Злоупотребление должностными полномочиями

Содержание:

ВВЕДЕНИЕ

Во все времена любое государство, независимо от формы правления и устройства, предъявляло, предъявляет и будет предъявлять к должностным лицам особые требования исполнения своих служебных обязанностей. В соответствии с Кодексом поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка.

УК РФ рассматривает должностные преступления в качестве особого вида преступных посягательств как с точки зрения объекта, так и субъекта.

Злоупотребление полномочиями (глава 23 УК РФ) – использование лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации, своих полномочий вопреки законным интересам этой организации и в целях извлечения выгод и преимуществ для себя или других лиц либо нанесения вреда другим лицам, если это деяние повлекло причинение существенного вреда правам и законным интересам граждан или организаций либо охраняемым законом интересам общества или государства.

Должностные преступления, а по новому Уголовному кодексу преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления (глава 30 УК РФ), - деяния, посягающие на нормальную, регламентированную законом деятельность государственного аппарата, совершаемые должностными лицами с использованием служебного положения. Это деяния лиц, которые вследствие предоставленных им государством полномочий в области управления находятся в особом положении по отношению как к государству, так и к гражданам.

Актуальность темы обусловлена тем, что принципиальные изменения в экономической, социальной и политической жизни, происшедшие в России в последние десятилетия, отказ от тоталитаризма, развитие многоукладной экономики — все это оказало влияние на определение этих преступлений в УК РФ.

Объект исследования – уголовное право РФ. Предмет исследования – законодательство в области злоупотребление должностными полномочиями.

Целью работы является изучение преступлений, связанных со злоупотребление должностными полномочиями. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи: рассмотреть понятия и признаки должностного лица, изучить классификацию преступлений по Уголовному Кодексу России, совершаемые должностными лицами.

1. Понятие должностного лица

1.1 Должностное лицо: понятие, признаки

Должностное лицо — лицо, осуществляющее по назначению или по результатам выборов функции представителя власти или временно или постоянно занимающее в госучреждениях, партиях, общественных учреждениях, организациях должности, связанные с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, либо выполняющий их по специальному полномочию.

Понятие должностного лица дается в примечании 1 к ст. 285 УК. Должностными лицами являются: а) государственные служащие, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти, и б) государственные служащие, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции в государственном органе, органе местного самоуправления, в государственном или муниципальном учреждении либо в Вооруженных Силах РФ, других войсках и воинских формированиях РФ^[1].

В современных исследованиях круг тех, кого следует считать должностными лицами и число признаков, их характеризующих, значительно расширились. Так, Ю.Н. Старилов называет восемь признаков должностного лица. По его мнению, должностное лицо - это гражданин Российской Федерации, который занимает должность в государственных органах и/или органах местного самоуправления, в государственных и муниципальных учреждениях и т.д.; реализует властные полномочия; представляет государство и муниципальные образования; имеет, как и все государственные и муниципальные служащие, права, обязанности, ограничения и запреты по службе; может применять меры принуждения; реализует полномочия по наложению дисциплинарных взысканий; может издавать административные акты; осуществляет контрольно-надзорные полномочия; может быть субъектом повышенной юридической ответственности^[2].

При анализе перечисленных признаков напрашивается вывод о том, что многие из них присущи всем категориям государственных служащих, они слабо связаны между собой и неясно, обладает должностное лицо всей совокупностью этих признаков или их частью. Очевидно также, что множественность признаков существенно расширяет границы понятия “должностное лицо”.

В связи с этим уместно обратиться к трактовке понятия должностного лица в законодательстве. Понятие “должностное лицо” весьма часто встречается в различных законодательных и иных нормативных правовых актах Российской Федерации: в Конституции, в Кодексе законов о труде, Таможенном кодексе, Уголовном кодексе и др. Однако бесспорного и общепризнанного определения как этого понятия, так и существенных признаков должностного лица в законодательных актах не приводится.

В УК РФ в примечании к ст. 285 “Злоупотребление должностными полномочиями” понятие “должностное лицо” трактуется следующим образом: “Должностными лицами... признаются лица, постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющие функции представителя власти либо выполняющие организационно-распорядительные, административно-хозяйственные функции в государственных органах, органах местного самоуправления, государственных и муниципальных учреждениях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях Российской Федерации”.

В приведенном определении можно выделить три основные группы признаков должностного лица: 1) признаки, характеризующие временные рамки правомочности осуществления определенной деятельности; 2) признаки, указывающие на характер выполняемых функций; 3) признаки, раскрывающие место осуществления указанных функций.

Некоторые авторы, обращая внимание на необходимость полного и объемного толкования используемых в уголовном законодательстве терминов, отмечают, что данное определение трудно признать удачным, ибо такие признаки должностного лица, как “представитель власти”, “административно-хозяйственные обязанности”, “организационно-распорядительная деятельность”, посредством которых раскрывается исследуемое понятие, сами требуют толкования. При определении должностного лица, по мнению Ю.Н. Старилова, целесообразнее было бы использовать такие научные категории, как функции, права, обязанности, полномочия, компетенция, ограничения, запреты, ответственность. Функции должностных лиц определяют то, чем занимаются эти служащие. Полномочия устанавливают объем реализации определенных функций, а также то, какими методами гарантируется выполнение функций должностного лица. Компетенция - это пределы ведения должностных лиц в конкретном государственном органе, то есть, как правило, характеристика не самого должностного лица, а должности, которую он занимает.^[3]

К представителям власти относятся работники государственных органов, наделенные правом в пределах своей компетенции предъявлять требования, а также принимать решения, обязательные для исполнения гражданами или предприятиями, учреждениями, организациями независимо от их ведомственной принадлежности и подчиненности (депутаты, руководящие работники местной администрации, судьи, прокуроры, следователи, сотрудники милиции, государственные инспекторы и контролеры и др.).

Организационно-распорядительные обязанности связаны с функциями по осуществлению руководства трудовым коллективом, участком работы, производственной деятельностью отдельных работников (подбор и расстановка кадров, планирование работы, организация труда подчиненных, поддержание трудовой дисциплины и т.п.). Такие функции, в частности, осуществляют руководители министерств, государственных комитетов, ведомств, их структурных подразделений и т.д.

Под административно-хозяйственными обязанностями понимаются полномочия по управлению или распоряжению государственным, кооперативным или общественным имуществом: установление порядка его хранения, переработки, реализации, обеспечения контроля за этими операциями и т.д. Такими полномочиями в том или ином виде и объеме могут обладать начальники хозяйственных, тыловых, финансовых и других подобных подразделений и их заместители, ведомственные ревизоры и контролеры и т.д.

1.2. Должностное лицо как субъект преступления

К проблеме определения субъектов преступлений против интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления и преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях на страницах “Российской юстиции” обращались многие авторитетные авторы. Однако считать ее разрешенной преждевременно.

Существенным содержательным отличием понятия должностного лица в действующем УК (примечание 1 к ст. 285) от определения должностного лица, дававшегося в примечании к ст. 170 старого УК, является то, что из категории должностных лиц выпадают лица, выполняющие определенные функции в государственных предприятиях. Это прежде всего начальники производств, главные инженеры, генеральные директора государственных и муниципальных унитарных предприятий. Таковые согласно закону теперь являются управленцами коммерческих и иных организаций и в случае совершения ими злоупотреблений должны привлекаться к уголовной ответственности по статьям главы 23 УК.

В этой связи вызывает удивление положение, содержащееся в п.10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 5 ноября 1998 г. “О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения”, где внимание судов обращено на то, что в случаях, когда виновным в совершении экологического преступления признается должностное лицо государственного предприятия… оно должно нести ответственность по соответствующей статье за совершение экологического преступления, а при наличии в действиях признаков злоупотребления должностными полномочиями несет также ответственность соответственно по ст. 285 УК РФ.

Кроме того, необходимо отметить, что п.6 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 года “О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе” расширяется перечень лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях за счет отнесения к ним также поверенных, представляющих в соответствии с договором интересы государства в органах управления акционерных обществ (хозяйственных товариществ), часть акций (доли, вклады) которых закреплена в федеральной собственности.

