Преподаватель который помогает студентам и школьникам в учёбе.

Реферат на тему: Власть как предмет философского исследования

Содержание:

Введение

Тема современной философии для человека представляет значительные специфические трудности. Сложность, лежащая на поверхности, заключается в разнообразии тем, точек зрения, мыслителей и их последователей. Часто, читая произведения великих умов, складывается впечатление, что автор даже не стремился к тому, чтобы смысл своего произведения мог понять каждый. И это впечатление почти всегда оправдано, поскольку, с точки зрения большинства философов, чтение философской литературы является скорее элитным, чем массовым делом, поэтому наличие такого интереса у читателя говорит о том, что он искренне заинтересован. Но есть трудности, которые не лежат на поверхности: читая текст, вам на первый взгляд кажется, что он говорит о вещах, которые не требуют пояснений и что вы не открыли для себя ничего нового. Но если копнуть глубже, вы заметите, что упустили или даже не поняли главного. Только сами философы, имеющие один и тот же предмет исследования, обсуждая свою профессиональную тему, могут хорошо понимать друг друга, потому что они используют общий язык понимания и знают, о чем говорят.

Из вышесказанного можно сказать следующее: философия - это особое культурное образование, специфическое для определенного народа или определенной исторической эпохи, суть которого вовсе не в накоплении знаний, более глубоком осмыслении природных и социальных реалий и более полно. В определенном смысле он ближе к литературе или живописи, не говоря уже о религии, и включает в себя не только знания, но прежде всего мировоззрение и систему ценностей, которые отличают определенный народ и определенный период истории.

ХХ век - век критического преодоления панлогистического философского идеализма. Фокус смещается с проблем отрицания на проблемы утверждения. Прежнее единодушие в главном вопросе и предмете философии кануло в лету. Но нельзя отрицать другого, что все философы ХХ века в принципе в основном используют идеи и смыслы предыдущей философии. Таким образом, новые идеи и концепции нынешнего столетия во многом основываются на теоретических источниках предшествующей эпохи, нося либо критический, либо новаторский характер. Новые мыслители, пришедшие на смену прежним, выступили с критикой попыток безоговорочно считать естественные науки образцовыми и распространить методы этих наук на всю сферу знаний.

Французская философия 20 века делится на следующие этапы:

Феменология,
Экзистенциализм,
Структурализм,
Постмодернизм.

Из всех 4-х этапов мне кажется, что наиболее специфическим, новаторским и, на что я бы хотел уделить больше внимания, является структурализм.

Структурализм понимается французскими исследователями неоднозначно, о чем свидетельствуют многочисленные дискуссии в различных журналах и на конференциях. Ясно одно: структурализм не ограничивается только научными проблемами и не является новой философской школой, такой как неогегельянство, неокантианство, бергсонизм, экзистенциализм и другие. Это не новая мода, а метод научного познания, выдвинутый культурной эволюцией второй половины ХХ века.

Тема исследования актуальна по ряду причин. Кризис рационалистического мировоззрения западного мира потребовал критического анализа современных процессов дерационализации и иррационализации политики. Одним из инициаторов этих процессов можно считать структурализм, довольно сильное влияние которого испытывает политическая мысль 60-х годов ХХ века. В этом случае сами основы данной теоретической тенденции остаются критически необнаруженными и не до конца проанализированными, что часто приводит к неверным оценкам. Эффективность и обоснованность использования структуралистских теорий для политического анализа остается неясной. Исследование, проведенное в данной работе, призвано способствовать развитию адекватного подхода к теории одного из крупнейших представителей структурализма, взгляды которого оказали существенное влияние на современную мысль - философию, политологию, социологию, антропологию и др. гуманитарные знания в целом. А именно изучение теорий Мишеля Фуко (1926–1984).

Степень проработанности проблемы. Теория Мишеля Фуко стала объектом внимания, в том числе критического, со стороны представителей практически всего спектра общественно-политической мысли последней трети XX века. В первую очередь причиной повышенного внимания к Фуко можно считать проблемно-концептуальную несовместимость его теории с другими учениями.

Такое пристальное внимание к теории Фуко объясняется тем фактом, что она является наивысшим примером следующего кризиса западной мысли и одновременного размышления над ней. Это связано с проблематизацией таких ключевых политических понятий, как власть, государство, управление, прогресс, демократия, права человека. Подход Фуко позволяет теоретически по-новому проанализировать весь спектр социально-политических проблем.

