственные или иные относительные правоотношения в отношении спорного объекта, и когда правонарушение не способствовало прекращению права собственности [36, с. 50]. В последнем случае негаторные требования могут быть сформированы одновременно с виндикационными. На практике, однако, подобные практические ситуации встречаются достаточно редко.

Нарушения, в связи с которыми представляется возможным формирование негаторных требований, достаточно разнообразны. К таковым относится строительство высоких заборов, которые способствуют образованию излишней затемненности на соседний участок; невозможность проезда в связи с продолжительными ремонтными работами; строительство объектов, эксплуатация которых способствует повреждению чужого имущества (несанкционированное строительство в квартире плавательного бассейна) и т. п.

Данный иск является традиционным средством для защиты сервитутов, что, безусловно, в настоящее время достаточно актуально. Распространенным видом негаторного иска является притязание собственника об освобождении материальных благ от ареста. В европейских странах подобные требования имеют активное распространение: иски предъявляются против авиационных, строительных организаций, и удовлетворяются в форме обязывания возвести антишумовые конструкции, осуществить выплаты истцу за причиненные неудобства [11, с. 383].

В названных и аналогичных случаях собственник вправе требо­вать по суду ликвидации образованных ответчиком препятствий, не позволяющих истцу осуществлять нормальное пользование принадлежащим благом. Важная особенность негаторной защиты, предоставленной собственнику, состоит в том, что на подобные притязания исковая давность не имеет распространение (ст. 208 ГК РФ). С целью удовлетворения соответствующих требований не имеет значения, когда возникло подобное нарушение [17, с. 97].

Представляется важным, однако, доказать, что преграды в реализации полномочий собственника (пользования) должны быть сохранены на момент предъявления иска. Данный факт обусловлен тем, что подобное нарушение: во-первых, носит длящийся характер (иск может быть предъявлен в любой период времени, пока происходят действия, создающие преграду в осуществлении владения). Во-вторых, подобное нарушение не является интенсивным, как при незаконном завладении чужим объектом, в связи с чем, отсутствие реакции собственника, иного владельца на факт нарушения не может быть отождествлен с ненадлежащей заботливостью [18, с. 102].

Представляется важным учитывать: негаторный иск не относится к категории гражданских требований, регламентированных в ст. 23 ГПК РФ [4], которые могут быть рассмотрены мировым судьей. В связи с тем, что притязания, сформированные в рамках негаторного иска, не соответствуют ни одной из категории дел, подсудных мировому судье, данный иск должен быть рассмотрен в районном суде. В силу ст. 33 ГПК РФ, в подобной ситуации суд призван осуществить передачу дела на рассмотрение иного судебного органа, если при рассмотрении дела выявилось, что оно принято к производству с нарушением правил подсудности. К подобным резолюциям приходят российские суды, рассматривающие негаторые требования [44].

Проведенный анализ положений законодательства позволяет автору констатировать о необходимости корректирования действующих норм. Представляется, что положение о негаторном иске (ст.304 ГК РФ) подлежит формированию в следующей (новой) редакции: «Собственник может требовать устранения всяких нарушений его права собственности, хотя бы данные нарушения не были соединены с лишением владения, путем предъявления негаторго иска, если неправомерные действия третьих лиц создают препятствия для реализации полномочий собственника, действующие на момент предъявления иска» [7, с. 79].

В результате автор констатирует: основным критерием дифференциации негаторного и виндикационного исков следует признать предмет защиты правомочий собственника. Виндикационный иск имеет направленность на защиту права собственника на владение вещью и осуществляется путем истребования ее из чужого незаконного владения. Подобного рода иски именуют также исками невладеющего собственника к владеющему несобственнику. Негаторный иск призван осуществить правовую защиту данного вещного права от других незаконных действий, которые, по общему правилу, не имеют отношение с нарушением владения. В связи с этим, цель негаторного иска – ликвидация возникших препятствий владеющему собственнику в пользовании материальным благом.