Факт, что значительное число практических работников подвергают критике современное законодательное определение должностного лица и предлагают вернуться к тому, чтобы к должностным относить и лиц, занимающих определенные должности на государственных и муниципальных предприятиях. Данное предложение представляется неприемлемым в связи с тем, что положения УК РФ напрямую коррелируют с нормами Гражданского кодекса и, в частности, со ст. 50.

В российской следственной и судебной практике возникает еще немало трудностей при решении вопросов о признании отдельных категорий работников должностными лицами и имеются тенденции как к расширению, так и к сужению круга лиц, признаваемых субъектами должностных преступлений.

В связи с подготовкой ратификации Россией Европейской конвенции об уголовной ответственности за коррупцию был разработан законопроект “О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации”, в том числе в примечания к ст. ст. 201, 204,285. Предлагаемое им понятие должностного лица (новая редакция примечания к ст. 285 УК) имеет принципиально иное звучание, нежели сейчас, поскольку признает в качестве такового, помимо представителей власти, “лиц, замещающих государственные должности в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации, в иных государственных органах, образуемых в соответствии с законодательством Российской Федерации, замещающих муниципальные должности, предусмотренные уставом муниципального образования, а также лиц, представляющих интересы Российской Федерации, субъекта Российской Федерации или муниципального образования в какой бы то ни было российской или международной организации”^[4].

В качестве таковых также признаются должностные лица иностранных государств, которые занимают назначаемые или выборные должности в органе законодательной, исполнительной или судебной власти иностранного государства, либо отправляют государственные функции в интересах иностранного государства, либо являются сотрудниками межправительственной, межгосударственной или иной международной организации. Эта новелла обусловлена ст. ст. 1,3-6, 9-11 Конвенции, устанавливающими обязанность государства законодательно обеспечить уголовную ответственность за получение взятки независимо от занимаемой в государстве должности^[5].

Законопроект, учитывая требования ст. ст. 6 и 7 Конвенции, по иному, чем в действующем российском законодательстве, формулирует и понятие “лицо, выполняющее управленческие функции в коммерческих и иных организациях”, поскольку признает в качестве таковых служащих организации. Повышенная ответственность предусматривается при этом для руководителей организации, ее филиала, представительства или другого обособленного подразделения.

Вместе с тем использование понятия “руководитель” при определении субъекта преступлений, предусмотренных ст. ст. 201,204 УК, представляется ряду экспертов, в частности из Следственного комитета при МВД РФ, неоправданным, так как коммерческая и иная организация вправе самостоятельно устанавливать статус лиц, выполняющих управленческие функции. В данной ситуации формальный статус лица, занимающего должность руководителя организации, и реальный объем его полномочий (по управлению имуществом организации и распоряжению деятельностью иных работников организации) могут значительно отличаться. При этом функции по управлению организацией фактически может осуществлять лицо, формально не занимающее должность руководителя^[6].

2. Злоупотребление должностными полномочиями

2.1 Состав злоупотребления должностными полномочиями

Злоупотребление должностными полномочиями - это предусмотренное ст. 285 УК умышленное общественно опасное деяние (действие или бездействие), осуществляемое должностным лицом из корыстной или иной личной заинтересованности, посягающее на интересы государственной службы или службы в органах местного самоуправления и влекущее существенное нарушение прав и законных интересов граждан, организаций, охраняемых законом интересов общества или государства либо наступление тяжких последствий.

Общественная опасность преступления заключается в подрыве авторитета органов власти и управления, существенном нарушении законных интересов граждан, организаций, общества, государства.

В общем массиве регистрируемой преступности и наказуемости в России злоупотребление должностными полномочиями занимает мизерную часть. Так, в числе всех осужденных в России лиц доля осужденных по ст. 285 УК составляла: в 1997-2000 гг. - 0,04% ежегодно; в 2001 г. - 0,05%; в 2002 г. - 0,07%; в 2003 г. - 0,06%; в 2004 г. - 0,09%; в 2005 г. - 0,11%; в 2006-2007 гг. - 0,13% ежегодно; в 2008 г. - 0,12%; в 2009 г. - 0,13%; в 2010 г. - 0,12%; в 2011 г. - 0,11%; в 2012г. – 0,1%; в 2013 – 2015 гг. – 0,08% ежегодно, в 2016г. -0,90%, за 2017 г. – 4,89%; за начало 2018 года - 3,81%.

Статья 285 УК состоит из трех частей, отражающих соответственно основной, квалифицированный и особо квалифицированный составы преступления и выражающих деяния, относящиеся к категории преступлений средней тяжести (см. ч. 1) и тяжких (см. ч. 2, 3). В присоединенных к статье четырех примечаниях рассматриваются должностные лица и иные субъекты посягательств, предусмотренных гл. 30 УК.

Основной объект преступного посягательства - установленный законом порядок государственной службы или службы в органах местного самоуправления. Факультативные объекты - права и законные интересы граждан или организаций, охраняемые законом интересы общества или государства. Возможно причинение вреда жизни, здоровью граждан, чужой собственности.

Объективная сторона составов преступления выражается деянием в форме действия или бездействия. Активное преступное поведение возможно в использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы из корыстной или иной личной заинтересованности. Например, руководитель учреждения приобретает за казенный счет материальные ценности для организации (холодильник, телевизор, компьютер, стол, автомобиль), но фактически использует приобретенные вещи для обустройства своего быта (своего дома); принимает на работу сотрудников, которые не соответствуют предъявляемым профессиональным требованиям и не могут компетентно исполнять служебные обязанности; использует подчиненных по службе лиц для работ по благоустройству своего домовладения.

Пассивное преступное поведение может выразиться в невыполнении должностным лицом каких-либо действий по службе, которые оно обязано было совершить, но умышленно воздержалось от этого по мотивам корыстной или иной личной заинтересованности. Например, должностное лицо органа внутренних дел не регистрирует некоторые заявления граждан о фактах совершения тяжких преступлений, для того чтобы создать видимость высокой раскрываемости преступлений во время его дежурств и таким образом завоевать благоприятное расположение руководства.

Под использованием должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы следует понимать такое поведение должностного лица, которое хотя и было непосредственно связано с осуществлением этим лицом своих прав и обязанностей, однако не вызывалось служебной необходимостью и объективно противоречило как общим требованиям, предъявляемым к государственному аппарату и аппарату органов местного самоуправления, так и тем целям и задачам, для достижения которых должностное лицо было наделено соответствующими полномочиями^[7] .

По законодательной конструкции основной и квалифицированный составы преступления являются формально-материальными. Преступление окончено (составами) в момент существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства (см. ч. 1, 2) - наступления как материальных, так и нематериальных общественно опасных последствий. Особо квалифицированный состав - материальный. Преступление окончено (составом) в момент наступления тяжких последствий (см. ч. 3), которые по разумению Пленума Верховного Суда РФ, отраженному в п. 21 постановления от 16.10.2009 № 19, должны быть материальными.

Существенный вред определяется степенью отрицательного влияния противоправного деяния на нормальную работу организации или учреждения, характером и размером понесенного ими материального ущерба, числом потерпевших от преступления граждан, тяжестью причиненного им морального, физического или имущественного вреда.

Таким образом, существенное нарушение прав граждан/организаций означает нарушение прав и свобод физических/юридических лиц, гарантированных общепризнанными принципами и нормами международного права, Конституцией России (например, права на уважение чести и достоинства личности, личной и семейной жизни граждан, права на неприкосновенность жилища и тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также права на судебную защиту и доступ к правосудию, в том числе права на эффективное средство правовой защиты в государственном органе и компенсацию ущерба, причиненного преступлением). Под нарушением законных интересов граждан/организаций следует понимать, в частности, создание препятствий в удовлетворении гражданами/организациями своих потребностей, не противоречащих нормам права и общественной нравственности. Такое нарушение может быть выражено в создании должностным лицом препятствий, ограничивающих возможность выбрать в предусмотренных законом случаях по своему усмотрению организацию для сотрудничества (см. п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19)^[8].

Тяжкие последствия возможны в виде крупных аварий и длительной остановки транспорта или производственного процесса, иного нарушения деятельности организации, причинения значительного материального ущерба, а также в виде наступления по неосторожности смерти человека, в виде самоубийства потерпевшего или его покушения на самоубийство и т. д.