Истоки и основные этапы развития политической теории Фуко

Работа М. Фуко основана на трех вопросах, заимствованных у Канта, а именно: Что вы можете знать?, Что делать?, Что такое человек? В попытке ответить на них прослеживаемая история мысли Фуко разбивается на три периода: археология знания, генеалогия силы-знания, эстетика бытия.

В первый период его творчества (60-е годы) происходит концептуализация политики и рациональности. Это время появления таких нашумевших произведений, как История безумия в классическую эпоху (1961), Слова и вещи (1966), Археология знания (1969). Археологический подход предполагает весьма нетрадиционный взгляд на, казалось бы, знакомые концептуальные и исторические реальности, на всю историю знания. Таким образом, медицинские и, в частности, психиатрические концепции, утверждает Фуко в работах этого периода, не задаются внутренним развитием соответствующих областей знания; они определяются прежде всего социально-экономическими, политическими, идеологическими причинами.

Средний период (70-е годы) связан с развитием политической теории, в рамках которой воля к истине сочетается с волей к власти. Этот теоретический поворот наиболее ярко проявился в книгах Дисциплина и наказание: рождение тюрьмы (1975) и Воля к знанию (1976). Прослеживаются тенденции в изучении власти. Проведен анализ влияния структурализма на теорию Фуко.

В поздний период (конец 70-х и 80-е гг.) В творчестве появляется понятие субъект, а вместе с ним выдвигается на рассмотрение - тема сексуальности, этики, морали и свободы. Его основные работы в этот период: История сексуальности (1976 - 1984), Использование удовольствий, II (1984), Забота о себе, III (1984). В этот период Фуко осознает, что политика, политическое действие требует нормативных, а не только прагматических, технических или инструментальных горизонтов, и пытается объяснить нормативные основы своей собственной политической теории.

Археология знаний

Специфика позиции раннего Фуко заключается в том, что, исследуя в основном проблему безумия, а точнее социальные, экономические, политические и философские условия современных определений рациональности и безумия в так называемой западной цивилизации, он это на основе анализа языкового сознания, т. е. свел практически все к сфере дискурса.

Как пишет Гектор Мария Каваллари, начав свое исследование с изучения условий и терминов порождения дискурса, Фуко перешел к тому факту, что в его философии он превратился в сложный и изменчивый, но в то же время внутренне связанный серия исторических и структурных анализов различных систем, пронизанных критическим пафосом. генерация смысла, заключенная в тщательно разработанной конкретной текстуальности организованного знания.

Археология Фуко имеет дело в первую очередь с письменным дискурсом, но рассматривает его как набор фоновых практик обработки слов. Книга Археология знаний, заявленная как методологический комментарий к трем книгам, написанным Фуко в археологический период, настаивает на таком подходе к текстам: вместо того, чтобы анализировать то, что тексты говорят нам как документы, Фуко анализирует их как памятники., Как памятники, воплотившие определенные практики производства знаний. Набор дискурсивных практик, составляющих основу конкретного дискурса, устанавливает четыре основных характеристики этого дискурса: какой тип феноменов может стать объектом этого дискурса, кто может занять позицию говорящего субъекта, какие типы концепций могут быть приемлемыми. в этом дискурсе, какие теории могут быть продуманы и сформулированы в этом дискурсе.

Однако, чтобы увидеть подоплеку современного дискурса, необходимо сделать что-то вроде археологического отряда. Для Фуко отстраненность достигается путем сравнения наших дискурсивных практик с практиками предыдущих эпох развития нашей собственной культуры. Поэтому его ранние работы называют археологией, а период - археологическими знаниями.

Есть четыре концепции археологии знания М. Фуко, которые строятся на дискурсивных порогах:

порог позитивности - обозначает момент, когда дискурсивная практика достигает автономии, когда формируется новая дискурсивная формация;
порог эпистемологизации - появление моделей знания, которые подвергаются критике и проверке;
порог научности - формирование системы формальных критериев и аргументации;
порог формализации - формирование формальных структур самим дискурсом.