3.2. Правовые особенности самозащиты права собственности

Самозащита гражданских прав, представленная в конгломерате способов защиты в сфере цивилистики (ст.12 ГК РФ), имеет длительную историю развития. Анализ действующих и утративших силу положений о данном способе защиты позволяет отметить, что в качестве его прообраза в догосударственную эпоху следует признать самоуправство и самооборону. В процессе генезиса данных отношений самоуправство стало классифицироваться на действия наказуемые и разрешенные (самопомощь).

Самопомощь представляла собой особую меру, имеющую целью самостоятельную санацию нарушенного права, что выражалось, в частности, в уничтожении чужой вещи, в ее захвате [11, с. 383]. Подобные меры были признаны допустимыми постольку, поскольку без их применения защита права собственности могла бы оказаться невозможной (затрудненной). Исследование исторических источников позволяет также констатировать: самозащита на протяжении длительного исторического периода времени представляла собой правовую конструкцию, соединяющую в себе и самооборону, и самопомощь (во внедоговорных отношениях), и меры оперативного воздействия (в договорных правоотношениях) [34, с. 99].

В современной России востребованность самозащиты права собственности объясняется оперативностью и доступностью данного правового механизма, а также – в ряде случаев - недостаточно эффективным функционированием государственной защиты. В результате самозащита представляет собой важный элемент правового охранительного механизма института права собственности, имеющего как гражданско-правовой, так и важнейший конституционно-правовой аспект. Конституция РФ, регламентировав особое значение прав, свобод индивида, гарантирует правомочие на защиту (ч.2 ст.45) [1] любыми способами, которые не находятся под запретом законодателя.

По мнению М. М. Лебетко, О. В. Ципилева «основанием для реализации самозащиты в современной России в сфере цивилистики может выступить, в частности, нарушение права собственности, которое подлежит подобной защите при условии, что действия по самозащите не выходят за рамки действующих допустимостей» [17, с. 111].

Действительно, в силу закона, самозащита права собственности может иметь место при обязательном соблюдении совокупности условий законности ее реализации, к которым, как отмечено в ст.14 ГК РФ относится следующее. Способы самозащиты права собственности должны быть соизмеримы нарушению права и не выходить за «границы» действий, требуемых для его пресечения. Использование одновременно всех условий данного способа защиты имеет особое значение, ибо отсутствие хотя бы одного из них свидетельствует о неправомерности подобных мер [15, с. 55].

В науке гражданского права вопрос о самозащите права собственности представляет значительный интерес. Так, Н. И. Клейн выделяет три условия законности самозащиты права собственности – наличие факта нарушения данного вещного права; необходимость его купирования; пропорциональность инициированных мер самозащиты содержанию и характеру нарушений права собственности [14, с. 50].

По мнению автора, самозащита права собственности может быть осуществлена также в случае, когда факт нарушения данного права еще не произошел, однако может быть осуществлен в будущем. В связи с этим, утверждать о таком обязательном условии реализации права на самозащиту права собственности, как наличие совершенного факта нарушения, нецелесообразно. Представляется, что с учетом особой значимости условий самозащиты права собственности, данные необходимые обстоятельства должны быть конкретизированы в гл. 20 ГК РФ в отдельной норме в редакции: «Лицо вправе самостоятельно защищать право собственности при наличии факта нарушения и в случае возможного нарушения в будущем. Способы самозащиты права собственности должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для их реализации. Вред, который причинен в результате самозащиты права собственности, должен соответствовать реальному либо возможному вреду» [21, с. 30].

В России право удержания – относительно новая юридическая конструкция, впервые получившая расширенную регламентацию в системе способов обеспечения исполнения обязательств действующего источника гражданско-правовых норм (ст.359-360 ГК РФ). В силу положений ст.359 ГК РФ, кредитор, обладающий благом (в силу обязательства), которое должно быть возвращено должнику, при наличии факта неисполнения обязательства в отношении оплаты либо возмещения издержек (в ряде иных случаев) обладает правомочием удерживать вещь до момента его исполнения.