Субъект преступного посягательства - специальный, т.е. должностное лицо, выполняющее функции представителя власти либо осуществляющее организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции. В ч. 2 ст. 285 УК субъект уточнен: им является лицо, занимающее государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, либо глава органа местного самоуправления (например, Президент РФ (субъекта РФ), член Правительства РФ, Федерального Собрания РФ, судья)^[9].

Субъективная сторона составов преступления характеризуется виной в форме умысла. Обязательны для квалификации деяния как преступления мотивы его совершения: корыстная или иная личная заинтересованность.

Корыстная заинтересованность - стремление должностного лица путем совершения неправомерных действий получить для себя или других лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или пользу других лиц (например, незаконное получение кредита, льгот, освобождение от каких-либо имущественных затрат, возврата имущества, погашения долга, оплаты услуг, уплаты налогов). Иная личная заинтересованность - стремление должностного лица извлечь выгоду неимущественного характера, обусловленное такими побуждениями, как карьеризм, семейственность, желанием приукрасить действительное положение, получить взаимную услугу, заручиться поддержкой в решении какого-либо вопроса, скрыть свою некомпетентность и т.д. (например, следователь принимает процессуальное решение в пользу подозреваемого с целью приобретения новых знакомств с "полезными" людьми). Протекционизм, т.е. незаконное оказание содействия в трудоустройстве, продвижении по службе, поощрении подчиненного, а равно иное покровительство по службе, совершенное из корыстной или иной личной заинтересованности, также свидетельствует об использовании должностным лицом своих служебных полномочий вопреки интересам службы.^[10]

В случае наступления в результате злоупотребления должностными полномочиями тяжких последствий психическое отношение виновного к совершенному преступлению может характеризоваться двумя формами вины.

Квалифицирующие признаки закреплены в ч. 2 ст. 285 УК: злоупотребление должностными полномочиями лицом, занимающим государственную должность РФ или государственную должность субъекта РФ, главой органа местного самоуправления (читай: главой муниципального образования)^[11].

Особо квалифицирующий признак ч. 3 ст. 285 УК - злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия.

2.2 Особенности уголовного преследования

Введение уголовной ответственности за совершение преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях, предусмотренной гл. 23 Уголовного кодекса (УК) РФ, новшество в российском уголовном праве. Данное явление вызывает интерес не только с материально правовой, но и с процессуальной точек зрения, т.к. законодатель создал особый механизм уголовного преследования по делам об указанных преступлениях, значительно отличающийся от того механизма, который применяется по большинству остальных категорий уголовных дел. В настоящей статье мы попытаемся проанализировать с процессуальных позиций особенности уголовного преследования лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за совершение преступлений, перечисленных в гл. 23 УК РФ.

Прежде всего, говоря о процессуальных особенностях уголовной ответственности за совершение этих преступлений, необходимо обратить внимание на п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, действие которого формально распространено на все статьи гл. 23 УК РФ. В примечании сказано, что если соответствующее деяние "причинило вред интересам исключительно коммерческой организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, уголовное преследование осуществляется по заявлению этой организации или с ее согласия". Во всех же остальных случаях, т. е. когда деяние причинило вред интересам граждан, общества, государства и других организаций, "уголовное преследование осуществляется на общих основаниях"^[12].

Положение п. 2 указанного примечания, будучи по форме нормой материального уголовного закона (хотя и имеющей по содержанию процессуальный характер), требовало подробной интерпретации в Уголовно-процессуальном кодексе (УПК), без чего его применение оставалось весьма затруднительным. Так появилась ст. 271 УПК, включенная в Кодекс Федеральным законом от 15 декабря 1996 г., которая на деле не только не прояснила ситуацию, но, пожалуй, лишь сильнее ее запутала. Текст этой довольно лаконичной статьи, призванной, по замыслу законодателя, раскрыть процессуальный механизм уголовного преследования по делам об интересующих нас преступлениях, имеет смысл привести здесь полностью: "Если деяние, предусмотренное главой 23 Уголовного кодекса Российской Федерации, причинило вред интересам исключительно коммерческой или иной организации, не являющейся государственным или муниципальным предприятием, и не причинило вреда интересам других организаций, а также интересам граждан, общества или государства, привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации или с его согласия".

Нетрудно заметить, что ст. 271 УПК РСФСР не раскрывает, а скорее дублирует п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, существенно не проясняя процессуальный порядок применения соответствующих предписаний уголовного закона. Тем не менее, сравнение этих норм позволяет обратить внимание на некоторые их различия. В чем же они заключаются?

Во первых, ст. 271 УПК в качестве процессуальной предпосылки привлечения к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, предусмотренные ст. 201 и ст. 204 УК РФ, требует заявления или согласия руководителя заинтересованной организации, а не самой организации (как в п. 2 примечания).

Во вторых, если в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ сказано, что особый порядок уголовного преследования установлен в случаях причинения вреда интересам исключительно "коммерческой организации", то в ст. 271 УПК "исключительно коммерческой или иной организации". Данное различие уже сложно (может быть, даже невозможно) вразумительно истолковать. Если оно чемто и объясняется, то только юридико-техническими погрешностями. Уголовный кодекс решает вопрос так, что совершение преступления против интересов службы в некоммерческой организации подчинено общим правилам уголовного преследования, т. е. в интерпретации материального права случаи уголовного преследования за соответствующие преступления, причинившие вред "исключительно" интересам коммерческой организации, и за те же преступления, причинившие вред исключительно "иной организации", процессуально должны быть отделены друг от друга. Напротив, Уголовно-процессуальный кодекс, противореча УК РФ, объединяет эти случаи, предусматривая особый режим уголовного преследования по данной категории дел, если преступление причинило вред не только "исключительно" коммерческой, но и "иной" (т. е. некоммерческой) организации.

Поскольку речь идет о двух специальных законах федерального уровня, одновременно вступивших в силу, то при ответе на этот вопрос остается только развести руками. Во всяком случае ясно, что привлечение к уголовной ответственности лиц, совершивших преступления против интересов службы в некоммерческих организациях, способно вызвать серьезные затруднения на практике.

Наконец, в третьих, отличие текстов п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК заключается в том, что в первом из них говорится об особом порядке "уголовного преследования", а во втором "привлечения к уголовной ответственности". Здесь-то и кроется тот ребус, решение которого позволяет объяснить процессуальный механизм применения уголовно-правовых норм, содержащихся в ст. 201 и 204 нового УК РФ.

В сущности, если оставить в стороне нюансы (указание в УПК РФ на руководителя организации), то все процессуальное объяснение п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ, сделанное законодателем в Федеральном законе от 15 декабря 1996 г., сводится к одному выражению - "привлечение к уголовной ответственности". Именно из этой формулы необходимо черпать ответы на многочисленные вопросы, возникающие при анализе интересующего нас примечания. На какой стадии или этапе процесса требуется получить заявление или согласие руководителя коммерческой организации для того, чтобы привлечь к уголовной ответственности лицо, виновное в совершении преступления против интересов службы в ней? Можно ли впоследствии отозвать такое заявление или согласие, если, допустим, вред добровольно возмещен (или в иных случаях)^[13]. Допускается ли возбуждение уголовного дела по данной категории преступлений при наличии любого иного повода, перечисленного в ст. 108 УПК РФ (кроме заявления руководителя), с тем, чтобы впоследствии ставить вопрос о получении соответствующего согласия на привлечение к уголовной ответственности, или это категорически исключено? Перечень вопросов можно было бы продолжить, и лаконизм законодателя, сформулировавшего ст. 271 УПК РФ, способен вызвать лишь удивление.

Кроме того, интересующая нас норма УПК РФ является не только краткой, но и крайне неудачной с процессуальной точки зрения, что значительно затрудняет решение и без того непростых проблем, поставленных законодателем в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ. Во первых, термин "привлечение к уголовной ответственности", используемый в ст. 271 УПК РФ, всегда вызывал дискуссии в отечественной теории уголовного процесса и толковался весьма неоднозначно, о чем будет сказано далее. Единства во мнениях здесь нет до сих пор. Во-вторых, не менее сложное понятие "уголовное преследование" никогда не сводилось лишь к "привлечению к уголовной ответственности". Однако законодатель, процессуально интерпретируя в статье 271 УПК РФ пункт 2 примечания к ст. 201 УК РФ, поступил именно таким образом, вступив в полное противоречие с теми подходами к понятию "уголовное преследование", которые существовали до того. Подобного рода теоретические новации ничего, кроме путаницы, принести не могут.