В соответствии с этими принципами разделения Фуко выделяет из истории три независимых когнитивных поля, или эпистемы - Ренессанс, классический рационализм и модерн. В то же время специфика внутренних связей в каждой данной эпистеме для Фуко важнее и интереснее, чем связи преемственности между ними. Единственное звено, объединяющее эпистемы, - это способ их организации: тот или иной тип семиотических отношений между словами и вещами, лежащий в основе всех других проявлений культуры любого исторического периода.

В эпоху Возрождения, согласно Фуко, внутренняя организация знания основана на единстве слов и вещей, мира и текстов, которые его описывают. Эпистема эпохи Возрождения построена на круговом принципе: вещи подтверждают слова, сказанные о вещах, а слова, в свою очередь, подтверждают вещи. Фуко не ищет зачатков научного знания будущего с его более совершенными формами в эпистеме Возрождения, он стремится воссоздать его собственный особый порядок, его внутреннюю согласованность, хотя они могут показаться лишь причудливой смесью рациональных догадок с иррациональные предрассудки.

Точно так же Фуко строит свои рассуждения об эпистеме классического рационализма. Здесь поле связи между словами и вещами - это не онтология, а мир ментальных репрезентаций, который отныне обосновывает как возможность познания как такового, так и возможность определенных теорий. Внутренняя связь между репрезентациями здесь обеспечивается языком, который больше не сливается с миром вещей, а служит посредником в области знания. В соответствии с этим новым семиотическим принципом - связь слова и вещи через репрезентацию - строятся все знания классической эпохи и, в частности, те три области знания, которые Фуко выбирает для сравнения: анализ богатства, общая грамматика и естественная природа... Таким образом, универсальная грамматика исследует только те свойства языка, которые позволяют ему быть средством логического мышления; в то время как анализ богатства видит в связях ментальных представлений стимул для накопления и обращения богатства, для всего функционирования экономики.

Третий этап - современная эпистема - строится по новому принципу: единое пространство репрезентации, соединяющее слова и вещи в классической эпистеме, разрушается и уступает место таким онтологическим факторам, как жизнь, работа, язык. Раскрытие жизни, творчества, языка в их самобытности и несводимости к мышлению - вот основа современных наук: биологии, политической экономии и филологии. Таким образом, предметом биологии является функциональное единство организма как целостности и жизни как скрытой основы этого единства; предметом политической экономии является реальное экономическое производство как основа всех экономических процессов; предметом лингвистики являются собственные законы языков: не формальная идентичность их логической структуры, а взаимосвязь их звуковых или грамматических систем, подобие законов их эволюции.

Делается вывод, что в ранний период творчества Фуко рассматривал рациональность как критерий социальности. В то же время социальность является условием рациональности, а рациональность оказывается крайне социологизированной: единственный объективный критерий - это ее социальная и историческая детерминация. Общество действует как единственный орган, которому можно приписать производство рационального (рациональным является только то, что санкционировано в рациональных практиках общества). Социологизация рациональности также предполагает ее политизацию: только социально санкционированная практика, объективированная в политических институтах, действует как рациональная.

Генеалогия власти

В этот период философствования Фуко задает такой вопрос, как: почему определенный тип речевых действий - а не любой другой - рассматривается как серьезный дискурс, что, в свою очередь, поднимает вопросы о том, почему только одни - а не другие - фон практики составляют фон для производства серьезных речевых актов. Метод поиска ответов на эти вопросы - генеалогия; она исследует развитие практик во времени и их пересечение, перекрытие, взаимосвязь. Следует также отметить, что генеалогия - это способ анализа ансамблей недискурсивных практик, таких как учреждения (например, тюрьма или клиника), или таких сложных типов поведения, как сексуальность.

Продолжая тенденции археологии знания, Фуко уже в 70-х годах рассматривает язык как воплощение социальной реальности. Язык - это область приложения социальных сил, объект борьбы, завоевания, владения, господства, средство прямого подчинения и угнетения и, следовательно, путь к освобождению, к устранению отчуждения через присвоение языка. средства духовного производства, символическая собственность. Его анализ сосредоточен на генеалогии морали, что немыслимо без археологических или исторических архивных исследований. М. Фуко обратился к генеалогии, чтобы разрешить противоречия, связанные с проблемой соотношения власти, знания и субъекта. Если археология выявляет исторические априори или условия возможности, то генеалогия анализирует сцену развертывания события с точки зрения соотношения сил. Его работы в этот период подчинены решению более общей задачи, связанной с выявлением механизмов власти-познания или, другими словами, гносеолого-правового комплекса, одновременно и параллельно с генеалогией. современной души. Как возникают знания о человеке, наука о человеке? Как возникает человеческая индивидуальность, с которой современная культура связывает столько гуманистических надежд? И то, и другое, отмечает Фуко, иногда интерпретируются как нечто, возникающее вопреки социальному порядку, вопреки буржуазным общественным отношениям.