Однако необходимо отметить: включение удержания в конгломерат обеспечительных мер, и одновременное применение данной конструкции с целью самозащиты права собственности, в определенной степени нивелирует ряд действующих цивилистических положений. По справедливому утверждению О.Г. Лазаренковой, «в гражданском законе следует четко конкретизировать, что удержание представляет собой специфичную разновидность самозащиты права собственности» [16, с. 2].

Действительно, анализ положений закона (транспортные перевозки, подрядные отношения (ст.712 ГК РФ), пр.) и практика их применения позволяет признать, что удержание можно признать, как особую разновидность самозащиты права собственности. Данной позиции придерживаются многие ученые, которые одновременно настаивают на необходимости указания на соотношение данных правовых конструкций в законе [7, с. 89].

Особое значение имеет тот факт, что, в силу закона, умышленный акт нападавшего выступает основанием для освобождения от юридической ответственности причинителя вреда. В иных ситуациях объем возмещения устанавливается судом, который руководствуется законом, совокупностью обстоятельств дела, включая имущественное положение лица, причинившего вред. Данная позиция выражена Верховным Судом в п. 12 актуального и в 2018 г. Постановления Пленума от 26 января 2010 г. № 1 [41]. Необходимо учитывать также позицию, выраженную Арбитражным судом Московского округа 10 ноября 2017 г. № КГ-А47/2479-17 по делу № А41-К1-46941/17 [42].

Суд справедливо подчеркнул: не являются фактом превышения необходимой обороны действия обороняющегося, если в связи с неожиданностью нарушения лицо не было в состоянии объективно оценить объем, характер возникшей угрозы в результате поведения посягающего лица.

Исследование позволяет выделить основные признаки необходимой обороны при реализации самозащиты права собственности. Во-первых, подобные действия – необходимые меры, заключающиеся в причинении вреда жизни, здоровью или материальным благам лица, которое осуществляет посягательство на имущество обороняющегося и на него самого. Во-вторых, необходимая оборона должна быть осуществлена своевременно. В-третьих, подобные действия реализуются исключительно в целях самозащиты гражданских прав (права собственности).

Следовательно, самозащита права собственности, формы защиты данного вещного права допускаются в ситуациях, когда лицо, с целью защиты данного права, реализует правомочие по определенному правомерному воздействию на нарушителя, не пользуясь содействию со стороны государства, его органов [38, с. 82]. В рамках самозащиты права собственности обладатель права (нарушенного, оспариваемого) вправе воспользоваться способами самозащиты, которые должны обладать признаком соразмерности нарушения и не выходить за пределы, установленные законом (с целью пресечения).

Представляется, что необходимо в Гражданском кодексе РФ предусмотреть перечень способов самозащиты права собственности, предусмотрев в новой статье гл.20 ГК РФ, редакция которой предложена выше, пункт второй в редакции: «Самозащита права собственность может быть осуществлена путем удержания вещи, применением необходимой обороны, крайней необходимости, иными способами с учетом условий самозащиты (п.1)».