Как бы то ни было, процессуальный порядок привлечения к уголовной ответственности за совершение преступлений против интересов службы в коммерческих организациях ныне установлен ст. 271 УПК РФ, и краткость или неудачная редакция этой статьи не могут служить препятствием для ее применения. В то же время применение данной статьи возможно лишь при решении вопроса о юридической природе данной процессуальной нормы и ее месте в системе действующего уголовно-процессуального права^[14]. Только четкий ответ на столь широко поставленный вопрос позволит ответить на более конкретные вопросы, связанные с особенностями уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях, и найти выход из того тупика, в который нас поставил законодатель, сформулировав ст. 271 УПК в ее нынешнем виде.

Анализ как самой ст. 271 УПК РФ, так и тех точек зрения, которые были высказаны в литературе (чаще всего мимоходом) по поводу ее процессуального значения, приводит к необходимости разграничения двух противоположных подходов к вопросу об особенностях уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях.

Первый подход основан на узком буквальном толковании ст. 271 УПК РФ, где законодатель использовал формулу "привлечение к уголовной ответственности по заявлению коммерческой или иной организации". Напомним, что "во многих случаях закон употребляет с одним и тем же смыслом разные по существу понятия: "привлечение в качестве обвиняемого" и "привлечение к уголовной ответственности" (ст. 2 и п. 4 ст. 232 УПК РФ и др.)". В силу этого обстоятельства и несмотря на многочисленные выступления критиков постепенно в российской уголовно-процессуальной доктрине стала господствовать концепция, согласно которой моментом привлечения лица к уголовной ответственности является не вынесение судом обвинительного приговора (что было бы логично), а вынесение следователем или органом дознания в соответствии со ст. 143 УПК РФ постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого. В итоге сложилась ситуация, когда каждое употребление в уголовно-процессуальном законе выражения "привлечение к уголовной ответственности" (как, например, в ст. 271 УПК) почти всеми процессуалистами понимается как привлечение в качестве обвиняемого в порядке ст. 143 УПК РФ.

На основе указанного подхода делается вывод о том, что дело о преступлении, предусмотренном гл. 23 УК РФ, "это не дело частного или частно-публичного обвинения", и его "возбуждение производится в общем порядке". Отсюда логически следует, что соответствующее заявление или согласие руководителя коммерческой организации должно быть получено следователем только тогда, когда он решает предъявить обвинение лицу, подлежащему уголовному преследованию за совершение преступления, предусмотренного гл. 23 УК РФ. Если же согласие не получено (заявление отсутствует), то дело прекращается с освобождением лица от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию.

При таком подходе все процессуальные особенности уголовного преследования по интересующей нас категории дел сводятся к определенным нюансам процедуры привлечения лица в качестве обвиняемого (соответственно именно к данному институту следует приписать ст. 271 УПК РФ). При этом сами сторонники рассмотренной точки зрения оставляют открытым вопрос о процессуальных последствиях отзыва заявления или аннулирования согласия на привлечение лица к уголовной ответственности, если руководитель организации уже после совершения всех действий, связанных с привлечением в качестве обвиняемого, изменит свою позицию по делу^[15]. Строго говоря, при отсутствии специальных указаний в законе (как это имеет место сейчас) и руководствуясь изложенным нами подходом к ст. 271 УПК РФ, на подобный вопрос вообще нельзя дать процессуально верный ответ.

Подчеркнем, что, рассмотренный вариант решения вопроса об особенностях уголовного преследования по делам о преступлениях, предусмотренных гл. 23 УК РФ, имеет ряд изъянов.

Во-первых, если бы законодатель хотел связать указанные особенности с институтом привлечения в качестве обвиняемого, то он поместил бы соответствующую статью закона в гл. 11 УПК РФ "Предъявление обвинения и допрос обвиняемого". То обстоятельство, что эта статья была включена в Кодекс под номером 271 сразу вслед за статьей, посвященной "уголовным делам, возбуждаемым по жалобе потерпевшего" (ст. 27 УПК), демонстрирует совершенно иной смысл, придаваемый законодателем институту привлечения к уголовной ответственности по заявлению коммерческой организации. Не стоит доказывать, что любая правовая норма прежде всего должна толковаться исходя из вкладываемого в нее смысла.

Во-вторых, более чем странной выглядит ситуация, когда следователь возбуждает уголовное дело на общих основаниях, собирает доказательства (проводя трудоемкие и дорогостоящие экспертизы, обыски, выемки), составляет сложные процессуальные документы, чтобы в один прекрасный день узнать, что вся его работа никому не нужна, потому что, возможно, в момент привлечения лица в качестве обвиняемого (которому, как правило, предшествует почти полное раскрытие и расследование преступления) руководитель коммерческой организации не пожелает привлекать своего сотрудника или, тем более, себя самого к уголовной ответственности. В условиях крайней загруженности правоохранительных органов и их скудного финансирования просто абсурдно, отвлекая следователей от расследования убийств, грабежей и т. п., тратить время и средства, чтобы спустя несколько недель или месяцев следствия убедиться, что для привлечения лица в качестве обвиняемого при наличии всех необходимых доказательств нет, тем не менее, юридических оснований (отсутствует заявление или согласие руководителя). И этот абсурд не может быть оправдан ни юридико-техническими неточностями, допущенными законодателем при принятии Закона от 15 декабря 1996 г., ни стремлением буквально толковать термин "привлечение к уголовной ответственности", используя привычную казуистическую аргументацию со ссылкой на ст. 2 и п. 4 ст. 232 УПК РФ (также не лучшим образом отредактированные).

В-третьих, как отмечалось, критикуемый нами вариант толкования ст. 271 УПК не позволяет предложить логичного решения вопроса о процессуальных последствиях отказа руководителя коммерческой организации от своего согласия на привлечение лица к уголовной ответственности.

Наконец, в четвертых, если исходить из того, что уголовное дело о преступлении, предусмотренном гл. 23 УК РФ, возбуждается на общих основаниях, а в случае отсутствия в момент привлечения лица в качестве обвиняемого соответствующего согласия руководителя коммерческой организации данное лицо должно освобождаться от уголовной ответственности по нереабилитирующему основанию, то в материальном законе требуется сформулировать специальное основание освобождения от уголовной ответственности и одновременно в процессуальном законе - специальное основание прекращения уголовного дела. Однако в настоящее время ни УК РФ, ни УПК РФ не предусматривают подобных оснований. Какое же процессуальное решение должен принять следователь, который возбудил уголовное дело, совершил все необходимые следственные действия и не получил согласия на привлечение лица в качестве обвиняемого? Совершенно очевидно, что напрямую руководствоваться п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК РФ он не вправе, так как эти статьи не предусматривают процедуры принятия решения о прекращении уголовного дела. Необходимо также учитывать, что "нереабилитирующий" характер такого решения тем более требует специальных указаний в законе на возможность его принять, иначе оно вряд ли может быть признано законным.

Итак, первый из предложенных подходов к решению вопроса о процессуальном механизме привлечения лица к уголовной ответственности за преступления против интересов службы в коммерческих организациях выглядит весьма сомнительным из за присущих ему непреодолимых недостатков. Обратимся теперь к другому варианту толкования ст. 271 УПК РФ.

Второй подход основан на систематическом методе толкования права, т.е. на выяснении содержания интересующей нас правовой нормы "по сопоставлению ее с другими, одновременно существующими в той же системе права". Если принять во внимание использование в п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ понятия "уголовное преследование", которое, как принято считать, начинается с возбуждения уголовного дела, а также то, что ст. 271 УПК РФ помещена законодателем вслед за ст. 27, именуемой "Уголовные дела, возбуждаемые по жалобе потерпевшего", то логично заключить, что особенности уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях связаны со стадией возбуждения уголовного дела^[16]. Иными словами, речь идет о том, что уголовные дела по ст. 201 и ст. 204 УК РФ не могут быть возбуждены иначе как по заявлению руководителя коммерческой организации или с его согласия.