Фуко раскрывает механизмы, принципы, методы власти, которые реализуются неразрывно со знанием, организует социальное пространство всестороннего надзора, выраженное в образе шоу уродов Бентама. Здесь власть проявляется как непрерывно работающая машина, предназначенная для управления всей жизнью наблюдаемых объектов, действуя только как информация, но никогда как субъекты коммуникации. Структура шоу уродов такова, что оно ведет к устранению абсолютизма, но власть становится повсеместной и более экономичной. Все находятся под наблюдением, но сама власть становится невидимой. Камеры видеонаблюдения в крупных городах Запада стали современными аналогами такого типа власти, вызывая неоднозначные мнения среди борцов за свободу и права граждан.

В 70-е гг. Фуко меняет постановку вопроса о предмете. Его интересует поле, в котором субъект становится таковым, а также субъектом, в котором он становится: дискурс, желание, экономический процесс.

При создании произведения Дисциплина и наказание Фуко приходит к выводу, что проблема власти должна быть сформулирована не с точки зрения юриспруденции, а с точки зрения технологии, тактики (пространственной организации людей), стратегии и микрофизики ( оптика и механика). Он считает, что в XIX веке были переплетены две грандиозные технологии власти, одна из которых произвела сексуальность, а другая изолированное безумие. При этом негативные технологии безумия и сексуальности превратились в позитивные. В результате на основе практики исповеди была сформулирована общая технология души, определяющая нашу эпоху.

Эстетика бытия

На последнем этапе своей работы, в противовес многочисленным противоположным концепциям, включая коммуникативный рационализм Ж. Хабермаса, Фуко пытался реконструировать свою собственную этику.

Политическое измерение становится одной из наиболее характерных перспектив проблематизации рациональности у позднего Фуко. В нем она предстает как политическая рациональность, концептуализация которой он завершил только в последний период своего творчества - на рубеже 70-80-х годов. В этот период появился сам термин политическая рациональность.

Концепция политической рациональности объединяет старое и новое: из прежних идей - концепция власти как отношения сил; из нового, но еще не сформировавшегося - трактовка власти как господства над собой и другими. Проблема дискурсивных формаций и эпистем трансформируется поздним Фуко в проблему историчности типов рациональности, отмеченных тем же прерывистым характером. Таким образом, политическую рациональность можно рассматривать как своего рода знаменатель, позволяющий выделить общее и в то же время специфическое у Фуко разных периодов. В то же время политическую рациональность нельзя рассматривать как венец творчества покойного Фуко: это скорее проблематизация, прояснение и систематизация многих проблем и тем, которые он исследовал на протяжении всей своей карьеры.

В поздний период творчества наблюдается явный поворот интересов Фуко от проблем, связанных с дисциплинарным измерением власти, к проблемам взаимоотношений между этикой и властью, а также новый взгляд на нее как на особый тип власти. господство над собой как условие и момент управления другими. Итак, уже в Воле к познанию, первом томе Истории сексуальности, который можно отнести как к середине, так и к началу позднего периода творчества Фуко, мыслитель анализирует генезис нового типа Власть - биовласть, понимаемая как тотальная власть над жизнью во всех ее проявлениях, присущая западным обществам в период технической и промышленной революции современности, создала материальную основу для этого типа власти.

Для Фуко политическая рациональность - это тип контроля над людьми и обществом в целом посредством истины, обнаруженной на стыке власти и знания - власти над собой и над другими, а также знания о себе и других. Таким образом, политическая рациональность предполагает познающую власть и управляющее знание: власть познает людей, субъективизирует их, а знание делает возможным само господство, основанное на рациональности управления.