В заключении второй главы курсовой работы необходимо отметить: исследуемые в рамках данного раздела виндикационный, негаторный иски и самозащита права собственности являются эффективными способами защиты данного важного и всеобъемлющего по содержанию вещного права. Виндикационный и негаторный иски, выступая в качестве вещно-правовых способов защиты, имеют ряд отличий, но одновременно призваны отстаивать интересы собственника, подчеркивая ценность отношений собственности в современной России на уровне конституционных и гражданско-правовых императивов. На стороне защиты данного субъективного права законодателем «представлена» также самозащита, выступающая как особая индивидуальная сфера деятельности, для которой характерна самостоятельная защита без обращения к компетентному органу. Для самозащиты, допускаемой при соблюдении особых условий, характерна тенденция на обеспечение «священности» права собственности, на купирование нарушения, на санацию юридических последствий.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Исследование продемонстрировало актуальность избранной темы исследования. Автор приходит к выводу: защита права собственности в рамках общей гражданско-правовой защиты на данном этапе связана с применением установленных законом способов защиты гражданских прав (ст.12 ГК РФ). Защита права собственности предусмотрена также на уровне конституционных положений, иных важнейших в России источников. Данные положения закона подчеркивают смысл права собственности как особого института гражданского права, который состоит в предоставлении собственнику возможности защиты данного права, включая требование о возврате вещи. Под гражданско-правовой защитой права собственности понимается совокупность императивно предусмотренных средств, применяемых в связи с нарушениями данного вещного права, и направленных на восстановление, защиту имущественных интересов, прежде всего, собственника. Указанные средства разнородны по своей сущности и подразделяются на несколько относительно самостоятельных групп.

В результате исследования автор приходит к выводу: вещно-правовые средства защиты права собственности, к которым принадлежит и виндикационный иск, являются наиболее распространенными на современном этапе. Данные средства защиты характеризуются тем, что они направлены непосредственно на защиту права собственности, как абсолютного субъективного права, не связаны с конкретными обязательствами и имеют целью либо восстановить владение, пользование и распоряжение собственника вещью, либо устранить препятствия в осуществлении правомочий. К вещно-правовым способам защиты права собственности относятся иск об истребовании имущества из чужого незаконного владения, иск об устранении нарушений, не соединенных с лишением владения, и иск о признании права собственности. В точном смысле слова, право собственности как конкретное субъективное право защищается с помощью исков названной группы.

Не менее значимым способом защиты права собственности может быть признана самозащита права собственности. Самозащита в контексте ее легальной дефиниции будет иметь место при соблюдении условий ее реализации: наличие нарушения права или возможности (опасности) его нарушения; наличие необходимости пресечения (предупреждения) нарушения; необходимость применения мер, соответствующих характеру и содержанию правонарушения с учетом условий правомерности.

К числу способов самозащиты права собственности необходимо отнести: действия, осуществляемые в состоянии необходимой обороны (ст. 1066 ГК РФ) и крайней необходимости (ст. 1067 ГК РФ); меры, предпринимаемые в рамках правоотношений по морской перевозке (задержание судна, привлечение его для государственных нужд); право удержания (ст.359 ГК РФ).

Условия правомерности реализации права на самозащиту: лицо вправе самостоятельно защищать только свое действительное право; вред, причиненный реализацией права на самозащиту, не должен явно не соответствовать реальному или возможному вреду, причиненному нарушением; способы самозащиты не должны выходить за пределы действий, необходимых для их реализации.

Автор, подчеркивая значимость действующих норм о защите права собственности, в процессе исследования выявил пробелы в законодательстве и предлагает следующие пути его совершенствования.

1. Предлагается законодательная регламентация иска о признании права собственности в главе 20 ГК РФ в отдельной новой статье «Признание права собственности» в следующей редакции: «Иск о признании права собственности может быть заявлен владеющим и не владеющим собственником индивидуально-определенной вещи, права которого оспариваются, отрицаются или не признаются третьим лицом, не находящимся с собственником в обязательственных, иных относительных отношениях по поводу спорной вещи. Правом на иск, помимо собственника вещи, обладает также субъект ограниченного вещного права (субъект права хозяйственного ведения, права оперативного управления)».