Именно такой вариант решения вопроса, на наш взгляд, единственно верен, поскольку отражает тот смысл, которой пытался придать ст. 271 УПК законодатель, используя при этом не совсем удачные процессуальные термины. Кроме того, данный подход, связывая необходимость получения заявления или согласия руководителя коммерческой организации с начальной стадией уголовного процесса стадией возбуждения дела (а не с институтом привлечения лица в качестве обвиняемого), позволяет устранить те серьезные проблемы, которые были нами обозначены применительно к ранее изложенному подходу. Во всяком случае, становится ясно, что следователь обязан возбудить уголовное дело и начать предварительное следствие только тогда, когда либо поводом к возбуждению дела послужило заявление руководителя коммерческой организации, либо при наличии иного повода, предусмотренного ст. 108 УПК РФ, руководитель дал письменное согласие на возбуждение уголовного дела.

Итак, мы выяснили, что ст. 271 УПК относится к хорошо знакомому институту "уголовных дел, возбуждаемых по жалобе потерпевшего", предусмотренному ныне ст. 27 УПК РФ. Однако возникает еще один вопрос. Известно, что в рамках указанного института различаются дела частного обвинения (ч. 1 ст. 27 УПК), которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего и подлежат прекращению в случае примирения его с обвиняемым, и дела частно-публичного обвинения (ч. 2 ст. 27 УПК), которые возбуждаются не иначе как по жалобе потерпевшего, но "прекращению за примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат" (с учетом ст. 9 УПК РФ и ст. 76 УК РФ правильнее говорить, что эти дела подлежат прекращению за примирением на общих основаниях).

К какой из этих категорий дел отнести дела, предусмотренные ст. 271 УПК, т.е. являются ли они делами частного или частно-публичного обвинения. От ответа на данный вопрос зависит решение поставленной ранее проблемы процессуальных последствий отзыва руководителем коммерческой организации заявления или аннулирования им своего согласия на привлечение лица к уголовной ответственности. Если речь идет о делах частно-публичного обвинения, то указанные отзыв или аннулирование процессуальных последствий иметь не будут, так как производство по делу продолжается в общем порядке невзирая на изменение позиции руководителя. Если же интересующую нас категорию дел следует признать делами частного обвинения, то в случае отзыва заявления или аннулирования согласия дело подлежит обязательному прекращению следователем либо судом, т.е. воля руководителя при любых обстоятельствах будет иметь решающее значение для решения вопроса о привлечении лица к уголовной ответственности в ходе всего производства по делу (до его рассмотрения по существу).

На первый взгляд, ту категорию дел, к которой применяется ст. 271 УПК РФ, следует отнести к делам частного обвинения. На эту мысль наталкивает указание в законе на то, что для уголовного преследования лица за совершение преступления против интересов службы в коммерческой организации требуется не только заявление руководителя организации, но и его согласие. Если заявление является неким аналогом жалобы потерпевшего по делам частного обвинения, будучи обязательной процессуальной предпосылкой принятия решения о возбуждении уголовного дела, то согласие, казалось бы, должно иметь место на всех этапах дальнейшего уголовного преследования вплоть до вынесения обвинительного приговора. Отсюда вытекает, что при обращении руководителя организации к следователю или в суд с просьбой не привлекать лицо к уголовной ответственности по каким либо причинам (например, в связи с добровольным возмещением ущерба), согласие сменяется на несогласие, и дело подлежит прекращению. Кроме того, не стоит забывать, что законодатель, даже желая отнести интересующую нас категорию дел к делам частного обвинения, никак не мог использовать в ст. 271 УПК термин "примирение", так как эта статья применяется только тогда, когда потерпевшим от преступления является юридическое лицо, а примириться можно лишь с лицом, обладающим самостоятельной волей, т.е. с лицом физическим. В этой ситуации допустимо предположение о том, что законодатель, учитывая специфику юридического лица как субъекта права, заменил термин "примирение" указанием на необходимость согласия руководителя организации (помимо его заявления) на привлечение к уголовной ответственности лица, совершившего преступление, предусмотренное гл. 23 УК РФ^[17].

Аргументация, согласно которой производство в порядке ст. 271 УПК РФ должно приравниваться к производству по делам частного обвинения, выглядит вполне логичной и убедительной. Но ей можно противопоставить два возражения. Одно из них является сугубо юридико-техническим, а другое связано с уголовно-процессуальной политикой.

Первое возражение заключается в том, что если бы законодатель хотел придать согласию руководителя коммерческой организации статус условия привлечения лица к уголовной ответственности, являющегося обязательным на всем протяжении уголовного преследования (а не только в момент возбуждения уголовного дела), то он применил бы в ст. 271 УПК следующую формулировку: "_ привлечение к уголовной ответственности осуществляется по заявлению руководителя этой организации и с его согласия". Но на самом деле в данной статье используется не соединительный союз "и", а разделительный союз "или", т.е. согласие руководителя всего лишь приравнивается к его заявлению. Из этого следует, что, как и заявление, согласие связано исключительно с решением о возбуждении уголовного дела, а в ходе дальнейшего уголовного преследования оно не требуется. Таким образом, отличие "согласия" от "заявления" сводится к тому, что если заявление является самостоятельным поводом к возбуждению уголовного дела, то согласие должно сопровождать принятие решения о возбуждении уголовного дела при наличии к тому иных поводов. В такой ситуации "согласие руководителя коммерческой организации" не имеет никакой процессуальной связи с "примирением с обвиняемым".

Второе возражение, связанное с уголовно-процессуальной политикой, заключается в следующем. Известно, что кроме случаев, когда при наличии исключительных обстоятельств уголовное дело в порядке ч. 3 ст. 27 УПК РФ возбуждается прокурором, приобретая публичный характер, жалоба по делам частного обвинения направляется непосредственно в суд, т. е. по данной категории дел не производится предварительное расследование. В этом заложен вполне понятный смысл. Сложную, трудоемкую и дорогостоящую деятельность правоохранительных органов по раскрытию и расследованию преступлений не следует проводить по тем немногочисленным и не самым опасным делам, где движение уголовного процесса целиком зависит от волеизъявления частных лиц. Однако по делам о преступлениях, предусмотренных гл. 23 УК РФ, обязательно предварительное следствие (ст. 126 УПК РФ), что, безусловно, никак не вписывается в конструкцию "дел частного обвинения". Если предположить, что отзыв руководителем коммерческой организации заявления или аннулирование им своего согласия влекут обязательное прекращение уголовного дела, то мы сталкиваемся с ситуацией, когда следователь будет вести кропотливую работу по собиранию доказательств, зная, что его труд в любой момент может потерять смысл. Нетрудно спрогнозировать активность следователя в таком случае и степень его заинтересованности в успешном ходе предварительного следствия. Существенные затраты времени и финансов, связанные не только с деятельностью самого следователя, но и с производством экспертиз, вызовом свидетелей и т. п., окажутся совершенно лишними, если такое дело относится к категории дел частного обвинения и отзыв руководителем коммерческой организации заявления или аннулирование им своего согласия равносильны примирению потерпевшего и обвиняемого по делам частного обвинения. Мы не видим здесь ни логики, ни смысла^[18].

С учетом приведенных доводов мы полагаем, что дела о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях не могут быть отнесены к категории дел частного обвинения. Речь в данном случае идет о делах частно-публичного обвинения, т.е. они возбуждаются не иначе как по заявлению руководителя коммерческой организации или с его согласия, но прекращению в связи с отзывом заявления или аннулированием согласия не подлежат производство по уголовному делу в таком случае ведется в общем порядке. В сущности, в этом и заключаются все основные процессуальные особенности уголовного преследования по делам о преступлениях против интересов службы в коммерческих организациях, т. е. ст. 271 УПК юридически должна быть приравнена к ч. 2 ст. 27 УПК обе эти нормы составляют единый уголовно-процессуальный институт.