Фуко очень специфично понимает процесс политической рационализации: он отличается от других, на первый взгляд, похожих процессов, таких как экономическая рационализация, коммуникация и т. д. Это различие во многом коренится в особенностях самого процесса политической рационализации, как в том, что последний понимается как ориентированный на менеджмент, что, в свою очередь, больше. Таким образом, специфика управления заключается в его рациональности, а специфика политической рациональности заключается в той самой истине, которая извлекается и одновременно создается в самом процессе ее извлечения из индивидов, социальных и политических процессов, а также самого управления, которое оправдывает себя как истину. Специфика политической рациональности заключается не только в специфике управления, но и в той конкретной истине, которая отличает этот тип рациональности от всех других: в нем люди являются субъектами права, социальных отношений или политического процесса лишь постольку, поскольку они являются объектами. в самом деле, как это ни парадоксально, заключающееся в том, что они признаны и признать себя в качестве субъектов только после того, как их объективации в качестве объектов управления, понимаемого не только как контроль извне, но и изнутри, т.е. исходя из своего рода самостоятельной объективизации этих субъекты, признающие себя таковыми.

Новая интерпретация менеджмента, по сравнению с предыдущими взглядами Фуко, наполнена рациональным и этическим содержанием, поскольку акцент в ней смещается в сторону рефлексивного самосознания как гарантии самосовершенствования, что, в свою очередь, является условие господства над собой и другими.

Эта позиция во многом связана с апелляцией Фуко к античной мысли: именно в ней он находит то, что было потеряно в последующую эпоху господства христианского мировоззрения, ту сложную игру истины, которая сочетает в себе онтологию, политическое управление и этическое практики самообслуживания. Фуко не удалось выразить свой новый взгляд на проблему управления и власти в более четкой формулировке концепции политической рациональности. Как он сам сказал, мощность определяют многие факторы. И, тем не менее, рационализация не перестает работать и принимает конкретные формы. Он отличается от рационализации, присущей экономическим процессам, технологиям производства и коммуникации; он также отличается от рационализации, представленной в научном дискурсе. Управление людьми над людьми - независимо от того, образуют ли они второстепенные или значимые группы, идет ли речь о власти мужчин над женщинами, взрослых над детьми, одного класса над другим или бюрократии над насилием - требует некоторой формы рациональности, но не только инструментального насилия.

Делается вывод о том, что десубстанциализация политики и релятивизация рациональности, проведенная на предыдущих этапах, заставила мыслителя обратиться к проблемам политической нормативности. Интересы мыслителя сместились от анализа дисциплинарного измерения власти к решению проблемы взаимоотношений между этикой и властью, выработке нового понимания этого как особого типа господства над собой, который представляет собой период, оборачивающийся быть столь же субъективным и релятивистским.

Концепция власти как основа политической теории

Концепция власти как совокупности взаимосвязей сил, пронизывающих все социальное и политическое пространство, находится в центре онтологии фукянского дискурса. В то же время анализ власти французским мыслителем носит полемический характер, выражающийся в его отказе от классического правово-дискурсивного подхода, суть которого заключается в трактовке власти исключительно в юридических и юридических категориях. Среди специфических характеристик понимания власти выделяются: ее диффузный характер и невозможность сведения к какому-то единому центру; стратегическая группировка со знаниями с формированием комплекса власть - знание; сосредоточиться на человеческом теле.

Сама власть, по мнению Фуко, перестает быть самостоятельным качеством, которое можно было измерить благородством, деньгами, близостью к императору. Власть оказывается свойством дискурса. Любой дискурс в своей определенности организует вещи в определенную структуру, которая постепенно приводит к тому, что сам автор подчиняется структуре. Власть переходит в дискурс, становится его сущностью.

М. Фуко называет свою концепцию власти аналитикой власти и противопоставляет ее классической теории власти. Специфической формой аналитики власти является генеалогия, методологическая процедура, задача которой состоит в выявлении форм исторической взаимозависимости дотеоретических и теоретических знаний, а также научного и общественного дискурса, с одной стороны, и соответствующих режимов власти. с другой. Фактически, определенная историческая форма знания и определенная историческая форма власти не могут быть отделены друг от друга. Утверждение режима власти (его институциональное закрепление) сопровождается утверждением определенного знания (иерархии знаний), которое порождает новые формы человеческого подчинения и наоборот. Поэтому М. Фуко считает уместным говорить о режимах силы знания, разнообразие которых можно наблюдать в истории.

Смена режимов власти знания интерпретируется не как последовательное преобразование традиционных практик, а как прорыв.