2. Предлагаются новеллы в отношении защиты права собственности в случае реквизиции имущества. Представляется, во-первых, порядок и условия изъятия имущества путем реквизиции должны определяться исключительно специальным законом, в котором отдельная глава должна быть посвящена защите права собственности. Во-вторых, в связи с тем, что гражданско-правовые нормы, допускающие реквизицию без соответствующего судебного акта, противоречат конституционным положениям: «Никто не может быть лишен своей собственности иначе как по решению суда» (п. 3 ст. 35 Конституции РФ), следует признать: редакция ст.242 ГК РФ противоречит п.3 ст.35 Конституции РФ, что является недопустимым. Предлагается внести изменения в ст.242 ГК РФ, предусмотрев новый пункт 4 «Реквизиция может осуществляться исключительно по решению суда».

3. С учетом значимости самозащиты права собственности необходимо в Гражданском кодексе РФ предусмотреть статью «Самозащита права собственности», сформулировав в гл. 20 ГК РФ в следующей редакции: «Лицо вправе самостоятельно защищать право собственности при наличии факта нарушения и в случае возможного нарушения в будущем. Способы самозащиты права собственности должны быть соразмерны нарушению и не выходить за пределы действий, необходимых для их реализации. Вред, который причинен в результате самозащиты права собственности, должен соответствовать реальному либо возможному вреду».

4. Ст.301 ГК РФ следует сформулировать в следующей новой редакции: «Собственник (иной титульный владелец) вправе истребовать свое имущество из чужого незаконного владения путем предъявления виндикационного иска, предметом которого является индивидуально-определенная вещь, находящаяся во владении другого лица».

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативно-правовые акты

Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 г. (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ, от 21.07.2014 № 11-ФКЗ) // Российская газета. – 1993. - 25 декабря.

Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая от 30 ноября 1994 г. № 51-ФЗ (ред. от 1.01.2019) // Собрание законодательства Российской Федерации. - 1994. - № 32. - Ст.3301.

Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ (ред. от 1.01.2019) // Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. - № 5. - Ст.410.

Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (ред. от 01.01.2019) //Российская газета. - 2002.- № 220.

Научная, учебная и специальная литература

Барон, Ю. Система римского гражданского права. Кн. 5 / Пер. Петражицкого П. Изд. 3-е. / Ю. Барон. – СПб.: Склад издания в книжном магазине Н.К. Мартынов, 1909. – 240 с.

Братусь, М.Б. О соотношении (конкуренции) вещно-правовых способов защиты права собственности / М.Б. Братусь // Журнал российского права. – 2005. – № 6 (102). – С. 129-136.

Вологдин А.А. Римское право: учебник и практикум. – М.: Юстиция, 2015. – 411 с.

1. Гонгало, В.М. Гражданское право. – В 2 Т. Т.1 – М: Статут, 2017. – 632 с.

Грибанов, В.П. Пределы осуществления и защиты гражданских прав (по изд. 1902 г.). – М., 2017. – 458 с.

Живихина И. Б. Иск о признании права в системе способов защиты права собственности // Сборник Саратовского университета «Достижения Гражданского кодекса РФ». – 2016. – № 1. – С.25-32.

Камышанский, В.П. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. – М.: Кодекс, 2017. – 728 с.

Карнушин, В.Е. Беститульное владение и его защита / В.Е. Карнушин. – М.: Статут, 2015. – 480 с.

Карпович, В.Д. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой. – М., 2015. – 650 с.

Клейн, Н.И. Правомерность самозащиты // Гражданское право. – 2015. – № 5. – С.53-59.

Копыленко, О.П. Гражданское право. – М., 2017. – 632 с.

Лазаренкова, О.Г. Право удержания и самозащита гражданских прав (интернет-статья) // Справочно-правовая система «Консультант Плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – (дата обращения 5.01.2019).

1. Лебетко, М.М., Ципилева, О.В Самозащита как особая форма защиты гражданских прав // Вестник филиала Российского государственного социального университета в г. Красноярске. — Красноярск: Изд-во РГСУ, 2017. – 487 с.

Лоренц, Д.В. Виндикация: юридическая природа и проблемы реализации. - Краснодар, 2017. – 187 с.

Матузов, Н.И., Малько, А.В. Теория государства и права. – М.: Юристъ, 2013. – 630 с.

Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.). (по изд. 1902 г.). – М.: Статут, 2000. – 655 с.

Муромцев, С.А. Избранные труды по римскому и гражданскому праву. – М.: Центр ЮрИнфор, 2006. – 630 с.

Наумов, А.В. Необходимая оборона: понятие и правовая природа // Молодой ученый. – 2016. – № 12. – С.7-15.

Новицкий, И.Б. Римское право: учебник для академического бакалавриата. – М.: Юрайт, 2015. – 500 с.

Новицкий, И.Б. Римское частное право. – М.: Юристъ, 2015. – 480 с.

Осташевский, М.А. Защита прав добросовестного приобретателя: Дис. ... канд. юрид. наук. – Краснодар, 2016. – 156 с.

Пономаренко, Е.В. Современная наука теории права: цель, принципы, задачи и функции // Современное право. – 2015. – № 9. – С. 12-14.

Прудников, М.Н. Римское право: учебник для бакалавров. 3-е изд., перераб. и доп. – М.: Изд-во Юрайт, 2014. – 316 с.

Рогова, Ю.В. Договор как средство обеспечения стабильности гражданского оборота. – М.: Статут, 2015. – 301 с.

Роговская, С.С. Новая адвокатская газета. – 2017. – № 11. – С. 20-27.

Рудов, М.В. Проблемы нормативной коннотации гражданско-правового понятия «добросовестность» // Имущественные отношения в РФ. – 2015. – № 9. – С. 31-33.

Сергеев, А.П. Гражданское право. В 4 Т. Т.2. – М.: Вэлби, 2016. – 477 с.

Скловский, К.И. Применение законодательства о собственности – трудные вопросы / К.И. Скловский. – М.: Статут, 2015. – 690 с.

Суханов, Е.А. Российское гражданское право. В 2 Т. Т. 1. – М.: Вэлби, 2016. – 575 с.

Титов, Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. – М: Проспект, 2015. – 627 с.

Франчози, Дж. Институционный курс римского права / пер. с итальянского; отв. Ред. Л.Л. Кофанов. – М.: Статут, 2004. – 300 с.

Шершеневич, Г.Ф. Учебник русского гражданского права (по изданию 1907 г.). – М.: СПАРК, 1995. – 660 с.

Шпенглер, О. Закат Европы (по изд. 1998 г.). – В 2 Т. Т. 2. – М., 2016. – 457 с.

Яковлев, В.Ф. Россия: экономика, гражданское право (вопросы теории и практики). – М., 2015. – 408 с.

Материалы судебной практики

1. Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2003 г. № 6-П «По делу о проверке конституционного положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О. М. Мариничевой, А. В. Немировской, З. А. Скляновой, Р. М. Скляновой и В. М. Ширяева» // Российская газета. – 2003. -№ 81(дата обращения 5.01.2019).

Определение Судебной Коллегии по экономическим спорам Верховного Суда РФ от 31 июля 2017 г. № 305-КГ17-2243 (документ опубликован не был) // Справочно-правовая система «Консультант Плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – (дата обращения 5.01.2019).

Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 10 и Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации № 22 от 29 апреля 2010 г. «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав» // Российская газета. – 2010. - (дата обращения 5.01.2019)

Обобщение судебной практики по рассмотрению споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав (утв. на заседании Президиума Пятого арбитражного апелляционного суда РФ 14 октября 2015 г.) // Справочно-правовая система «Консультант Плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – (дата обращения 5.01.2019).

Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 30 апреля 2016 г. № А14-175/2016 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – (дата обращения 5.01.2019).

Определение Судебного участка № 7 в г. Смоленске (Смоленская область) от 7 февраля 2017 г. по делу № 2-69/2017 по делу № 2-69/17-7 // Справочно-правовая система «Консультант Плюс» [Электронный ресурс] / Компания «Консультант Плюс». – (дата обращения 5.01.2019).