Законодателю же остается только пожелать более строго следовать правилам юридической техники при принятии новых законов, чтобы не создавать при их толковании и применении проблем, подобных тем, что возникают в связи с появлением п. 2 примечания к ст. 201 УК РФ и ст. 271 УПК РФ.

3. Особенности первоначального этапа расследования злоупотребления должностными полномочиями

3.1 Проведение предварительной проверки сообщений о злоупотреблении должностными полномочиями и принятие решения о возбуждении уголовного дела

Служебная роль предварительной проверки сообщений о злоупотреблении должностными полномочиями состоит в том, чтобы получить основания для возбуждения уголовного дела по ст. 285 УК РФ. Прежде всего, требуется установить, является ли лицо, предположительно совершившее данное деяние, его субъектом - должностным лицом.

Во время осуществления предварительной проверки необходимо установить правовой статус заподозренного, какими нормативными правовыми актами, а также иными правоустанавливающими документами регламентированы его права и обязанности. А также получить сведения о том, что должностное лицо формально действовало в рамках должностных полномочий, но по существу эти действия не вызывались интересами службы и потому по своему содержанию являются незаконными^[19].

В целом для решения перечисленных задач проводятся документальные проверки, исследуются документы (ст. 144 УПК РФ). К числу таких документов относятся Конституция Российской Федерации, федеральные конституционные законы, федеральные законы, конституции и уставы субъектов Российской Федерации, положения, контракты, должностные регламенты, приказы, указания.

Формы и методы проверки сообщений о злоупотреблении должностными полномочиями необходимо тщательно планировать с тем, чтобы, с одной стороны, собрать необходимый комплект данных, позволяющих принять законное и обоснованное решение, с другой - не создать ситуации настороженности предполагаемому преступнику. В этой связи значение имеет принятие мер по неразглашению данных предварительной проверки.

Анализ материалов предварительных проверок сообщений о злоупотреблении должностными полномочиями, опрос следователей позволили Т.Х. Конову выявить комплекс проблем, которые отрицательно сказываются на сроках принятия решения о возбуждении уголовного дела, эффективности сбора сведений, и дать соответствующие рекомендации.

На первоначальном этапе расследования злоупотребления должностными полномочиями^[20] складываются следующие типичные следственные ситуации:

1) есть подозреваемый, и он дает показания о конкретном эпизоде использования должностных полномочий вопреки интересам службы;

2) имеются сведения о совершении деяния, но подозреваемый говорит об отсутствии у него полномочий должностного лица;

3) есть информация о совершении преступления, но должностное лицо говорит, что действовало для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности, охраняемым законом интересам общества или государства, и эта опасность не могла быть устранена иными средствами;

4) есть данные о совершении преступления, но должностное лицо ссылается на исполнение обязательного для него приказа или распоряжения;

5) есть свидетельские показания о противоправной деятельности, имеется должностное лицо, оно отрицает свою причастность к преступлению.

Для их разрешения проводятся следующие следственные действия : как выемка и осмотр документов; обыск по месту жительства и работы; допрос свидетелей; допрос подозреваемого; назначение экспертиз.

При этом значительное внимание отводится тактике и технологии выемки и осмотра документов, обозначенное следственное действие нужно проводить незамедлительно. Как показало обобщение практики расследования злоупотребления должностными полномочиями, это следственное действие относится к наиболее распространенным. В 89% случаев выемке подвергались документы, в 9% - предметы и в 2% - почтово-телеграфные отправления.

В процессе расследования осмотр и изучение документов (актов, заключений, протоколов аварий, срывов производственного процесса, листков нетрудоспособности, исследований отдельных органов) позволяют установить материальный ущерб от злоупотребления, иные вредные последствия. Это относится к тем случаям, когда имели место крупные аварии и длительные остановки транспорта, производственного, учебного процесса, иные нарушения деятельности организации, причинение значительного материального ущерба, смерти по неосторожности, самоубийства или покушения на самоубийство потерпевшего.

При расследовании анализируемых преступлений обыск по месту жительства и работы направлен на обнаружение предметов и документов, подтверждающих факт совершения злоупотребления должностными полномочиями. Целью обыска являются обнаружение и изъятие различных документов, записей, предметов и ценностей, которые могут иметь значение для уголовного дела. В процессе расследования рассматриваемых преступлений необходимость обыска возникает в разных местах: в подсобных помещениях, на дачах, в гаражах, автомобилях, на местности, в жилище, в ином помещении, личный обыск. Наиболее типичным является обыск по месту жительства и работы (78% случаев).

3.2 Особенности тактики допроса свидетелей и подозреваемых на первоначальном этапе расследования злоупотребления должностными полномочиями

При расследовании злоупотребления должностными полномочиями допрашиваются две большие группы свидетелей: располагающие сведениями общего характера и владеющие конкретной информацией о совершенном преступлении. К числу свидетелей относятся: 1) руководители органов, предприятий, организаций, занимающие низшую или высшую должности по сравнению с субъектом преступления; 2) представители предприятий-партнеров; 3) лица, занимающие государственные должности; 4) бухгалтерские работники; 5) лица, оформлявшие различные документы, участвовавшие в осуществлении организационно-распорядительных, административно-хозяйственных функций в государственных органах, органах местного самоуправления, корпорациях, а также в Вооруженных Силах Российской Федерации, других войсках и воинских формированиях; 6) граждане (в том числе, проходившие конкурс).

Тактические приемы допроса свидетелей по рассматриваемому составу преступлений можно классифицировать по двум основаниям: 1) в зависимости от стадии допроса; 2) в зависимости от характера ситуации (конфликтная, бесконфликтная). Допрос руководителей органов, предприятий, организаций, занимающих низшую или высшую должности по сравнению с субъектом преступления, представляет определенную сложность. Так как они не заинтересованы в разглашении сведений, которые относятся к ним лично. В конфликтной ситуации, когда обозначенные свидетели не желают давать правдивые показания, существует два основных варианта тактики проведения допроса.

Первый. Для того чтобы устранить ложные показания, следователь должен использовать такие тактические приемы, как предъявление допрашиваемому доказательств, стимулирование его положительных качеств, детализация показаний с целью выявления противоречий, а также повторное предупреждение об уголовной ответственности с последующими отрицательными последствиями. Такие приемы могут быть действенными с учетом фактора внезапности, когда допрашиваемому лицу неизвестны ход и развитие следствия, характер позиции, которую занимают другие свидетели, в том числе вышестоящее руководство, коллеги. Второй. На первом допросе не следует пытаться устранить противоречия (даже если они явные) в показаниях свидетеля, если он жестко настаивает на них. В рассматриваемой ситуации не нужно и предъявлять допрашиваемому доказательства, имеющиеся в деле, поскольку это позволит ему узнать дополнительную информацию и лучше подготовиться к допросу самому и проинформировать других недобросовестных свидетелей.

Исходя из высокой степени образованности подозреваемых, наличия у них жизненного и профессионального опыта, знаний в области юриспруденции и экономики, что позволяет им правильно оценить силу предъявляемых доказательств, подготовка к их допросу должна носить тщательный характер. Допрос подозреваемого и его результативность чрезвычайно важны для производства других следственных действий и последующего этапа расследования в целом. Во-первых, показания подозреваемого являются источником информации для выдвижения общих и частных версий, составляющих основу планирования расследования. Во-вторых, именно в ходе допроса подозреваемого выясняются позиция субъекта, совершившего должностное преступление, его отношение к содеянному, что дает возможность следователю прогнозировать защитные версии и степень противодействия расследованию. В-третьих, в процессе допроса следователь проводит психологическую диагностику личности субъекта преступления, чтобы не только выбрать оптимальное направление расследования, но и противостоять противодействию со стороны заинтересованных лиц, в том числе и искренне заблуждающихся подчиненных, о противоправной деятельности должностного лица.

Если в распоряжении следствия имеются документы, указывающие на противоправную деятельность должностного лица, то их целесообразно предъявить после того, как подозреваемый будет допрошен по всем обстоятельствам преступления.