Фуко критикует классическую теорию власти, которая, по его мнению, предлагает модель, согласно которой власть интерпретируется следующим образом:

Власть понимается по аналогии с собственностью как совокупность товаров, которыми можно владеть, пользоваться и распоряжаться. По мнению М. Фуко, подобная аналогия между властью и благами получила распространение, прежде всего, в либеральных теориях: Эта теоретическая конструкция основана на идее, что конституция политической власти подчиняется модели правового взаимодействия, включенного в договорные отношения. типа обмена (следовательно, все эти теории сравниваются с властью товаров и богатства). Понимание власти по аналогии с собственностью порождает концепцию суверенитета: власть - это та особая власть, которой обладает каждый человек и чья частичная или полная передача делает возможной политическую власть и суверенитет.
Власть интерпретируется в соответствии с принципом бинарного противостояния: всегда есть субъект и объект власти, тот, кто осуществляет власть, и тот, в отношении кого власть осуществляется. Если власть является разновидностью собственности, то становится очевидным факт неравного распределения власти между субъектами, в результате чего одни субъекты получают возможность осуществлять свою власть по отношению к другим. Таким образом, власть - это система господства, в которой есть субъект и объект. Олицетворением этой системы является государство, в котором юридически закреплен субъект объективности власти.
На микроуровне власть связана прежде всего с рациональным выбором предмета. Если власть оказывается особой формой собственности субъекта, то вопрос о ее применении, распределении или передаче решает именно субъект. Таким образом, власть является атрибутом целенаправленного рационального действия.
Способ существования власти - подавление. Власть наиболее полно выражается в принуждении и репрессиях. Суть власти выражается именно в том, что она может насиловать и наказывать. В этом смысле он тождественен государству и законодательству.
Отрицательность власти связана с ее внешним характером. Власть всегда действует извне; это не имманентная характеристика тех областей бытия, в которых она проявляется. Власть всегда навязывается, порождая репрессивные отношения. Например, это мешает аутентичной, независимой области коммуникативной практики и тем самым искажает ее.

В 19 веке практика телесных наказаний исчезает. То, что еще полвека назад казалось нормальным и даже банальным (например, общественное расквартирование), европейцы просвещенного века начинают воспринимать как варварство. Основная задача пенитенциарных учреждений - не изолировать элементы, опасные для общества, а исправить и нормализовать их, то есть, в конечном итоге, возможность вернуться к общественной жизни. Институт экспертов (прежде всего медицинских) становится неотъемлемым институтом судебной системы, благодаря чему появляются принципиально новые предметные области знаний - душевнобольные, проблемные дети и т. д. Власть смягчается не только в области наказания, но также и в области трудовых отношений (гигиена труда, трудовые права и т. д.), сексуальности (разрешение включать сексуальность в научный и даже общественный дискурс), воспитания детей (педагогика) и т. д.

Таким образом, нынешнюю власть нельзя назвать репрессивной. Напротив, это свидетельствует о либерализации и гуманизации общественной жизни. Однако действительно ли такая либерализация и гуманизация означает ослабление власти? Означает ли это, что правительство отказывается от части себя? По мнению М. Фуко, под маской гуманизации власти скрывается экстраординарное событие: смена режимов власти знания от классических, домодернистских, к дисциплинарным. Общей характеристикой таких изменений является то, что правительство начинает использовать более изощренные и косвенные механизмы влияния. В отличие от предыдущего режима, дисциплинарная власть не исключает и не дисквалифицирует, а наоборот - включает и стимулирует, не разрушает, а исправляет и нормализует.

На микроуровне дисциплинарная власть проявляется как политическая анатомия тела: власть начинает заботиться о продуктивности тела, эффективности использования его сил и энергии. Дисциплинарная власть представляет собой феномен политического тела как совокупность материальных элементов и методов, которые служат инструментами, путями коммуникации и основными точками взаимоотношений между властью и знанием.... Применительно к политическому телу также возникает особый прием - микрофизика власти как проникновение власти в самые глубокие нюансы человеческого тела (в частности, в сексуальность) с целью полностью контролировать его и включать в свои отношения.. Такое проникновение происходит благодаря вложению силы в знания, благодаря которым они получают доступ к соответствующим областям человеческого существования. Появление специалистов в области медицины, психологии, педагогики, гигиены и т. д., цель которых - испытать человеческий организм и привести его в норму, является проявлением этих инвестиций. С помощью политической анатомии человеческого тела дисциплинарная власть достигает обучения, оптимизации и повышения эффективности использования тел, воспитания послушания, развития человеческих способностей, интеграции тела в систему управления.