Содержание следственных ситуаций последующего этапа расследования злоупотребления должностными полномочиями связывается с позицией субъекта преступления ^[21]- обвиняемый дает правдивые показания об обстоятельствах использования должностных полномочий вопреки интересам службы, свидетели подтверждают это;

- обвиняемый дает показания об обстоятельствах принятия конкретного решения, но объясняет это сложившимися условиями (устранением опасности, исполнением приказа (распоряжения), производственной, служебной необходимостью, чрезвычайной ситуацией);

- обвиняемый дает правдивые показания об обстоятельствах использования должностных полномочий вопреки интересам службы в конкретном единичном случае, но отрицает другие эпизоды преступной деятельности, наличие посредников, связь своего деяния с наступлением тяжких последствий;

- обвиняемый отрицает все обстоятельства совершенного преступления и причастность к ним.

Опираясь на результаты обобщения практики, можно сказать, что для разрешения приведенных следственных ситуаций проводится комплекс процессуальных действий, оперативно-розыскных мероприятий: допрос обвиняемого; контроль и запись телефонных и иных переговоров; очные ставки; получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами; допрос свидетелей; предъявление для опознания; проверка показаний на месте; судебные экспертизы; наложение ареста на имущество и ценные бумаги, а также определяются конкретные направления взаимодействия следователя с органом дознания, результаты которого позволяют установить все эпизоды преступной деятельности обвиняемого.

Приведем две частные следственные ситуации, в которых осуществляется допрос обвиняемых: 1) следователь имел достаточно времени и возможностей для изучения личностных свойств обвиняемого, его окружения, определил, к какому типу - эмоциональному или рациональному - он относится; 2) следователь не имел возможности для изучения личности обвиняемого и не располагает информацией о его личностных качествах.

Существуют рекомендации по тактике такого допроса, обращает внимание на значение свободного рассказа обвиняемого, который, в силу специфики личностных качеств субъектов преступления, во-первых, дает возможность убедиться в занятой обвиняемым позиции, его дальнейшем поведении, а также прогнозировать поведение свидетелей, проходящих по уголовному делу. Во-вторых, из содержания свободного рассказа можно вывести (сформировать) характеристику личности, установить взгляды, отношения, способы самозащиты, интеллектуальный и волевой уровни, место эмоций в психической жизнедеятельности, наконец, внутренний настрой на допрос и психологический контакт. Поведение обвиняемого во время свободного рассказа, его содержание дают возможность следователю установить тип личности, исходя из чего наметить основное направление допроса, спрогнозировать эффективные методы воздействия, позволяющие получить комплекс объективных сведений.

4. Специфика последующего этапа расследования злоупотребления должностными полномочиями

4.1 Производство контроля и записи переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами и использование их результатов в процессе расследования

Контроль и запись переговоров – это следственное действие, проводимое с целью конспиративного прослушивания и записи переговоров путем использования средств коммуникации, а также осмотра и прослушивания полученных при этом фонограмм.

Контроль и запись телефонных и иных переговоров представляет собой подключение с помощью технических средств к переговорным устройствам и конспиративный слуховой контроль переговоров, ведущихся по линиям телефонной связи или односторонних сообщений, а также фиксацию в целях получения речевой информации и обнаружения сведений, могущих иметь значение для дела.

К числу задач контроля и записи телефонных и иных переговоров относят: 1) проверку следственных версий и планирование процесса дальнейшего расследования; 2) установление факта корыстной или иной личной заинтересованности лица, злоупотребившего должностными полномочиями; 3) получение доказательств преступной деятельности обвиняемого в злоупотреблении должностными полномочиями лица; 4) установление преступных связей, выявление возможных соучастников преступлений; 5) документирование преступных действий интересующих следствие лиц; 6) выявление причин и условий, способствующих совершению преступления.

Результаты контроля и записи переговоров делают следователя более информированным в плане возможного поведения должностного лица, обвиняемого в совершении злоупотребления должностными полномочиями, дают возможность лучше сориентироваться в следственной ситуации, влиять на её разрешение.

Наряду с контролем и записью телефонных и иных переговоров следует проводить такое следственное действие, как получение информации о соединениях между абонентами или абонентскими устройствами. Данное следственное действие является новым для уголовно-процессуальной и криминалистической науки. Оно введено в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации Федеральным законом от 1 июля 2010 года № 143-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации». Под получением информации о соединениях между абонентами или абонентскими устройствами понимается передача руководителем соответствующей организации, предоставляющей услуги связи, сведений о дате, времени, продолжительности соединений между абонентами или абонентскими устройствами (пользовательским оборудованием), номерах абонентов, других данных, позволяющих идентифицировать абонентов, а также сведений о номерах и месте расположения приемопередающих базовых станций (п. 241 ст. 5 УПК РФ).

При расследовании злоупотребления должностными полномочиями получение информации о соединениях между абонентами или абонентскими устройствами производится в тех случаях, когда подозреваемый отрицает факт общения с конкретным гражданином (вопреки интересам которого были совершены действия (бездействие) должностного лица либо наоборот использовались служебные полномочия в интересах другого лица), но есть информация о том, что между ними осуществлялись телефонные или иные переговоры, в том числе и через средства сотовых систем подвижной связи.

4.2 Основные направления взаимодействия следователя с органом дознания на последующем этапе расследования злоупотребления должностными полномочиями

При расследовании злоупотребления должностными полномочиями у следователя возникает острая потребность во взаимодействии с органом дознания. Своевременный, целенаправленный обмен информацией позволяет сократить сроки установления обстоятельств совершения преступления, исключить дублирование, выполнение тех мероприятий или процессуальных действий, которые не диктуются расследованием злоупотребления должностными полномочиями. По причине отсутствия должного взаимодействия следователя с органом дознания сроки расследования злоупотребления должностными полномочиями в некоторых случаях продлевались до полугода. Это отрицательно сказывалось на достижении объективных результатов расследования, привлечении виновных к ответственности.

Как показывает обобщение следственной практики, взаимодействие следователя при расследовании злоупотребления должностными полномочиями с органом дознания осуществляется по следующим направлениям: 1) выполнение органом дознания письменных поручений следователя о производстве следственных действий; 2) оказание содействия следователю при выполнении отдельных процессуальных действий; 3) выполнение поручений следователя о проведении оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление фактических данных, характеризующих обстоятельства злоупотребления должностными полномочиями; 4) принятие мер минимизации противодействия и обеспечения безопасности участников уголовного судопроизводства.

Приведенные направления являются процессуальными формами взаимодействия. Они основываются и регулируются уголовно-процессуальным законодательством, характеризуются наличием процессуальных отношений между органом дознания и следователем в процессе расследования преступлений, предусмотренных ст. 285 УК РФ.

На первоначальном этапе расследования злоупотребления должностными полномочиями складываются следующие типичные следственные ситуации: 1) есть подозреваемый, и он дает показания о конкретном эпизоде использования должностных полномочий вопреки интересам службы; 2) имеются сведения о совершении деяния, но подозреваемый говорит об отсутствии у него полномочий должностного лица; 3) есть информация о совершении преступления, но должностное лицо говорит, что действовало для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности, охраняемым законом интересам общества или государства, и эта опасность не могла быть устранена иными средствами; 4) есть данные о совершении преступления, но должностное лицо ссылается на исполнение обязательного для него приказа или распоряжения; 5) есть свидетельские показания о противоправной деятельности, имеется должностное лицо, оно отрицает свою причастность к преступлению.

Для разрешения данных следственных ситуаций наиболее часто проводятся такие следственные действия, как: выемка и осмотр документов, обыск по месту жительства и работы, допрос свидетелей, допрос подозреваемого, назначение экспертиз. На последующем этапе расследования злоупотребления должностными полномочиями имеют место следующие следственные ситуации: обвиняемый дает правдивые показания об обстоятельствах использования должностных полномочий вопреки интересам службы, свидетели подтверждают это; обвиняемый дает показания об обстоятельствах принятия конкретного решения, но объясняет это сложившимися условиями (устранением опасности, исполнением приказа (распоряжения), производственной, служебной необходимостью, чрезвычайной ситуацией); обвиняемый дает правдивые показания об обстоятельствах использования должностных полномочий вопреки интересам службы в конкретном единичном случае, но отрицает другие эпизоды преступной деятельности, наличие посредников, связь своего деяния с наступлением тяжких последствий.