На макроуровне дисциплинарный режим проявляется как биовласть, задача которой состоит в оценке, оптимальном использовании и увеличении человеческих ресурсов. Биовласть создает новые типы институтов - регулярную армию, обязательное образование, медицинскую профилактику и т. д. В области знаний биовласть связана с демографией, которая заботится о населении, повышении рождаемости и даже распределение человеческих ресурсов.

Таким образом, дисциплинарный режим власти знания больше нельзя мыслить в терминах классической теории власти. Более того, анализ в рамках этой теории, ограничивающей сферу власти государства целенаправленной рациональной деятельностью и репрессивностью, лишает нас возможности осознать специфику дисциплинарной власти.

М. Фуко строит свой анализ власти, противоположный классической теории. Прежде всего, аналитик должен провести редукционистскую работу и избавиться от зависимости от понимания власти в соответствии с общепринятыми понятиями - собственность, бинарная оппозиция, рациональное действие, репрессивность, внешность. На фоне методологической скобки указанных понятий выделяется новое предметное поле для исследования власти.

Во-первых, власть не следует рассматривать по аналогии с товаром, которым можно владеть, использовать и распоряжаться, поскольку ее функционирование практически не зависит от ее носителя. Власть может быть проанализирована как нечто циркулирующее или, скорее, как нечто, что может функционировать только в виде цепочки. Он никогда не локализуется здесь или там, он никогда никому не принадлежит, он никогда не может принадлежать модели владения товарами или богатством. Таким образом, власть - это своего рода среда, циркулирующая в обществе, структурно связанная, но не определяемая субъективно, и поэтому лишенная центральной точки легитимации позиций.

Во-вторых, власть - это не отношения доминирования субъекта над объектом. Объект власти в смысле классической теории вообще не существует. В конце концов, объект власти означает лишение власти, однако там, где есть сила, всегда есть сопротивление, которое никогда не связано с этой властью во внешнем положении. И даже там, где мы наблюдаем ситуативное преобладание определенной силы, всегда может произойти реверсия. Противовласть, а также соответствующие маргинальные формы дискурса всегда подразумеваются доминирующей силой и соответствующим тотализирующим дискурсом.

В-третьих, власть - это не субъективная способность. Действительно, власть всегда осуществляется посредством индивидуальных мотивов и интересов, но никогда не тождественна им. Тезисы о посредничестве и ситуативной природе власти заставляют нас предположить, что субъективные мотивы и намерения являются лишь инструментами властных отношений, тактикой, задействованной в глобальной анонимной игре за власть.

В-четвертых, власть может проявляться через негативные санкции, однако любой режим власти знания принципиально позитивен, поскольку он обязательно производит определенные массивы научного и донаучного знания. Это относится не только к дисциплинарному, но и к домодернистскому режиму силы знания. Суверенный режим также разработал собственную совокупность знаний, связанных с процедурами и техниками признания, которые со времен средневековья считаются привилегированными формами раскрытия правды. Эти факты лишь подтверждают справедливость одного из принципов дальнейших выводов М. Фуко: механизмы власти - это нечто иное, или, по крайней мере, нечто гораздо большее, чем репрессии.

В-пятых, власть всегда имманентна тем сферам жизни, в которых она проявляет себя. Это никогда не бывает простым внешним воздействием. Если в определенной области социальных отношений есть эффекты власти, это означает, что власть имманентно присуща этим областям. Элементарная форма проявления власти - это локальный фокус силы знания, например, отношения между учителем и учеником, врачом и пациентом, лидером и подчиненными, отцом и сыном. Все общество представляет собой сеть таких локальных центров силы знания.