Программа деятельности следователя на последующем этапе включает комплекс следующих следственных и процессуальных действий, оперативно-розыскных мероприятий: допрос обвиняемого; получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами; контроль и запись телефонных и иных переговоров; допрос свидетелей; очные ставки; предъявление для опознания; проверку показаний на месте; судебные экспертизы; а также определение конкретных направлений взаимодействия следователя, результаты которого позволяют установить все эпизоды преступной деятельности обвиняемого.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Принятие нового Уголовного кодекса сразу же породило значительные сложности для правоприменительной практики. Едва ли не наибольшее их число связано с квалификацией экономических и служебных преступлений.

УК, отказавшись от принятого ранее принципа выделения должностных преступлений по признаку специального субъекта, объединил в одну группу преступления по признаку родового объекта - государственной службы и службы в органах местного самоуправления.

Это дало возможность включить в гл. 30 УК преступления, совершаемые как должностными лицами, так и иными работниками, состоящими на государственной и муниципальной службе: присвоение полномочий должностного лица (ст. 288) и служебный подлог (ст. 292). Перестали быть субъектами преступлений, включенных в гл. 30 УК, руководители государственных и муниципальных унитарных предприятий и иных организаций, ставящих своей целью извлечение прибыли.

Говоря о квалификации по статьям гл.23, нужно указать на то, что хотя, казалось бы, в некоторой степени потерял свою актуальность вопрос о том, следует ли относить к государственным предприятиям организации, созданные несколькими собственниками, в том числе и государством, на самом же деле эта проблема сохранила свою остроту в связи с установлением особого порядка возбуждения уголовного преследования за рассматриваемые преступления.

Вместе с тем, ныне закон не требует от правоприменителя указания при предъявлении обвинения по статьям главы 23 на форму собственности коммерческой или некоммерческой организации. Ответственность за совершение служебных преступлений в коммерческих и иных организациях наступает в том случае, если лицо, обладающее определенными уголовным законом полномочиями, работает как в государственной или муниципальной, так и в частной организации. Важно лишь установить, что эта организация не является государственным органам, органом местного самоуправления, государственным и муниципальным учреждением.

Деяния схожи не только по построению их составов в юридико-техническом плане, но и в первую очередь по природе их разрушающего воздействия на однотипные объекты охраны уголовного права.

Усматривается единство этих преступлений в коррупции, тем самым предлагается только одно из направлений этой общности преступлений. Видеть единство этих групп преступлений только в этом было бы неполной их оценкой.

Общим для данных преступлений является то, что виновные входят в круг управленцев, обладают полномочиями в рамках определенной иерархии управленческой деятельности в обществе государства.

Служба в государственных органах власти, коммерческих и иных организациях дает возможность достигнуть определенных целей, которые ставят перед собой преступники. Достижение лицом любыми средствами, как правомерными так и неправомерными, определенного статуса в организации позволяет совершить преступное воздействие на объекты, которые находятся под охраной уголовного права.

Вывод: единство предмета, способа, цели и последствий посягательства со стороны частных лиц и органов власти делает и само посягательство самостоятельным преступлением против государственного управления. Безразлично, будет ли оно учинено частными лицами или органами власти.

Уголовный кодекс показал родственность и однотипность преступлений глав 23 и 30. Остановка сделана на половине пути, надо объединить эти главы в один самостоятельный раздел.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

Нормативные акты

1. Конституция Российской Федерации 1991 г. (ред. 30.12.2008).
2. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях

постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19)

1. Приложения к Уголовно - процессуальному кодексу Российской Федерации" от 18.12.2001 N 174-ФЗ (принят ГД ФС РФ 22.11.2001) (ред. от 29.05.2002).
2. Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации
3. Уголовный кодекс РФ (на 1 октября 2017 года)
4. Федеральный закон от 15.07.1995 N 103-ФЗ (ред. от 30.10.2007) "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" (принят ГД ФС РФ 21.06.1995).
5. Федеральный закон от 20.08.2004 N 119-ФЗ (ред. от 24.07.2007) "О государственной защите потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства" (принят ГД ФС РФ 31.07.2004).
6. Федеральный закон от 13.06.1996 N 64-ФЗ (ред. от 08.12.2003) "О введении в действие уголовного кодекса российской федерации" (принят ГД ФС РФ 24.05.1996).
7. Постановление пленума вас РФ от 27.01.2003 N 2 (ред. от 20.11.2008) "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Кодекса Российской Федерации Об административных правонарушениях".

Научная литература

1. Басова Т.Б. Уголовная ответственность за должностные преступления: правотворчество и правоприменение в условиях административной реформы Российской Федерации. 2006г
2. Волженкин Б.В. Служебные преступления. 2007
3. Бодяков В.Н. Расследование должностных преступлений в уголовно-исполнительной системе. 2009г
4. Кадников Н.Т. Классификация преступлений. – М.: Инфра, 2006.
5. Кашанина Т.В. Кашанин А.В. Основы российского права. - М.: ИНФА-М, 2007.
6. Махоткин В.П. Общественная опасность преступления. Академия МВД РФ. 2005г
7. Решетников Ф.М. Ответственность за должностные преступления в России и зарубежных странах. Юридическая литература, 2008.
8. Сверчков В.В. Уголовное право. Общая и особенная части.2012г.
9. Яни П. С. Экономические и служебные преступления, 2007г
10. Комментарии к Уголовному кодексу Российской Федерации - М: Норма-Инфра, 2008.
11. Кравец Ю.С. Ответственность за преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях // Российская юстиция. 2004. N 7.
12. Махоткин В.П. Общественная опасность преступления. М.: Академия МВД РФ. 2005.
13. Ответственность за должностные преступления в России и зарубежных странах. /Отв. ред. Решетников Ф.М. — М.: Юридическая литература, 2008.
14. Яни П. С. Экономические и служебные преступления. - М., 2007.

Материалы судебной практики

1. Бюллетень Верховного Суда РФ №3.2004.-С. 11.
2. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. №8. С. 10.

1. Уголовный кодекс РФ ст. 285 п.3 (примечание 1) ↑

2. Ответственность за должностные преступления в России и зарубежных странах. /Отв. ред. Решетников Ф.М. — М.: Юридическая литература, 2008. – с. 93 ↑

3. Ответственность за должностные преступления в России и зарубежных странах. /Отв. ред. Решетников Ф.М. — М.: Юридическая литература, 2008. – с. 102 ↑

4. Волженкин Б.В. Служебные преступления. - М.: ИНФА-М, 2007. - с. 247. ↑

5. Приложения к Уголовно - процессуальному кодексу Российской Федерации" от 18.12.2001 N 174-ФЗ ↑

6. Волженкин Б.В. Служебные преступления. - М.: ИНФА-М, 2007. - с. 261. ↑

7. (см. абз. 1 п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19).

   ↑

8. (см. п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19) ↑

9. (см. п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19) ↑

10. (см. п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19) ↑

11. (см. примечания 2, 3 к ст. 285 УК; Сводный перечень государственных должностей Российской Федерации, утв. Указом Президента РФ от 11.01.1995 № 32; п. 9, 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 16.10.2009 № 19)

    ↑

12. п. 3 примечания к ст. 201 УК РФ ↑

13. Яни П. С. Экономические и служебные преступления, 2007г. – с. 368 ↑

14. Яни П. С. Экономические и служебные преступления, 2007г. – с. 376 ↑

15. Волженкин Б.В. Служебные преступления. 2007г. – с. 392 ↑

16. Решетников Ф.М. Ответственность за должностные преступления в России и зарубежных странах. Юридическая литература, 2008. – с. 304 ↑

17. Махоткин В.П. Общественная опасность преступления. Академия МВД РФ. 2005г. – с. 264 ↑

18. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2005. №8. - с. 10 ↑

19. Басова Т.Б. Уголовная ответственность за должностные преступления: правотворчество и правоприменение в условиях административной реформы Российской Федерации. 2006г. ↑

20. Бодяков В.Н. Расследование должностных преступлений в уголовно-исполнительной системе. 2009г. ↑

21. Сверчков В.В. Уголовное право. Общая и особенная части.2012г. С. 439.: ↑