Обобщая концепцию власти М. Фуко, необходимо обратить внимание на следующие моменты:

Основываясь на исследовании имманентности и ситуативности власти, М. Фуко фактически отождествляет ее с общественными отношениями. Любое взаимодействие или общение всегда опосредовано игрой неравных сил. М. Фуко критикует любые попытки локализации власти исключительно в рамках политической системы: такая системная парадигма власти отделяет это явление от его укорененности в повседневной социальной практике и необоснованно сужает рамки его реализации. Режимы власти знания - это специфические социально-исторические формы, которые составляют, с одной стороны, наиболее совершенные капиллярные механизмы власти, а с другой - ее крупные институциональные формы. Именно они придают разнообразию властных отношений определенное единство основного стиля в конкретном обществе.
Критикуя классическую теорию власти, М. Фуко последовательно отвергает любые апелляции к методологической установке точки зрения участника, то есть к апелляции к субъекту и его намерениям. Следствием этого является отказ от того, что Фуко называл лабиринтными вопросами: У кого есть власть?, Какова реальная цель того, кто имеет власть?, Кто-нибудь имеет власть по праву? и т.д. Другими словами, Фуко пытается разработать методику для изучения силы, которая бы снять вопрос о его законности или нет.
В соответствии с данной методологической установкой основными категориями аналитика власти являются сила и тело. М. Фуко не уточняет понятие силы, придавая ему самый общий характер. Предпочтительным местом для проявления силы является не предмет, а тело, точнее, жизненный субстрат, на котором сила черпает свои фигуры.

Таким образом, с точки зрения М. Фуко, власть оказывается фундаментальной формой общественных отношений в целом, а любое стремление к взаимопониманию и сама форма повседневных практик - лишь тактический маневр в конфликтном пересечении власти. поля силы. В силу этого все формы легитимации власти, включая всю сферу политики, рассматриваются им как поверхностные проявления определенного режима власти знания. Именно режим силы знания является определяющей формой существования конкретного общества. Это не совпадает ни с нормой общественного устройства, ни тем более с субъективным актом решения. Норма - это лишь поверхностная теоретическая формулировка доминирующих отношений сил и имеет значение только из-за существования таких отношений. И политическое решение приобретает историческую значимость благодаря прямой ссылке на предмет решения, но благодаря точному совпадению формы политического акта и силовой линии практического (телесного) производства властных отношений.

Заключение

Когда философ изо всех сил пытается индивидуализировать власть, источник легитимации, в своем собственном стиле, он способствует реализации проекта автономии, который, по сути, является содержанием проекта современности. Но философ по-новому выражает проблемы культуры, когда догадывается, что проблема ценностей должна быть сформулирована.

Изучая политическую философию и основные идеи Мишеля Фуко, мы можем сделать вывод, что он философствует вне традиционных философских территорий, но поднимает именно философские вопросы. Фуко постоянно находился в творческом поиске. Каждая его работа, даже если прослеживается генеральная линия, не похожа и почти не повторяет предыдущие исследования.

Фуко придавал большое значение историчности и говорил, что его книги не содержат готового метода - ни для него, ни для других, и не являются систематическим обучением; что для него написать книгу - это каким-то образом разрушить предыдущую; что он не мог бы писать, если бы ему пришлось выразить то, что он уже думает, и что он пишет именно потому, что не знает точно, как думать, и что в процессе написания книги что-то меняется - не только понимание меняет их вопрос, но само его утверждение... Новая пьеса - это действительно новая пьеса.

Работа основана на исследовании основных вопросов Мишеля Фуко. А именно, рассмотрение и выявление основных идей на всех трех этапах его работы и роли власти как основы политической теории.

В произведении показаны и раскрыты наиболее новаторские и доминирующие его разработки на протяжении всего философского пути. Но это только самые влиятельные.

Фуко оказал огромное влияние на сознание современного Запада и в то же время на индивидуальное мышление каждого, кто знаком с его творчеством, благодаря своей оригинальности и неклассическим взглядам. Он изменил сам образ мышления, способ восприятия многих традиционных идей, оптику видения, взгляд на реальность, на историю, на самого человека.

Список литературы

Фуко М., курс лекций 1981.
Фуко М., Две лекции - сила и критика, К., 1991.
Фуко М. Дисциплина и наказание: рождение тюрьмы М., 2003.
Фуко М. Воля к знаниям 2001.
Фуко М. Нам нужно защищать общество, Санкт-Петербург, 2001.
Фуко М., Слова и вещи, Санкт-Петербург, 1995.
Табачникова С.В. Мишель Фуко: историк современности // Фуко М. Воля к истине. За пределами знания, силы и сексуальности. М., 1997.
Кириллов П.Е., Дискурс М. Фуко как методология анализа современных социальных институтов и процессов, М., 2007.